Дестреза

Дестреза
La Destreza
Дата основания:	XV век
Страна:	Испания Испания
Основатель:	Дон Иеронимо Санчес де Карранза
Группа вида спорта:	Фехтование
Родоначальное БИ:	Возможно, итальянская школа фехтования
Производные БИ:	Арнис (направление «эспада и дага»)

Дестре́за (исп. La Destreza), дистре́за либо испанская школа фехтования — испанская техника фехтования. Буквальный перевод означает «мастерство», однако в литературе чаще всего переводится как «истинное искусство».

Дестреза является универсальным методом фехтования для таких видов и комбинаций оружия, как шпага (или меч) и кинжал (дага), шпага и плащ, меч и щит, двуручный меч или древковое оружие (например, копье или алебарда).

Основы движений во время боя построены на аспектах логики и геометрии, которые начали активно развиваться в эпоху Ренессанса. В это же время (XV—XVI века) появляются первые упоминания о дестрезе, однако достоверная дата создания этого вида фехтования неизвестна. Совершенно очевидно, что при создании основных убеждений испанской школы фехтования использовались труды таких ученых как Аристотель, Евклид и Платон. Также создатели дестрезы уделили много времени такому принципу, который современные специалисты называют биомеханикой.

Основоположником дестрезы считается дон Иеронимо Санчес де Карранза, которого называют «первопроходцем науки обращения с оружием». Его труд продолжили ученик дон Луис Пачеко де Нарвес и голландец Жерар Тибо. Именно они вложили в систему боя философский, интеллектуальный и нравственный идеалы.

История

Ещё в эпоху Древнего Рима, современная территория Испании была лидером по поставке бойцов для гладиаторских боев. После роспуска гладиаторских школ, многие воины имели возможность вернуться на родину. Вследствие этого, в Испании сложилась благоприятная обстановка для появления новых боевых техник, специализирующихся на поединочном фехтовании.

Истоки испанской школы фехтования относят к 1569 году, когда дон Иеронимо де Карранза начал записывать свои исследования. Существует ряд доказательств, указывающих на то, дестреза базируется на наблюдениях другого фехтовальщика, Камилла Агриппы, который покровительствовал итальянской школе фехтования. Одним из таких утверждений является то, что в обеих системах фехтования используется геометрия.

Какими бы источниками не вдохновлялся Де Карранза, фактом остается то, что ему удалось создать новую и независимую школу фехтования, которая сменила более старый испанский стиль — «эсгрима».

Благодаря изданной работе Де Карранза в 1582 году («Философия оружия»), удалось заложить основные принципы дестрезы. Его ученик, дон Луис Пачеко де Нарвес, продолжил развивать концепции испанской школы, которые расширяли идеи Карранзы. Однако, Пачеко со временем отошел от заповедей Карранзы, что повлекло за собой раскол между последователями Карранзы и последователями Пачеко. В результате, в Испании появилось три сложных направления фехтования.

В истории дестрезы существует ещё одна ключевая фигура — это Жерар Тибо, который улучшил систему боя до того уровня, остатки которого и дошли до наших дней. Его книга «Академия меча» была издана в 1628 году во Франции, из-за чего некоторое время велись споры по принадлежности книги не к испанскому стилю фехтования, а к французскому. Именно Тибо развил концепцию «магического круга» (реконструкторы используют термин «круг Тибо») и его использование при фехтовании. Также он доказал, что для обороны достаточно лишь одной рапиры, хотя и использовал в нескольких приёмах безоружную руку.

Испанские методы сражения быстро распространились благодаря колонизации Нового Света. Первоначально использовалась только эсгрима, но позже активно начала использоваться и дестреза. Сам же Де Карранза какое-то время был губернатором Гондураса. Последователи и мастера дестрезы активно принимали участие в конфликтах Мексики, Перу, Эквадора и Филиппинов. Благодаря дестрезе было оказано влияние на появление филиппинского боевого искусства «арнис».

Со временем, под давлением итальянской и французской школ фехтования, дестреза начала терять свою популярность. Особо интенсивным оказалось влияние французской школы в XVIII веке, что привело к изменениям в общей сфере фехтования, которые стали более очевидны в XIX столетии. Перемены заключались в смешивании идей и концепций дестрезы с техникой итальянской и французской методик. В результате объединения трех крупных школ и появилось современное фехтование.

В современное время, основы техники дестрезы используются матадорами в корриде.

Принципы дестрезы

Де Карранза считал, что в фехтовании, подобно музыке, все должно быть гармонично, а именно: физическое состояние, психологический аспект и философские убеждения фехтовальщика.

