Десницкая, Агния Васильевна

Агния Васильевна Десницкая
Дата рождения:	23 августа 1912(1912-08-23)
Место рождения:	Седнев Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти:	18 апреля 1992(1992-04-18) (79 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Россия
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	ЛО ИЯ АН СССР
Учёная степень:	доктор филологических наук (1946)
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР (1964), член-корреспондент РАН (1991)
Альма-матер:	ЛГПИ им. А. И. Герцена
Научный руководитель:	В. М. Жирмунский
Известные ученики:	В. П. Нерознак
Известна как:	лингвист, специалист по индоевропеистике, германистике, албанскому языку, литературе и фольклору

А́гния Васи́льевна Десни́цкая (23 августа 1912, Седнев Черниговской губернии — 18 апреля 1992, Санкт-Петербург) — советский и российский лингвист, специалист по индоевропеистике, германистике, албанскому языку, литературе и фольклору. Профессор, член-корреспондент АН СССР по Отделению литературы и языка с 26 июня 1964 года.

Биография

Дочь известного революционера, социал-демократа В. А. Десницкого (после революции занимавшегося в основном литературоведением). Окончила ЛГПИ им. Герцена, где училась у академика В. М. Жирмунского; в дальнейшем работала в ЛО Института языкознания АН СССР и преподавала во многих ленинградских вузах. Кандидатская диссертация (1935) на тему «Чередование гласных в германских языках (аблаут)»; докторская диссертация (1946) — на тему «Развитие категории прямого дополнения в индоевропейских языках». В 1957 году по её инициативе в ЛГУ было открыто отделение албанского языка и литературы. С 1963 по 1976 — директор ЛО Института языкознания, с 1976 — заведующая сектором сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований того же института.

Ранние работы в основном по индоевропеистике и германистике (в духе Ленинградской грамматической школы); в дальнейшем специализировалась как албанист, став фактически первым в России специалистом по албанской филологии и основателем петербургского албановедения. Наиболее известна её история албанской литературы (1987) и описание албанского языка и его диалектов (1968).

С 1964 по 1992 год проживала в доме № 34, корпус 1 по 2-му Муринскому проспекту, в память о чём 25 июня 2015 года на здании установлена мемориальная доска.

Основные работы

• Чередование гласных в германских языках (аблаут). М.-Л., 1937.
• Вопросы изучения родства индоевропейских языков / А. В. Десницкая. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. — 332 с. — 4000 экз. (в пер.)
• Албанский язык и его диалекты / А. В. Десницкая. — Л.: Наука, 1968. — 376 с.
• Наддиалектные формы устной речи и их роль в истории языка / А. В. Десницкая. — Л.: Наука, 1970. — 98 с.
• Сравнительное языкознание и история языков / А. В. Десницкая. — Л.: Наука, 1984. — 352 с.
• Албанская литература и албанский язык / А. В. Десницкая. — Л.: Наука, 1987. — 296 с. — 750 экз.

Ссылки

• Десницкая Агния Васильевна // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50332.ln-ru Профиль Агнии Васильевны Десницкой] на официальном сайте РАН
• [iling.spb.ru/pdf/liudi/desnickaja.html Статья] на сайте ИЛИ РАН
• [libfl.ru/about/dept/reading_room_services/person/desnitskaya.php Статья] на сайте ВГБИЛ им. М. И. Рудомино
• [megabook.ru/article/Десницкая%20Агния%20Васильевна Статья] в БЭКМ
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=596A3D47-B400-51E7-D89E-75E379775437 Историческая справка] на сайте Архива РАН
• [philology.ru/linguistics3/desnitskaya-83.htm К изучению языка памятников обычного права]
• [philology.ru/linguistics3/desnitskaya-90.htm О происхождении албанского языка: сравнительно-исторический и социально-исторический аспекты]

Отрывок, характеризующий Десницкая, Агния Васильевна

– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.