Десанты в Радуевац и Прахово

Десанты в Радуевац и Прахово 1944 года
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	29 сентября — 30 сентября 1944 года
Место	район Радуевац — Прахово, Югославия
Итог	Победа СССР
Противники
СССР Третий рейх
Командующие
Ф. И. Толбухин С. Г. Горшков Максимилиан фон Вейхс Ганс Фельбер
Силы сторон
180 человек в 2-х десантах неизвестны
Потери
неизвестно неизвестно

Десанты в Радуевац и Прахово 29 и 30 сентября 1944 года — тактические десанты советской Дунайской военной флотилии в ходе Белградской наступательной операции Великой Отечественной войны.

План операции

28 сентября 1944 года войска 3-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин) начали Белградскую наступательную операцию. В районе болгаро-югославской границы немецкие войска оперативной группы «Сербия» (командующий генерал пехоты Ганс Фельбер) из состава группы армий «Ф» (командующий генерал-фельдмаршал Максимилиан фон Вейхс) занимали мощный оборонительный район по рекам Дунай и Тимок с укреплёнными опорными пунктами в районе югославских городов Радуевац, Неготин и посёлка Прахово. Этот район прикрывал единственный проход через Восточно-Сербские горы на пути к Белграду с юго-востока.

Задача прорвать данный оборонительный район и создать условия для наступления на Белград была возложена на 57-ю армию (командующий генерал-лейтенант Н. А. Гаген) и Дунайскую военную флотилию (командующий вице-адмирал С. Г. Горшков). Командующий армией принял решение окружить укрепрайон ударами 113-й и 23-й стрелковых дивизий с юго-востока и 75-го стрелкового корпуса с северо-запада, с последующим его расчленением и уничтожением. Флотилия должна была высадить десанты в Радуевац и Прахово для содействия наступлению войск армии, захватить опорные пункты на берегу Дуная, а также оказывать артиллерийскую поддержку наступающим войскам на приречном фланге.

Десант в Радуевац

Наступление в первый день операции развивалось медленно: опираясь на заранее созданный оборонительный район, противник оказывал упорное сопротивление. Катера и артиллерия флотилии вели артобстрел вражеских позиций, поддерживая атаки сухопутных войск. Для ускорения наступления, вечером 28 сентября командующий армией отдал приказ о высадке десанта в Радуевац с целью захвата там плацдарма и дальнейшего наступления одной группой на юго-восток навстречу наступающим войскам, а другой группой - в глубину вражеской обороны на Прахово. Высадку производили катера Керченской бригады бронекатеров (командир Герой Советского Союза капитан 2 ранга П. И. Державин, он же руководитель операции). В отряд высадки входили 2 бронекатера, в отряд огневой поддержки — 3 бронекатера, для дальнейшей поддержки десанта подготовлены ещё 9 бронекатеров. Состав десанта — стрелковая рота из состава 113-й стрелковой дивизии (120 человек). Артподдержка десанта возложена на Береговой отряд сопровождения флотилии (командир майор Я. Д. Пасмуров, 4 122-мм орудия и 6 76-мм орудий).

В 02:40 29 сентября корабли вышли в район выполнения задачи. Около получаса по участку высадки велась артподготовка, после 04:00 десант был высажен в намеченном районе. Неожиданная и стремительная атака десанта навстречу наступающим войскам вызвала панику в войсках противника. При непрерывной артподдержке бронекатеров и береговой артиллерии, первая группа вышла в тыл линии обороны противника и около 07:00 соединилась с наступавшими частями 113-й стрелковой дивизии. В образовавшийся прорыв немедленно были введены дополнительные войска. К тому времени вторая группа десанта в 06:30 ворвалась в Радуевац и вынудила бывшие там немецкие части в панике покинуть город. Вскоре в него также вошли советские сухопутные части. Наступление на придунайском фланге приобрело стремительный характер, и уже во второй половине дня 29 сентября укреплённый район противника был почти полностью окружен.

Десант в Прахово

С целью отвлечь внимание врага от места завершающего удара, командующий 57-й армией приказал высадить десант в Прахово. К тому времени было установлено, что предвидя такую возможность, немцы затопили на подходах к посёлку речные баржи и корабли. Соответственно, высадка десанта в тёмное время исключалась. Было принято решение десантироваться днём 30 сентября, при этом для максимально полного подавления вражеской обороны во избежание потерь десанта на подходе к пункту высадки и при его высадке штабу флотилии передавались несколько батарей армейской артиллерии. На подготовительном этапе в ночь на 30 сентября разведотряд штаба флотилии под артиллерийским и миномётным огнём на шлюпках и моторных лодках разведал безопасный проход, одновременно высаженная на берег разведгруппа захватила двух пленных, давших сведения об обороне Прахово.

В 17:15 30 сентября отряд высадки (2 бронекатера с десантом, 2 бронекатера поддержки, катер разведотдела) вышли к Прахово. При подходе десантного отряда артиллерия обстреляла участок высадки, затем перенесла огонь на немецкие позиции, создав огневую завесу вокруг участка высадки. В 18:00 десант (60 человек) был высажен. Катера остались на реке и поддерживали десант артиллерийско-пулемётным огнём. К 19:40 отряд ворвался в Прахово, к 20:30 посёлок был освобождён.

Результаты десантов

Задача операции была выполнена - враг снял часть сил с сухопутных участков фронта и перебросил их к Прахово. Используя это обстоятельство, войска 68-го и 75-го стрелковых корпусов вечером 30 сентября соединились в районе города Штубик, завершив окружение оборонявшейся группировки противника. К полуночи 30 сентября передовые отряды этих корпусов вышли к Прахово и соединились с десантом. Уничтожение оборонительного района открыло войскам фронта путь на Белград.

В Радуеваце и Прахово десантниками было захвачено 18 орудий и миномётов, 11 пулемётов, 7 складов, в порту Прахово — 9 нефтеналивных барж с дизельным топливом, на аэродроме — 4 исправных самолёта, на станции Радуевац — 45 железнодорожных вагонов. Только в бою за Прахово убито 55 солдат противника. Флотилия потерь в кораблях не имела.

В ходе операции был достигнут хороший уровень взаимодействия морских и сухопутных сил: действия флотилии оказали огромную поддержку наступавшим частям, а наступление сухопутных войск, в свою очередь, позволило даже малочисленным десантам успешно выполнить важные боевые задачи. С самой положительной стороны проявили себя бронекатера, получившие в войсках уважительное прозвище «речные танки».

Источники и литература

• [militera.lib.ru/h/horkov/09.html Хорьков Г. И. Советские надводные корабли в Великой Отечественной войне. — М.: Воениздат, 1981, Глава 9].
• [militera.lib.ru/memo/russian/chheidze/04.html Чхеидзе А. А. Записки дунайского разведчика. — М.: Мол. гвардия, 1984, Глава 4].

Отрывок, характеризующий Десанты в Радуевац и Прахово

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.