Дерунов, Савва Яковлевич

Савва Яковлевич Дерунов
Место рождения:	деревня Большие Ветхи, Ериловская волость, Пошехонский уезд, Ярославская губерния (ныне Пошехонский район, Ярославская область)
Род деятельности:	поэт, прозаик, этнограф, фольклорист
Годы творчества:	1862—1909
Язык произведений:	русский

Савва Яковлевич Дерунов (1830—1909) — русский поэт, прозаик, этнограф, фольклорист, общественный деятель.

Биография

Савва Яковлевич Дерунов родился 5 (17) января 1830 года в семье крепостного крестьянина деревни Большие Ветхи Пошехонского уезда Ярославской губернии (ныне Пошехонского района Ярославской области). В 7 лет Савва остался без отца и был вынужден работать батраком. Самостоятельно овладел грамотой; большую роль в его развитии сыграла бабушка, познакомив с фольклором. В 9 лет отправился работать прислугой в принадлежавший земляку кабак в городе Устюжна Новгородской губернии. В 1844 году сбежал оттуда в московскую пивную, которую содержал муж его двоюродной сестры Дуни. В Москве положительно повлиял на его развитие родственник мужа Дуни старообрядец и начетчик Андриан. За пристрастие к книгам посетители пивной прозвали Савву «буфетчиком с книжкой». Вскоре он начал слагать песни.

Благодаря собственному труду и помощи родных Савве удалось откупиться за 300 рублей от рекрутского набора, после этого он женился на девушке из родных мест. В 1855 году Дерунов с семьёй вернулся в деревню, где занялся сельским хозяйством, купив участок земли в селе Козьмодемьянское на берегу реки Шексны.

В 1865 году выдвинут гласным от Ефимовской волости, в 1868 году избран в члены Пошехонского земского собрания. Защищал крестьянские интересы, что привело к установлению за ним тайной полицейской слежки. В июле 1873 года заключён в Пошехонскую тюрьму за неодобрительные отзывы об императоре Александре II, через год освобождён на поруки общественности. Как земский деятель Дерунов являлся поборником народного просвещения: добивался удлинения учебного года и срока обучения, устройства общежитий при школах, расширения женского образования, увеличение доли естественнонаучных предметов; по его предложению в земских школах Ярославской губернии стал применяться звуковой метод обучения грамоте.

С 1862 года в печати появляются стихи Саввы Яковлевича — в «Грамотее», «Мирском вестнике», «Иллюстрированной газете». В 1880-е годы печатается в газетах «Рыбинский листок», «Ярославские губернские ведомости», «Северный край», журналах «Воскресный досуг», «Иллюстрированная газета», «Нива» и др. В эти же годы издавал для народа «розовые книжки», подобно «красным книжкам» Н. Некрасова. Отдельными изданиями сочинения Дерунова не выходили.

В 1857 году Дерунов познакомился с поэтом И. Суриковым, с которым поддерживал переписку до смерти последнего, участвовал во всех изданиях его литературного кружка самоучек из крестьян. Находился в хороших отношениях с оказавшим на него немалое влияние поэтом Л. Трефолевым. Переписывался с писателями-самоучками М. Козыревым, А. Разорёновым, С. Дрожжиным, И. Белоусовым, М. Леоновым.

В старости внезапно ослеп, но продолжал творческую деятельность — за ним записывала его дочь. Умер 29 июля (11 августа) 1909 года.

Творчество

Как поэт С. Я. Дерунов является последователем А. Кольцова, И. Сурикова и Н. Некрасова. Природа у Дерунова изображена в светлых, ясных тонах. Основная тема его гражданской лирики — бедственное положение народа.

Помимо стихов и поэм («Морозко» на основе народной сказки «Два мороза», «Бобыль», незаконченная «На Волге») Савва Яковлевич писал драматические произведения (сцены «У кабака», народные драмы «Кулак» и «Через золото льются слёзы») и прозу (рассказы, повесть «Ельник»).

Дерунов — автор статей по этнографии и вопросам устного народного творчества; в различных изданиях он публиковал материалы о традициях и обрядах, сказки и песни Пошехонского уезда.

Литература

• Астафьев А. В., Астафьева Н. А. С. Я. Дерунов // Писатели Ярославского края. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1974. — С. 150-158. — 248 с. — 5000 экз.
• Дерунов С. Я. Жизнь одного ярославца (автобиографическая повесть) // Родная речь, 1897, № 14-24.

Отрывок, характеризующий Дерунов, Савва Яковлевич

После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.