Дерматоглифика

Дерматоглифика (др.-греч. δέρμα, (род. п. δέρματος) «кожа» и γλύφω «вырезаю, гравирую») — научная дисциплина, изучающая признаки узоров на коже ладонной стороны кистей и стоп человека. Кожа ладонной стороны кистей имеет сложный рельеф — его образуют гребешки, и потому эту кожу называют «гребневой». Гребешки составляют характерные узоры, уникальные для каждого человека и неизменные в течение всей его жизни.

Следует отличать дерматоглифику от хиромантии, которая относится к псевдонаучным теориям. Кроме того, существует большое количество коммерческих тестов, которые, как утверждают их авторы, позволяют определить индивидуальные способности и предрасположенности к заболеваниям по дерматоглифическим признакам. По заключению Комиссии РАН по борьбе с лженаукой, эти тесты не имеют под собой никаких научных оснований и являются лженаучными.

История

Дерматоглифика сравнительно молода: её возникновение относят к 1892 году, когда один из оригинальнейших биологов своего времени — двоюродный брат Чарльза Дарвина сэр Фрэнсис Гальтон выпустил свой теперь уже классический труд о пальцевых отпечатках.

Дата эта, впрочем, в достаточной степени условна. Ещё с начала XVII века в трудах весьма авторитетных анатомов уже встречаются описания дерматоглифических узоров, а в начале XIX века появляется фундаментальная классификация пальцевых узоров, созданная знаменитым чешским исследователем Яном Пуркинье. Позднее она была в значительной мере использована Гальтоном, а затем и авторами самой на сегодняшний день распространенной классификации — американцами Х. Камминсом и Ч. Мидло.

В 1880 году два автора — Г. Фулдс и В. Гершель — опубликовали в авторитетном английском научном журнале «Nature» свои сообщения о возможностях идентификации личности по пальцевым отпечаткам. Один из них даже предложил Скотланд-Ярду использовать это открытие, но был отвергнут. И все же именно с того времени ведет свою историю дактилоскопия, которая столь широко применяется сегодня в криминалистике.

Функциональное значение

Пальцевые гребни увеличивают способность трения поверхностей рук и ног, что способствует более прочному прикреплению к поверхности. Так, известно, что у приматов, которые передвигаются по горизонтальным поверхностям, сложность дерматоглифики нижних конечностей падает в сравнении с приматами, которые используют нижние конечности для захвата предметов. У гоминидов на поверхности стопы присутствует наименьшее количество сложных узоров.

Также папиллярные линии играют роль в чувствительности, где кожа испытывает трение или давление. Например, кончики фаланг пальцев шимпанзе и горилл имеют сложные пальцевые узоры, в то же время не участвуют в захвате предметов.

Изучаемые признаки

Основное внимание в дерматоглифике уделяется папиллярным узорам так называемой гребешковой кожи ладоней и стоп человека. Как правило, особо выделяются узоры, расположенные на подушечках пальцев рук, к ним относятся следующие описательные понятия:

• Трирадиус или дельта. Место схождения трёх групп параллельных папилярных линий.
• Гребешковый счёт. Количество папилярных линий от центра пальцевого узора до трирадуса.
• Дуга, петля, завиток. Виды пальцевых узоров. Дуге соответствует отсутствие трирадуса в узоре, петле — один трирадиус, завитку — два трирадиуса.
• Дельтовый индекс. Общее количество трирадусов на всех пальцах.

При описании признаков остальной ладони выделяются:

• Межпальцевый трирадиус. Признак, аналогичный пальцевым дельтам, расположенный между основаниями пальцев.
• Направление ладонных линий. Учитывается, на каком поле ладони заканчиваются папиллярные линии, начинающиеся от межпальцевых трирадиусов.
• Тенар (thenar) — возвышение в основании большого пальца.
• Гипотенар (hypothenar) — второе возвышение ладони, расположенное ниже основания мизинца.
• Осевой проксимальный ладонный трирадиус (t). Расположен близко к медиальной линии ладони.

Также существует количественные характеристики

• СГС - суммарный гребневой счет, который равняется сумме количества гребней от дельты до центра узора
• a-b гребневой счет- количество гребней между пальцевыми трирадиусами.

При этом, при различных целях исследования, выделяются и описываются разные группы признаков.

Этническая антропология и дерматоглифика

В 50-60 гг. XX века в Институте этнологии и антропологии РАН изучались дерматоглифические показатели различных групп народов СССР. Обнаружен народов мира частота кожных узоров очень сильно варьирует, наблюдаются также региональные различия в частоте дерматоглифических узоров. В ходе исследований были разработаны инструменты для генеалогических исследований этнических групп по дерматоглифическим признакам.

Расоводиагностические признаки

Для исследования в области расоведения имеют значения пять основных признаков, перечисленных по мере снижения их важности:

• Индекс Каминса (Ic). Определяется по направлениям главной ладонной линии (начинающейся от основания указательного пальца) и линии, начинающейся от мизинца;
• Дельтовый индекс (Dl10);
• Осевой проксимальный ладонный трирадиус (t);
• Частота истинных узоров на гипотенаре (Hy);
• Процент добавочных межпальцевых трирадиусов (ДМТ);

Также ограниченно значим признак частоты истинных узоров на тенаре/первой межпальцевой подушечке (Th/I), дифференцирующий американских индейцев.

