Десятичная классификация Дьюи

Десятичная классификация Дьюи — система классификации книг, разработанная в XIX веке американским библиотекарем Мелвилом Дьюи.

Общие сведения

Классификация предназначалась для систематизации расстановки книг в общедоступных американских библиотеках, где до того какие-либо общие принципы расстановки книг отсутствовали. Каждая библиотека использовала свои классификационные системы. Дьюи разработал классификацию в 1873 году, ещё будучи студентом колледжа, и в 1876 году опубликовал её в книге «Классификация и предметный указатель для каталогизации и расположения книг и брошюр в библиотеке».

Впоследствии классификация Дьюи послужила основой для разработки универсальной десятичной классификации (УДК).

История создания ДКД

Создателем Десятичной классификации является М. Дьюи. Он был библиотечным деятелем широкого профиля. Любая область библиотечной работы интересовала его, в каждую он вносил новые идеи и технические усовершенствования. Однако наибольший вклад он внес в развитие библиотечной классификации, создав ДК. Ш. Р. Ранганатан справедливо считает, что именно с неё следует вести летоисчисление современной классификации.

В поисках лучшей формы организации библиотеки Амхерстского колледжа (где он работал), Дьюи посетил около 50 библиотек Нью-Йорка и Новой Англии. Огромные расходы времени и средств на постоянную переклассификацию книг и малоэффективная деятельность библиотек привели Дьюи к выводу, что необходима система классификации книг по их содержанию, а не по форматам, что она должна строиться по научным дисциплинам, быть простой в использовании, универсально применимой, по возможности стабильной, оснащенной понятными индексами и алфавитно-предметным указателем (АПУ).

Дьюи пришёл к выводу, что нужно использовать самые простые и понятные для всех символы (индексы) и полагает, что этому требованию больше всего отвечают арабские цифры. Здесь он кратко выразил важное соображение о том, что последовательность буквенного ряда воспринимается нами с большими трудностями, чем последовательность цифр и числового ряда.

Он разработал свою схему, консультируясь с профессорами колледжа и используя, как это хорошо показано Е. И. Шамуриным, все то ценное, что было сделано в области библиотечной классификации его предшественниками. В 1873 году Дьюи применил эту схему в библиотеке колледжа, а спустя 3 года анонимно опубликовал под названием «Классификация и предметный указатель для каталогизации и расположения книг и брошюр библиотеки». Первое издание ДКД было небольшим по объёму — 43 страницы — и включало тысячу делений с трехзначными индексами. Дьюи использовал трехзначные индексы для основных отделов, так же как и для подотделов второй и третьей ступени, в целях упрощения расстановки книг на полке и карточек в каталоге.

ДКД была встречена библиотекарями по-разному, одни относились к ней благожелательно, другие — критически. Известный английский теоретик классификации Б. Сейерс вспоминает, что ДКД в её первом издании произвела на него впечатление слишком сложной. Тем не менее, она постепенно стала распространяться в библиотеках США, а затем в Англии. Тот же Сейерс отмечает, что эта схема появилась весьма кстати, так как она подоспела ко времени более интенсивного развития публичных библиотек. Принятая в них преимущественно крепостная расстановка книг теперь могла замениться более эффективной систематической расстановкой, позволяющей перейти к открытому доступу к фондам. Таким образом, классификация Дьюи содействовала открытому доступу к книгам, который, по словам Б. Кастера, является наиболее крупным вкладом США в библиотековедение и демократизацию библиотек.

Второе издание вышло в 1885 году уже с указанием фамилии составителя и с первыми словами названия — «Десятичная классификация …». Оно было объёмом в 314 страниц. С 1894 года началась публикация сокращенных изданий ДКД для небольших публичных библиотек. Схема Дьюи оставалась под непосредственным его руководством до 1924 года, когда контроль авторского права был передан учебному фонду Клуба Лейк Плесид, при котором было создано агентство «Форест-пресс» по развитию, изданию и распространению ДКД. Подготовкой 12-15 изданий схемы занимались лица, приглашенные этим агентством и обучаемые Дьюи.