Один из теоретиков фехтования, Джордж Сильвер, посвятил одну из глав в своей книге «Парадоксы защиты» испанской школе фехтования. Он считал, что испанцы в то время были одними из лучших фехтовальщиков, так как знали множество различных приёмов, используя при этом всего одну стойку, одинаково подходящую и для защиты, и для нападения. Иначе говоря, ученикам дестрезы («диестро», так же называется основная базовая стойка) не нужно заучивать различные приёмы — вместо них используется несколько базовых движений, которые относятся к передвижению ног и использованию оружия. Из-за этого, дестрезу иногда сравнивают с танцем.

Основы техники

Стойка испанской школы основана на принципе «выбрать ту стойку, из которой удобно атаковать противника, при этом не давая атаковать себя».

Оружие держалось в вытянутой руке на уровне плеча, при этом остриё было направлено на гарду либо в глаза соперника. Выпрямленные ноги находились на расстоянии одной стопы друг от друга, правая стопа разворачивалась в сторону оппонента, а другая ставилась левее под прямым углом. Корпус располагался вполоборота, что позволяло одновременно создавать опасность клинком и уменьшать личную область поражения.

Что же касается расстояния между соперниками, в дестрезе был создан термин «мера пропорции», трактующий защитную дистанцию. Общим правилом этого термина является то, что кончик оружия противника должен находится на уровне перекрестья. Однако, данное правило сложно выполнить, когда длина клинков фехтовальщиков различается, в связи с чем, перед каждым диестро встаёт собственный вопрос по определению защитной дистанции.

Отдельно необходимо отметить, что поза фехтовальщика предполагает только правосторонний вариант.

Некоторые философские приёмы дестрезы похожи на маневры из книги Миямото Мусаси «Пять колец».

Движения в круге

У Карранзы, Пачеко и Тибо были собственные схемы «магических кругов». Современниками, всё же, наиболее удобным принято считать круг Тибо.

Диаметр круга для разных диестро различен. Для правильной окружности он должен составлять длину от стоп фехтовальщика до кончиков пальцев вытянутой вверх руки. Важным моментом является то, что не фехтовальщик «привязан» к кругу, а круг к нему, то есть при перемещениях каждый диестро мысленно представляет свой круг (хотя в школах по дестрезе для спаррингов используются общие круги).

Находясь в воображаемом (или нарисованном) круге, мастера дестрезы рекомендуют двигаться против часовой стрелки, подбирая наилучший момент для угловой атаки (также как действует тореадор с быком). Шаги делятся по направлениям: вперед, назад, вправо, влево, круговые и диагональные. Большинство перемещений делается в непрерывной манере приставными шагами. Для этого, в начальной позиции вес распределяется равномерно между ногами, но при движениях необходимо перемещать вес на одну из ног, лишь слегка касаясь пола второй. Перекрестные шаги применяются лишь с случае обезоруживания противника левой рукой.

Виды ударов и защиты

Удары делились по задействованию руки: удар от плеча («arrebatar»), удар от локтя («medio tajo») и от кисти («mandoble»). Уколы не подразделялись.

Диестро мог попытаться получить контроль над оружием оппонента («atajo»). Для этого последователи дестрезы развивали «чувство такта» или, как выражаются практикующие фехтовальщики, «чувство клинка». Понятие означает способность тактильного чувства действий соперника, при соприкосновении с его клинком.

Не существовало классификаций защиты, однако, диестро использовали приём, известный как «desvio». Это действие заключалось в управлении клинком оппонента, используя его «слабую часть» и «сильную часть» своего клинка.

Психологическое состояние

Особое внимание в испанском фехтовании уделялось психологическому состоянию бойца. Ещё при обучении в диестро вырабатывали хладнокровное и спокойное поведение. Также, один из принципов дестрезы объясняет, что необходимо попытаться вывести соперника из психологического равновесия. Одним из приёмов, позволяющим диестро сделать это и считавшийся пиком мастерства, являлся «испанский поцелуй». При его исполнении, противнику рассекали кончик носа или губы, после чего, соперник, сомневающийся в собственных возможностях, как правило, заканчивал поединок.

Отличия от итальянской школы фехтования

Наиболее важное отличие между испанской и итальянской школами фехтования заключается в перемещениях ног. Итальянская школа фехтования, подобно современной, учит двигаться линейно в сторону противника. Испанская доктрина же, наоборот, утверждает, что движение к противнику может быть очень опасным и напутствует делать движения влево или вправо, чтобы выбрать наиболее удобный угол для атаки.

