Десант у Винтри

Десант у Винтри
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	12 октября 1944 года
Место	остров Сааремаа, Эстонская ССР
Итог	гибель десанта
Противники
СССР Третий рейх
Командующие
Ф. Н. Стариков В. Ф. Трибуц Ганс Ширмер Виктор Ланг
Силы сторон
496 человек неизвестны
Потери
неизвестно неизвестно

Десант в районе населённого пункта Винтри (десант на полуострове Алли-Отс) 12 октября 1944 года — тактический десант, высаженный кораблями советского Балтийского флота в ходе Моонзундской десантной операции в Великой Отечественной войне.

Планирование десанта, обстановка и силы сторон

К середине октября 1944 года советские войска освободили от противника подавляющую часть острова Эзель (Сааремаа). Выбитые оттуда немецкие части заняли оборону на узком перешейке полуострова Сырве. С целью прорыва обороны противника с ходу командованием 8-й армии (командующий генерал-лейтенант Ф. Н. Стариков) была организована комбинированная операция — атака позиций противника на сухопутном перешейке основными силами 249-й Эстонской стрелковой дивизии 8-го Эстонского стрелкового корпуса и удар десанта с моря в районе населённого пункта Винтри в близком тылу обороняющихся войск. Первоначально десант был намечен на 8 октября, затем из-за погодных условий перенесён на 12 октября. Операция была рассчитана на тактическую неожиданность для противника.

В десант были выделены два стрелковых батальона из состава 300-го стрелкового полка той же 249-й стрелковой дивизии (496 человек). Данных о наличии в десанте артиллерии нет. Личный состав и командование полка опыта участия в десантах не имели и специальной соответствующей подготовкой не занимались. Выделение в состав десанта опытных командиров не производилось. Высадка производилась на перешейке со стороны Рижского залива, исходным пунктом выхода десантного отряда был порт Курессааре.

Противник (23-я и 218-я немецкие пехотные дивизии) занимал оборону на ранее оборудованных оборонительных позициях (траншеи, дзоты, инженерные заграждения, минные поля), имел достаточное количество артиллерии и миномётов, также широко использовал артиллерию морских судов.

Ход операции

Высадка десанта произведена на рассвете 12 октября в условиях дымки и тумана. В отряд высадки входили 8 тендеров, 2 торпедных катера, 3 сторожевых катера, в отряд прикрытия — 9 торпедных катеров. Произвести высадку незаметно не удалось, противник открыл по кораблям сильный артиллерийско-миномётный огонь. В связи с сильным сопротивлением противника управление подразделениями было потеряно, в результате высадка производилась разрозненно и на широком фронте. Командир десанта — командир 300-го стрелкового полка подполковник Пауль — при неудачном развитии боя потерял управление подчинёнными частями и покинул вражеский берег на одном из катеров.

По требованию командующего армией в район боя направлен второй отряд десанта — стрелковая рота из того же полка (130 человек, силы высадки и прикрытия — 9 торпедных катеров), с нею же в район боя возвращен подполковник Пауль. Однако и эта попытка результатов не принесла, мощным артиллерийским огнём противник не подпустил катера к берегу, рота не была высажена. По возвращении подполковник Пауль был арестован и отдан под суд.

В ночь на 13 октября в район боя предпринята попытка высадить группу в 50 человек, также окончившаяся безрезультатно. К этому времени противник полностью контролировал побережье, признаки боя в районе высадки десанта отсутствовали. Наступление на сухопутном фронте также результата не принесло, атаки советских войск в течение дня были отбиты немцами.

Потери

Внешние изображения
	[monuments-ee.livejournal.com/6046.html Мемориальная плита]

По отрывочным данным в прессе (без указания источников), из состава десанта в плен попали 215 солдат. Нескольким малочисленным группкам десантников удалось продержаться в болотах месяц до подхода своих на клюкве. Остальные, по всей видимости, погибли. В десанте принимали участие бойцы 482 стрелкового Нарвского полка 131-й стрелковой Ропшинской Краснознаменной дивизии (данные из наградных листов бойцов на podvignaroda.mil.ru/?#id=37732760&tab=navDetailDocument). Район Винтри был освобождён советскими войсками только 21 ноября 1944 года.

Эта десантная операция практически неизвестна и не исследована.

Литература и ссылки

• «Доклад Военного Совета 8-й армии Военному Совету Ленинградского фронта о десантной операции на полуостров Алли-Отс» от 15.10.1944 г. Впервые опубликован: сборник документов «Русский архив: Великая Отечественная: Освобождение Прибалтики». Том 15 (4-10). М.:"Терра", 2001.
• Великая Отечественная. День за днём. «Морской сборник», 1994, № 10.

Отрывок, характеризующий Десант у Винтри

И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.