С 1934 года сектор ДК Библиотеки Конгресса публикует «Указания и решения по применению Десятичной классификации».

Что касается структуры, то по 14-е издание включительно сохранялась первоначальная структура ДКД, но в 15-м издании (1951 год) с целью осовременивания схемы её структура и АПУ настолько радикально были пересмотрены, что библиотеки отвергли его. Не помогла этому изданию и другая его редакция, осуществленная сыном Дьюи. После такой неудачи в развитии ДКД руководство ею приняла на себя Библиотека Конгресса, с которой «Форест-пресс» при участии АЛА заключило специальное соглашение. 16-е издание, первое, подготовленное Библиотекой Конгресса, вышло в 1958 году в двух томах: один включал таблицы, другой — АПУ. В этом издании была восстановлена прежняя структура схемы. 17-е издание вышло в 1965 году, 18-е — в 1971 году, выпуск 19-го издания приурочивался к столетию ДКД. Последнее сокращенное издание — 10-е вышло в 1971 году.

По-прежнему судьба ДКД в США находится в руках трех сотрудничающих организаций — сектора ДК Библиотеки Конгресса, «Форест-пресс» и Редакционного комитета Десятичной классификации. В дальнейшем схема Дьюи была использована в качестве основы для классификации, разработанной Международным библиографическим институтом в конце 19 — начале XX века. Эта классификация представляет собой европейский вариант ДКД и называется «Универсальной десятичной классификацией» (УДК).

Структура ДКД

Ещё до окончания колледжа в 1873 году Дьюи представляет в библиотечный совет колледжа в Амхерсте докладную записку, в которой формулирует основные положения предлагаемого им построения классификации: «Установление главных классов, не превышающих по числу девять, и обозначение каждого класса одной из девяти значимых цифр. Последующее деление каждого из этих классов осуществляется не более чем на девять подклассов с обозначением присоединяемой справа новой цифры, как в десятичной дроби. Дальнейшее деление каждого из этих 81 подкласса производится не более чем на девять подотделов. Таким образом все подотделы одного класса образуют часть библиотеки с возможностью неограниченного дальнейшего деления».

Отдав предпочтение цифровым индексам, Дьюи полностью отказывается от включения в состав индексов каких-либо других знаков (букв, знаков препинания и др. знаков). Таким образом, в его классификации мы встречаемся с ярко выраженным примером «чистой» индексации. В этом её большое достоинство, почти не встречающееся в позднейших системах.

Простота индексов достигается и применением правила «трехзначного минимума». Десятичные индексы в первоначальном их виде имеют не вполне ясную последовательность: например, индексы 51, 52, 53 и все последующие разделы и подразделы класса 5, независимо от числа знаков, должны предшествовать однозначному индексу 6. Такой порядок не соответствует числовому значению индексов. Чтобы избежать этого, Дьюи предпочел удлинить индексы первой и второй ступени деления, присоединив к ним один или два нуля справа, благодаря чему была достигнута более понятная числовая последовательность индексов: 500 (вместо 5), 510, 520, 530 и т. д. (вместо 51, 52, 53). При подобном оформлении индекс 600 (вместо 6), естественно, следует за последним делением пятого класса с индексом 599.

Сегодня ДКД видоизменилась и в её структуру входят 3 уровня деления:

ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ ДЕЛЕНИЯ. ДЕСЯТЬ ОСНОВНЫХ КЛАССОВ

000 ОБЩИЙ КЛАСС
100 ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ
200 РЕЛИГИЯ
300 ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
400 ЯЗЫК
500 ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И МАТЕМАТИКА
600 ТЕХНИКА (ПРИКЛАДНЫЕ НАУКИ)
700 ИСКУССТВО ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ И ДЕКОРАТИВНОЕ ИСКУССТВО
800 ЛИТЕРАТУРА И РИТОРИКА
900 ГЕОГРАФИЯ И ИСТОРИЯ

Парадигматические отношения в ДКД

Парадигматические отношения — это отношения между классификационными делениями (классами), зафиксированные с помощью иерархической структуры таблиц классификации, а также с помощью ссылочно-справочного аппарата.