Также, итальянская школа рекомендует фехтовальщикам сосредотачивать внимание на позициях и положении руки с оружием. Ученики дестрезы, с другой стороны, имеют большие возможности для маневра, так как данная дисциплина не рассматривает такого понятия как «позиция» и советует фехтовальщикам следить лишь за положением рук.

Итальянские мастера практикуют разнообразные виды защитных стоек, в отличие от испанцев, которые используют лишь одну позицию, называемую «прямым углом». В такой стойке кончик меча (шпаги), кисть и плечо находятся на одной прямой линии.

Итальянский стиль боя отдавал предпочтение уколам, а не рассекающим ударам шпагой. В свою очередь, мастера дестрезы утверждали, что укол может быть полезен лишь в определенных ситуациях. Стоит отметить, что при этом диестро использовали очень длинное оружие, но шпаги итальянцев все же были длиннее.

В отличие от итальянского стиля, после атаки испанцы предпочитали не контр-атаку, а уход в сторону.

Многие трактаты по использованию дестрезы отдельной темой выделяют противостояние против итальянской школы фехтования и её представителей, что объясняет факт того, что испанские мастера уделяли внимание методам итальянских коллег. В трудах мастеров обычно описывается использование шпаги либо шпаги в сочетании с кинжалом (дагой).

Мастера дестрезы и их трактаты

Де Карранза и Пачеко имели ряд последователей, которые использовали истоки дестрезы для создания собственных стилей фехтования и издания трактатов по ним.

XVI век

Иеронимо Санчес де Карранза (ок. 1539—1600?)

• «Философия оружия» = «De la Filosofía de las Armas y de su Destreza y la Aggression y Defensa Cristiana» (1569, изд. 1582)

XVII век

Луис Пачеко де Нарвес (1570—1640)

• «Книга о величии Меча» = «Libro de las grandezas de la espada, en que se declaran muchos secretos del que compuso el Comendador Geronimo de Carranca. En el qual cada vno se podrà licionar y deprender a solas, sin tener necessidad de Maestro que le enseñe…» (1600, 1605)
• «Las Cien conclvsiones, o formas de saber de la verdadera Destreza, fundada en Sciencia y deziocho contradiciones a las tretas de la Destreza comun» (1608)
• «Compendio de la Filosofía y destreza de las armas, de Geronimo de Carrança» (1612, 1616)
• «Al Duque de Cea: [Carta dirigida por D. Pacheco de Narvaez a dicho Sr. dando su parecer sobre la obra de Carranza]» (1618)
• «Modo facil y nuevo para examinar los maestros en la Destreza de las armas, y entender mis cien conclusiones o forma de saber» (1625)
• «Nveva ciencia, y filosofía de la destreza de las armas, su teorica y practica…» (1632, 1672)

Октавио Феррара (? — после 1625)

• «Compendio y Philosophia y Dztreza de las Armas» (1625) (MS R4-B274 — «Copy M.S.S. Early Spanish Fencing. 1625.»)

Диогу Гомеш де Фигейреду (ок. 1600—1685)

• «Философия и Истинное мастерство оружия» = «Oplosophia e Verdadeira Destreza das Armas» (1628)
• «Memorial Da Prattica do Montante» (1651)

Жерар Тибо (Тибальд) д’Анверса (ок. 1574—1627)

• «Академия меча» = «Academie de l’Espée … ou se demonstrent par Reigles mathematiques sur le fondement d’un Cercle mysterieux la Theorie et Pratique des vrais et jusqu’a present incognus secrets du Maniement des Armes a Pied et a Cheval» (1628)

Луис Мендес де Кармона Тамарис

• «A Don Rodriguez Portocarrero Fernandez de Cordoba: quan estimado sea la destreza y exercicio de las armas en casa conocida de todas las politicas naciones…» (16??)
• «Compendio en defensa de la doctrina y destreza del comendador Geronimo de Carranza en el qual ballara el diestro documentos, y avisos importantes para la inteligencia, y exercicio de las armas» (1632); «Libro de la destreza berdadera de las armas» (1640)

Кристобаль де Кала

• «Desengaño de la espada y norte de diestros» (1642)

Гомес Ариас де Поррес

• «Resumen de la verdadera destreza en el manejo de la espada» (1667)

Мигель Перес де Мендоса и Кихада

• «Principios de los cincos sujetos principales de que se compone la Philosophia y Matematica de las Armas, Practica y especulativa» (1672)
• «Resvmen de la verdadera destreza de las armas en treinta y ocho asserciones : resumidas y advertidas con demonstraciones Practicas : deducido de las obras principales que tiene escritas su Autor…» (1675)

Франсиско Антонио де Эттенхард (де Тенарде) и Абарка (1650—1701)