Анализ родства человеческих популяций, как правило, производят сравнением комплексов упомянутых признаков.

Редкие признаки дерматоглифики

У человека насчитывается более 30 редких признаков дерматоглифики, которые используются в дисморфологии как информативные морфогенетические варианты, указывающие на возможность хромосомного дисбаланса, менделирующих мутаций или тератогенного эффекта у пробанда.

Дерматоглифика и заболевания человека

Дерматоглифика и хромосомные заболевания

Дерматоглифические признаки маркируют некоторые хромосомные заболевания и врожденные аномалии .

• Синдром Клайнфельтера: увеличение встречаемости дуговых узоров на больших пальцах, большая встречаемость ульнарных петель на указательных. Низкая встречаемость завитков, и низкий гребневой счет в сравнение с контрольной группой.
• Синдром кошачьего крика (5p-): высокая встречаемость дуговых узоров на руках и поперечных ладонных складок в 90 % случаях.
• Синдром Нейджели-Франческетти-Ядассон: отсутствие любых дерматоглифических признаков.
• Синдром Нунан: повышенная встречаемость завитков на фалангах пальах и аксиального трирадиуса t, также как в синдроме Шерешевского — Тёрнера, высокая встречаемость t' и t'' трирадиусов, чем в контрольной группе. Высокая частота встречаемости поперечной ладонной складки.
• Синдром Патау (синдром трисомии 13): Преобладание дугового узора и встречаемость поперечной ладонной складки в 60 % случаев.
• Синдром Эдвардса (синдром трисомии 18): 6 — 10 дуговых узорах на пальцах, встречаемость поперечной ладонной слкадки в 30 % случаев.
• Синдром Дауна (синдром трисомии 21): у людей с синдромом Дауна высокая встречаемость ульнарных петель, также значительные различие угла между трирадиусами a, t и d. В 50 % случаев встречается поперечная ладонная складка, а также узоры в области гипоцентра и межпальцевой области.
• Синдром Тернера: преобладание завитков, хотя частота этого узора зависит от отдельных хромосомных отклонений.
• Синдром Рубинштейна-Тейби: преобладание широких больших пальцев, низкое значения гребневого счета, и наличие узоров на межпальцевых областях.

Дерматоглифика в прогнозе мультифакторных заболеваний

• Шизофрения: мета-анализ работ по связи шизофрении с дерматоглифическими признаками показал статистически значимое, однако незначительное по эффекту снижение общего количества завитков на пальцах и А-B гребневого счета у больных шизофренией.
• Синдром дефицита внимания и гиперактивности: увеличение флуктуационной асимметрии гребневого счета в группе людей с синдромом в сравнении с контрольной группой.
• Адерматоглифия: редкая генетическая мутация, приводящая к отсутствию у индивидуума отпечатков пальцев, а также тонких бороздок на коже ладоней и ступней, связана с мутацией с гена SMARCAD1 в плече хромосомы 4q22.

Дерматоглифика в спортивном отборе

В 2013 году в России Федеральный научный центр физической культуры и спорта опубликовал письмо авторов Абрамовой Т.Ф., Никитиной Т.М., Кочетковой Н.И. в виде брошюры под названием "Использование пальцевой дерматоглифики для прогностической оценки физических способностей в практике отбора и подготовки спортсменов. Методические рекомендации" , развивающее идеи докторской диссертации Т. Ф. Абрамовой "Пальцевая дерматоглифика и физические способности". Однако, как отмечает к.б.н., специалист по биометрии, Н. Н. Хромов-Борисов, корректный статистический анализ данных, приведенных в этой диссертации, не подтверждает состоятельность применения дерматоглифических признаков для оценки и прогнозирования физических способностей человека. Также он отмечает, что эти методические указания не соответствуют стандартам клинической информативности тестов.

См. также

• Папиллярные линии
• Дактилоскопия
• Телосложение
• Адерматоглифия

Литература

• Хить Г. Л. Дерматоглифика народов СССР. М. «Наука» 1983. 280с.
• Хить Г. Л., Долинова Н. А. Расовая дифференциация человечества (дерматоглифические данные). М. «Наука». 1990. 204с.
• Гладкова Т. Д., Тот Т. А.(1995). Редкие признаки в пальцевой и ладонной дерматоглифике. Вопросы антропологии (8.), стр.84-90
• Хочкиян Х. С. Мареев В. В. [www.moluch.ru/archive/27/2945 Редкие дерматоглифические признаки в семейной дерматоглифике] // Молодой ученый. — 2011. — № 4. Т.2. — С. 148—149.
• Тегако Л. И. Научная хиромантия. М. «Эксмо» 2008. 176с.

Ссылки

• [www.moluch.ru/archive/27/2945/ Хочкиян Х. С., Мареев В. В. «Редкие дерматоглифические признаки в семейной дерматоглифике» ] // Молодой ученый. — 2011. — № 4. Т.2. — С. 148—149.

Отрывок, характеризующий Дерматоглифика

– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.