Парадигматические отношения отражают смысловые связи между лексическими единицами. В практической жизни и в процессе индексирования, в том числе и в ДКД, мы встречаемся с некоторыми видами парадигматических отношений.

Самыми распространенными в ДКД являются 3 вида парадигматических отношений:

• Отношения типа «Род-вид»
• Отношения типа «Система-элемент»
• Отношения типа «Целое — часть»

Приведем примеры этих отношений:

Это, прежде всего родовидовые (иерархические) отношения между понятиями. Такую систему отношений мы встречаем в таблицах классификации, если будем двигаться сверху вниз, например, животные — беспозвоночные — членистоногие — хордовые — холоднокровные позвоночные — рыбы — птицы — млекопитающие.

В ДКД встречается такой тип парадигматических отношений как «Система — элемент», например, Библиография — каталоги, рукописные книги — инкунабулы, Библия — Ветхий завет и т. д. Приведем (с примерами) ещё один распространенный вид парадигматических отношений в ДКД: «Целое — часть», например: лингвистика — системы письменности — этимология — фонология и фонетика — грамматика; математика — арифметика — алгебра — анализ — геометрия и др.

Реже в ДКД встречаются следующие виды парадигматических отношений:

• «Соподчиненность понятий»
• «Пересечение понятий»
• Отношения типа «Причина следствие»

Довольно редко в ДКД встречаются связи между соподчиненными понятиями, являющимися «видами» одного и того же «рода». Например, личность — бессознательное — подсознательное.

Порой понятия пересекаются друг с другом (география — история; библиотековедение — информационные науки; философия — психология).

«Причина — следствие» (охрана здоровья — предупреждение болезней). Некоторые классификации парадигматических отношений содержат десятки типов, но в библиотечной практике мы редко с ними встречаемся.

Машиночитаемая версия ДКД

Обозначим некоторые причины, благодаря которым мы можем использовать ДКД в машиночитаемой форме.

• Десятичный принцип деления очень удобен для программирования, так как позволяет назначать каждой рубрике универсальный десятичный код в строгом десятичном порядке. Такой десятичный принцип индексации делает Десятичную классификацию особенно удобной для электронных библиотек.
• Это довольно простая и удобная система классификации, что делает её особенно пригодной для малых и средних библиотек, хотя она позволяет классифицировать практически неограниченный объём информации. Это гибкая система, позволяющая добавлять рубрики в соответствии с конкретными задачами, не меняя при этом общий принцип и порядок десятичной классификации.
• Использование системы десятичной классификации М. Дьюи, позволяет легко перейти к УДК (Универсальной Десятичной Классификации), которая распространена во многих странах мира, так как в основе УДК на уровне трехзначных номеров лежит классификация Дьюи.
• Методика составления индекса в ДКД отличается следующим: точкой отделяются только первые три знака, а все остальные, независимо от их числа, даются без каких- либо разделительных знаков. Так, например, при составлении индекса на понятие «Соли урана» берется индекс 546.431 — уран и к нему добавляется окончание индекса 546.24 — соли. В результате «История математики» от основного индекса 510 отбрасывается ноль и из таблицы определителей прибавляется 09, и в результате получается индекс 510.9. Такая методика составления индексов в ДКД делает их более машиночитаемыми, исключая ту неопределенность, которую в УДК несут в себе, например, составные индексы с двоеточием, дающие возможность при прочтении толковать их по-разному, чего в информационно-поисковом языке необходимо избегать.
• Отсутствие в ДК различных знаков ведет к возможности увеличения информативности индекса и большей его точности, так как количество знаков, вводимых в машину в индексе ограничено. При создании электронного каталога ГПНТБ России в машину вводится в индекс 27 знаков, включая скобки, знак отношения и т. д.
• Электронная версия ДКД не имеет ограничений по объёму, характерных для книжной версии. У нас есть возможность расширять указатель с тем, чтобы облегчить работу систематизатора. Например, «Экология полей» отражена в указателе книжного издания только предметной рубрикой «Луга — экология», в то время как в электронной версии мы можем дать также рубрику «Экология лугов».