• «Сборник основ подлинного мастерств и философии оружия» = «Compendio de los fundamentos de la verdadera destreza y filosofía de las armas» (1675)
• «Diestro italiano y español» (1697)

Альваро Герра де ла Вега

• «Понимание Дестрезы» = «Comprehension de la destreza» (1681)

Франсиско Лоренс, маркиз де ла Торрес де Рада

• «Respuesta philosophica y mathematica en la qual se satisface a los argumentos y proporciones que a los profesores de la verdadera destreza y Philosophia de las armas se han propuesto por un papel expedido esin nombre de autor» (1695)

Николас Тамарис

• «Cartilla y luz en la verdadera destreza, nacida de los escritos de Don Luis Pacheco de Narvaez y de los autores que refiere» (1696)

XVIII век

Мануэль Крусадо и Перальта

• «Las tretas de la vulgar y comun esgrima de espada sola y con armas dobles, que reprobo Don Luis Pacheco de Narvaez, y las oposiciones que dispuso en verdadera destreza contra ellas» (1702)

Франсиско Лоренс, маркиз де ла Торрес де Рада

• «Promptuario de cómo se entienden, y aplican, las especies de movimientos en los diez Predicamientos de la Logica de la ciencia de la Espada: con la breve descripcion de el hombre, sus partes esenciales en cuerpo, y movimientos y otros discursos pertenecientes á la inteligencia, y exercicio del instrumento armigero» (1702)
• «Благородство меча» = «Nobleza de la espada: cuyo esplendor se expressa en tres libros, segun ciencia, arte, y esperiencia: Libro primero de la ciencia del instrumento armigero espada» (1705)
• «Libro segundo: Arte del instrumento armigero espada» (1705)

XIX век

Мануэль Антонио де Брея

• «Principios universales y reglas generales de la verdadera destreza del espadin segun la doctrina mixta de francesa, italiana y española, dispuestos para instruccion de los caballeros seminaristas del real seminario de nobles de esta corte» (1805)

Симон де Фриас

• «Tratado Elemental de la Destreza del Sable» (1809)

Хайме Мерело и Касадемун

• «Tratado de la verdadera esgrima del fusil ò carabina armados de bayoneta» (1858)
• «Tratado completo de la esgrima del sable español» (1862)
• «Elementos de esgrima para instruir al soldado de infanteria en la verdadera destreza del fusil ó carabina armados de bayoneta por Don Jaime Merelo y Casademunt, Profesor de esgrima en el colegio de infanteria» (1865)

Дестреза в популярной культуре

• Фильм «Маска Зорро» (1998) — Диего де ла Вега обучает нового Зорро, Алехандро Мурьетта, фехтованию с использованием испанского стиля.
• Сериал «Королева мечей» (2000—2001) — есть сцены с использованием рапиры в «магическом круге». Один из актёров, Энтони Де Лонгис, изучал технику дестрезы и хотел, чтобы героиня фильма имела уникальный стиль фехтования. В итоге он стал одним из постановщиков боевых сцен в некоторых эпизодах фильма.
• Фильм «Капитан Алатристе» (2006) — несколько персонажей, включая главного героя, Диего Алатристе, используют испанские методы фехтования.
• Сериал «Горец» (1992—1998) — некоторые сцены демонстрируют использование «круга Тибо» и движения внутри него, однако, перемещения выполняются в итальянском стиле.
• Фильм «1612» (2007) — важным элементом сюжета является обучение главного героя базовым принципам движений в дестрезе.

См. также

• Итальянская школа фехтования
• Багуа-цзянь — другое боевое искусство, использующее передвижения по кругу для фехтования колюще-рубящим мечом (цзянь — китайский аналог тяжёлой боевой шпаги).

Филиппинские наследники

• Арнис
• Эспада и дага (исп. «espada y daga»)

Испанское оружие

• Эспада (исп. «espada») — испанская шпага.
• Дага (исп. «daga»)
• Макила (исп. «makila») — боевой посох, применялся в качестве альтернативы шпаге.

Литература

• Sébastien Romagnan. «Manuel d'Escrime Destreza».

• Ramón Martínez. «Demystification of Destreza».

• Эгертон Кастл. «Школы и мастера фехтования».

Ссылки

• [www.martinez-destreza.com/ Школа фехтования Рамона Мартинеса, англ ]
• [www.destreza.us/ Ассоциация исследования дестрезы, англ ]
• [www.esgrimaantigua.com/AEEA.php Испанское объединение старого фехтования, исп ]
• [school.rencontre-studio.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=52:destreza&catid=37:articles&Itemid=62 Описание дестрезы с сайта школы фехтования «Rencontre»]

Отрывок, характеризующий Дестреза

– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.