Десант на мыс Тархан

Десант на мыс Тархан 1944 года
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	9 января — 11 января 1944 года
Место	Керченский полуостров, Крым
Итог	Неудача операции
Противники
СССР Третий рейх
Командующие
К. Е. Ворошилов И. Е. Петров Г.Н. Холостяков Эрвин Йенеке
Силы сторон
2 925 человек неизвестны
Потери
неизвестно неизвестно

Десант на мыс Тархан 9—11 января 1944 года — тактический морской десант, высаженный кораблями советской Азовской флотилии на Керченском полуострове во время Великой Отечественной войны.

Планирование операции

После захвата советскими войсками Керченского плацдарма советское командование неоднократно пыталось улучшить свои позиции. По инициативе представителя Ставки Верховного Главнокомандования Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова была разработана частная наступательная операция, предусматривавшая высадку морского десанта на мыс Тархан (не путать с мысом Тархан-Кут в районе Евпатории) с последующими встречными ударами десанта и войск Отдельной Приморской армии (командующий генерал армии И. Е. Петров) с фронта. Итогом операции должно было стать занятие советскими войсками северного побережья полуострова, создание охватывающего положения для противостоящих Керченскому плацдарму вражеских войск — частей 17-й немецкой армии под командованием генерала инженерных войск Эрвина Йенеке.

В целом планирование операции осуществлялось тщательно. Со стороны Азовской флотилии были задействованы больше половины имеющихся боевых кораблей: до сорока тендеров и мотоботов, несколько сторожевых катеров и бронекатеров, другие малые корабли. В состав десанта выделен 166-й гвардейский стрелковый полк (2925 человек, командир Герой Советского Союза полковник Г. К. Главацкий). Для прикрытия десанта выделена авиация, для артподдержки — береговая артиллерия.

Из-за штормовой погоды намеченная на 7 и 8 января высадка дважды была отложена. По прогнозу погоды в ночь на 10 января ожидалось дальнейшее ухудшение погоды, но очередная отсрочка операции произведена не была. Кто именно настоял на высадке в этот день, неизвестно.

Высадка десанта

Вечером 9 января 1944 года отряд кораблей (51 единица) с десантом вышел из кордона Ильича. Командовал высадкой капитан 2 ранга Н. К. Кириллов, руководил операцией исполняющий обязанности командира Азовской флотилии контр-адмирал Г. Н. Холостяков. При переходе морем шторм усиливался. Волнение достигло 4—5 баллов, ветер — силы в 7 баллов. Движение десантного отряда замедлилось, из-за захлестывания волнами затонуло 5 мотоботов. Для спасения людей с них были высланы торпедные катера. Поскольку всё это происходило в виду неприятельского берега, движение десантного отряда было обнаружено противником. Более того, несмотря на запоздание высадки, артподготовка по участку высадки началась точно в срок в 05:00 утра 10 января, что указало противнику на место десантирования.

Высадка первого эшелона десанта началась только после 9 часов утра. Удалось высадить всего 374 человека, которые сразу попали в крайне тяжелое положение. Большая часть морских пехотинцев была высажена в ледяную воду, при этом потонула часть вооружения и боеприпасов. С наступлением утренних сумерек вражеская авиация силами до 30 самолётов непрерывно атаковала корабли высадки. На борту флагманского катера погиб командир отряда высадки и главный штурман отряда высадки, а вступивший в командование начальник штаба высадки был убит при следующем налёте. Советская авиация прикрытия в назначенный срок не появилась.

Только к 10:30 была высажена основная часть десанта — 1765 человек. Невысаженными остались 425 человек, на кораблях погибло, утонуло и пропало без вести 177 десантников, получили ранения и возвращены на базу 72 человека. Потери в кораблях составили потопленными авиацией врага 1 катер «морской охотник», 1 мотобот ПВО, затонули при шторме 5 десантных ботов, пропали без вести (скорее всего, также затонули при шторме или потоплены авиацией, когда отбились от основного отряда) 1 тендер, 3 десантных бота и 1 мотобот ПВО. Ряд кораблей получили повреждения. Число потерь в экипажах неизвестно.

Бой на берегу

Десантникам удалось со значительными потерями занять в рукопашной схватке береговые линии укреплений врага и организовать круговую оборону. Выполнение наступательных задач было невозможно, поскольку противник успел подтянуть к месту высадки значительное количество войск с танками и артиллерией. Начавшееся наступление Приморской армии с плацдарма также значительного успеха не принесло и свелось к медленному выдавливанию противника с рубежей обороны. Десант вёл оборонительный бой свыше суток, испытывая острейший недостаток боеприпасов. Атаки танков противника приходилось отражать исключительно гранатами. Днём 11 января по согласованию с командованием армии внезапной атакой сильно поредевший десант прорвал вражеские порядки и вышел на соединение с частями Приморской армии.

Итоги операции

План наступательной операции выполнен не был. Результатом кровопролитной операции стало незначительное улучшение занимаемых рубежей на Керченском плацдарме.

Причиной неудачи явилось игнорирование неблагоприятных погодных условий и несогласованность действий родов войск: артиллерийские части не учли изменение времени высадки и демаскировали её, авиация вообще не выполнила задач по поддержке высадки, хотя вражеская авиация действовала активно.

Источники и литература

• Свердлов А. В. [militera.lib.ru/memo/russian/sverdlov_av/index.html Воплощение замысла.] / Лит. ред. В. И. Милютина. — М.: Воениздат, 1987. — 160 с. — (Военные мемуары). — 30 000 экз.
• Холостяков Г. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/holostyakov_gn/08.html Вечный огонь]. — М.: Воениздат, 1976. — 415 с. — Тираж 100 000.
• Великая Отечественная: день за днём. // «Морской сборник» — 1994. — № 1.

Отрывок, характеризующий Десант на мыс Тархан

Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.