Начиная с 1993 г. полное издание ДКД публикуется также в электронной форме. Оптический диск Electronic Dewey («Электронный Дьюи»), MS-DOS версия 20-го издания, выпущенный в 1993 г., обновлен в марте 1994 г. Сразу же после публикации 21-го издания ДКД в книжной форме появился и его вариант на CD-ROM под названием «Dewey for Windows». Обновляемый CD-ROM выпускается ежегодно.

Впервые последнее, 20-е издание получило не только «бумажное», традиционное воплощение, но и машиночитаемый вариант, то есть создана база данных на CD-ROM названная «Electronic Dewey». Колоссальная информационная ёмкость, удобные физические характеристики, совместимость с обычными персональными компьютерами делает CD-ROM самым эффективным средством для публикации и распространения больших объёмов информации. Двадцатое издание снабжено компакт-диском, который может использоваться в персональном компьютере. Имея такой компакт-диск, библиотека получает возможность пользоваться таблицами при обращении к любому терминалу системы.

Поиск в Electronic Dewey может вестись по индексам, ключевым словам, предметным рубрикам и по Булевым комбинациям.

Учитывая, что 85 % библиотек США и Канады работают по системе ДКД, использование системы Дьюи открывает огромные возможности для сотрудничества, так как информационно-поисковый язык становится общим. Система индексов Дьюи делает проще связь с базами данных огромного количества библиотек. Если есть система отдаленного теледоступа, можно например, по каналам связи обмениваться информацией между базами данных, имеющимися в ГПНТБ России и базами данных зарубежных партнеров. При наличии АИС, базирующейся на одинаковой лингвистике, то есть использующей один и тот же информационно-поисковый язык, значительно упростится и ускорится поиск нужной информации, увеличится возможность доступа к большому числу баз данных в обмен на нашу информацию.

Эта проблема имеет первостепенное значение в свете расширяющегося развития межбиблиотечной интеграции и информатизации общества.

Изучение и применение Десятичной классификации Дьюи встало на повестку дня и в России в связи с налаживанием обмена библиографической информацией с зарубежными центрами. В ГПНТБ России ведется работа по переводу Десятичной классификации Дьюи в рамках договора между ГПНТБ России и OCLC на перевод, издание и распространение этого труда.

В выпущенном в 2003 году 21-м издании прошло упорядочение и расширение записей ДКД. Упорядочение упростило использование ДКД и расширило возможности онлайнового поиска, поскольку один и тот же аспект различных проблем представлен теперь одной нотацией. В 21 издании сознательно сократили количество адъективных заголовков, предложенных фраз и неясных заголовков. Так как, работая с печатным изданием, сравнительно просто сопоставить заголовок с контекстом: для этого достаточно взглянуть на заголовок страницы или на иерархию заголовков. В электронной среде мы имеем дело с одной записью, находящейся вне контекста, если не вызывается страница или иерархический ряд. Сегодня ГПНТБ России ведется работа над выпуском 22 издания ДКД.

Назначение и область применения ДКД

Изначально М. Дьюи создавал свою классификационную систему для двух целей — для систематизации книг и их расстановки. Но в современном мире область применения и назначения ДКД многогранна.

ДК М. Дьюи сегодня — самая распространенная в мире система классификации. Более 200000 различных библиотек — публичных, научно-технических, университетских, музейных и др. — в 135 странах используют данную систему для классификации книг, периодических изданий, фильмов, картин. ДКД переведена на 35 языков.

С середины семидесятых годов ДК используется в 85 процентах библиотек США и Канады. Она применяется почти во всех странах Британского Содружества, Норвегии, Италии, Греции, во многих странах Латинской Америки, Дальнего Востока. ДК распространена и во многих странах Азии и Африки, охватывая почти полностью арабский Восток и весь мусульманский мир.

В США примерно 95 % публичных библиотек, 90 % библиотек колледжей и университетов и свыше 60 % специальных библиотек используют ДК для расстановки фондов.

Во многих странах, в отличие от США, ДКД используется не только для расстановки книг в библиотеках, но и для организации систематических каталогов и построения библиографических указателей, включая национальную библиографию. ДКД применяется в национальных библиографиях 59 стран: 17 — в Африке, 13 — в Америке и Карибском бассейне, 7 — в Европе, 7 — на Ближнем Востоке и 15 стран в регионе Азии и Тихого океана.

