Десницкий, Сергей Глебович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сергей Десницкий
Имя при рождении:

Сергей Глебович Десницкий

Дата рождения:

4 апреля 1941(1941-04-04) (82 года)

Место рождения:

Горький, СССР

Профессия:

актёр, театральный режиссёр

Гражданство:

СССР СССРРоссия Россия

Годы активности:

1962 — наст. время

Театр:

МХАТ, МХТ им. Чехова

Награды:

IMDb:

ID 0221515

Серге́й Гле́бович Десни́цкий (род. 4 апреля 1941, Горький) — советский и российский актёр тетра и кино, театральный режиссёр; Заслуженный артист РСФСР (1989).





Биография

В 1962 году окончил Школу-студию МХАТ, курс Г. Герасимова и А. Карева. В 1964 году был принят в труппу Художественного театра[1].

В качестве режиссёра-ассистента Сергей Десницкий участвовал в постановках Бориса Ливанова, а в дальнейшем — Олега Ефремова. После раскола МХАТа в 1987 году стал актёром МХТ им. Чехова[1].

В 1990 году вместе с женой, актрисой Еленой Кондратовой (Десницкой) организовал собственную антрепризу, поставил три дуэтных спектакля: «Дама с собачкой» А. Чехова, «В Париже» И. Бунина и «Мастер и Маргарита» М. Булгакова[1].

С 1991 года — актёр московского театра «У Никитских ворот». В 1997 г. вернулся в МХТ им. Чехова[2], играет графа Орсини и барона Ван Свитена в спектакле «Амадей»[1].

С января 1999 года возглавляет Мемориальный Чеховский театр в Мелихове.

Семья

Первая жена — Светлана Степановна Десницкая (1940—2009).

Сын — Андрей[3] (род. 1968); внуки:

  • Анна (род. 1987), иллюстратор
    • правнук Борис (род. 2012);
  • Дарья (род. 1991), актриса,
  • Сергей (род. 1999).

Вторая жена — актриса Елена Кондратова.

Дочь — Любовь (род. 1986); внуки:

  • Тимофей (род. 2010);
  • Варвара (род. 2012).

Творчество

Театральные работы

  • «Мария Стюарт» Ф. Шиллера — Бергойн, врач Марии
  • «Шестое июля» — Карелин
  • «Варвары» — Монахов
  • 1973 — «Старый Новый год» М. Рощина — Тесть, Иван Адамыч
  • «Три сестры» А. П. Чехова — Тузенбах Николай Львович, барон, поручик
  • 1981 — «Так победим!» М. Шатрова — советский дипломат
  • 1981 — «Тартюф» Мольера — Клеант, брат Эльмиры
  • 1981 — «Возчик Геншель» Г. Гауптмана; постановка: В. П. Салюка — Вермельскирх
  • 1983 — «Амадей» П. Шеффера; постановка М. Розовского — граф Франц Орсини Розенберг
  • «Московский xор» — Станислав Геннадьевич
  • «Нули» — Мужчина, Адвокат
  • «Учитель словесности» — Директор гимназии
  • «Тутиш» — Сайфулло
антреприза

Работы на телевидении

  • 1971 — Что делать? (телеспектакль) — Кирсанов
  • 1972 — Былое и думы (телеспектакль)
  • 1987 — Мораль Леонардо (телеспектакль) — Гейзенберг
  • 1995 — Сон доктора Чехова (телеспектакль)
  • 1996 — Мастер и Маргарита (телеспектакль)
  • 1999 — Два Набоковых (телеспектакль)

Фильмография

)

Напишите отзыв о статье "Десницкий, Сергей Глебович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.mxat.ru/actors/desnitsky/ Сергей Глебович Десницкий]. Официальный сайт МХТ им. Чехова. Проверено 1 июля 2012. [www.webcitation.org/6AjV9A89a Архивировано из первоисточника 17 сентября 2012].
  2. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_cinema/5189/ДЕСНИЦКИЙ Десницкий Сергей Глебович] // Энциклопедия кино. — 2010.
  3. [desnitsky.ru/about-me/family Семья]. Андрей Десницкий : персональный сайт. Проверено 17 ноября 2012. [www.webcitation.org/6COLOcNEJ Архивировано из первоисточника 23 ноября 2012].

Ссылки

  • [actors.khv.ru/d/desnitskei.htm Сергей Десницкий]. Актёры советского кино. Проверено 17 ноября 2012. [www.webcitation.org/6COLQtXjp Архивировано из первоисточника 23 ноября 2012].
  • [kino-cccp.net/publ/5-1-0-2816 Десницкий Сергей Глебович]. Кино СССР. Проверено 17 ноября 2012. [www.webcitation.org/6COLRVm3m Архивировано из первоисточника 23 ноября 2012].


Отрывок, характеризующий Десницкий, Сергей Глебович

Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.