Кроме того, ДКД используется и по сей день в США в централизованной каталогизации. Библиотека Конгресса США — главный орган централизованной каталогизации в стране, начав проставлять индексы ДКД на печатных карточках, стремилась охватывать ими все отечественные и зарубежные книги, поступающие в её фонды. В настоящее время индексами ДКД охватывается примерно 40 % поступающей в Библиотеку Конгресса литературы. В эти 40 % входят книги на английском, французском и выборочно на немецком, испанском и португальском языках.

ДКД имеет большие потенциальные возможности в плане многоязычного переключения. Национальные библиотеки, национальные библиографии, библиотеки различного типа, повседневно применяющие индексы ДКД, получают возможность использования самых различных поисковых средств, в том числе Всемирного сводного каталога OCLC.

OCLC Forest Press предпринимает грандиозную программу по переводу самой системы и связанных с ней материалов. За последнее десятилетие ДКД переведена на арабский, французский, итальянский, персидский, испанский и турецкий языки. Новые переводы (на арабский, китайский, французский, греческий, иврит, исландский, итальянский, норвежский, русский и испанский) предложены или уже делаются.

Некоторые библиотеки и службы информации в Интернет независимо друг от друга стали использовать основные деления ДКД в качестве инструмента организации и навигации ресурсов в WWW. Dewey home page на WWW содержит связи с некоторыми из этих систем.

ДК не зависит от языка, а её обозначения являются общедоступными, поскольку состоят из арабских цифр, понятных во всем мире. Другой классификационной схемы, в которой столь полно и тщательно были бы разработаны разделы религии, нет. Поэтому многие религиозные электронные библиотеки в сети Интернет используют именно ДКД и объясняют её преимущество перед другими библиотечно-библиографическими классификациями.

В ГПНТБ России используют ДКД для индексирования отечественной литературы по экологии для баз данных по экологии.

Основанный на ДКД браузер разработан, например, для NetFirst — базы данных OCLC. Весной 1998 г. началась работа над следующим проектом. Предполагалось ввести заголовки классификационных делений ДКД в отобранных более узких категориях в качестве заголовков в язык браузеров. Книжная и электронная версии ДКД обеспечивают хороший выбор альтернатив, позволяющих организовать просмотр в зависимости от тех или иных потребностей пользователей, которые работают с базами данных в онлайновом режиме. Имеется ряд интересных предложений и разработок, обеспечивающих эффективный просмотр с учётом различных групп пользователей, например в проекте, называемом Fem/DDC, в котором сделана удачная попытка использовать ДКД в сочетании с тезаурусом для поиска в такой междисциплинарной области, как «Women’s studies» («Исследования по женским вопросам», обычно под этим обобщающим заголовком объединяется широкий, практически универсальный охват «женских» проблем). В другом проекте, предназначенном для математиков, классификационные индексы ДКД связаны с «American Mathematical Society Mathematics Subject Classification» («Предметная классификация по математике Американского математического общества»). В 1996 г. предложен гипертекстовый браузер, по структуре соответствующий ДКД, в котором используются модифицированные заголовки без индексов. Недавно^{[когда?]} предложен проект использования ДКД при направленном аспектном поиске в электронном каталоге.

Некоторые библиотеки в России (например, библиотека Европейского университета в Санкт-Петербурге) уже используют ДКД как основную классификационную систему.

Другие библиотеки, такие, как ГПНТБ России, могут использовать таблицы ДКД на русском языке для эффективного поиска во Всемирном сводном каталоге OCLC, а также для обеспечения дополнительных возможностей тематического поиска.

См. также

• ББК
• УДК
• Комплексный книготорговый индекс-шифр
• Дублинское ядро
• ISBN

Ссылки

• [www.gpntb.ru/win/dewey/ddc.html Десятичная классификация Дьюи. Основные деления. Перевод 21-го издания.]

Отрывок, характеризующий Десятичная классификация Дьюи

– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.