Десять лодок
| Десять лодок | |
| Ten Canoes | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр |
Рольф Де Хир, Питер Джигирр |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Кинокомпания |
Adelaide Film Festival |
| Длительность |
92 мин. |
| Бюджет |
2,2 млн AUD |
| Страна | |
| Язык |
Английский, йолнгу-мата |
| Год | |
| IMDb | |
«Де́сять ло́док» (англ. Ten Canoes) — австралийский фильм 2006 года в жанре драмы-комедии. Это первый фильм, полностью снятый на одном из аборигенных языков Австралии. Название фильма связано с одной из сюжетных линий: племя аборигенов делает 10 каноэ и отправляется на них за гусиными яйцами, и по ходу их путешествия один из его участников рассказывает историю. Фильм получил специальную премию Каннского фестиваля[1].
Содержание
Сюжет
Все участники фильма, кроме рассказчика, чей голос слышен за кадром на английском языке, говорят на аборигенных языках группы юлнгу (Yuulngu), называемой также йолнгу-мата (англ.) (относится к семье пама-ньюнга), с английскими субтитрами. Все актёры фильма — аборигены, многие из них жили вдалеке от цивилизации и никогда раньше не принимали участия в съёмках, поэтому в фильме они вели себя естественно, изображая свою повседневную жизнь.
Действие происходит в Арнем-Ленде задолго до контакта с европейцами. Рассказчик (Дэвид Галпилил) рассказывает историю, которая происходит перед глазами зрителя в чёрно-белых цветах. В этой истории к воину Даинди (Джеймс Галпилил) во время сбора гусиных яиц обращается его старший родственник. Даинди завидует ему, поскольку у родственника — несколько жён, а у него нет ни одной. Тогда родственник, чтобы наставить Даинди на путь истинный, рассказывает ему старинную историю о ревности, которая предстаёт перед глазами зрителя уже в цветном изображении.
В этой истории сложилась подобная ситуация: молодой воин Иралпарил, которого также играет Джеймс Галпилил, не имеет своей жены и безнадёжно влюблен в Мунанджарру, младшую жену своего старшего брата Риджимирарила (всего у него три жены). Авторитетом в племени пользуется старейшина Бирринбиррин, единственной страстью которого в его преклонном возрасте остался мёд.
Однажды при загадочных обстоятельствах пропадает средняя жена Риджимирарила, Новалингу. Оставаясь внешне спокойным, Риджимирарил кипит от бешенства и ревности и подозревает, что жену могло украсть одно из соседних племён. Однажды на охоте он встречает воина из чужого племени и обвиняет в похищении жены, тот отрицает свою вину, и Риджимирарил убивает его, после чего вместе с Бирринбиррином прячет тело. Однако соседнее племя находит тело и требует мести: по местным обычаям, в обидчика бросают копья до тех пор, пока на его теле не появится хотя бы одна рана. Вместе с Риджимирарилом под копья добровольно встаёт его младший брат Иралпарил, однако копьё попадает всё же в Риджимирарила, который через несколько дней умирает. Незадолго до его смерти в племя возвращается Новалингу и рассказывает, что её действительно похитили, однако совсем не то племя, перед которым провинился Риджимирарил, а гораздо более дальнее, поэтому дорога обратно отняла у неё столько времени. Бирринбиррин отговаривает племя от новой войны. Перед смертью Риджимирарил исполняет танец смерти — обязательный ритуал во многих племенах австралийских аборигенов. После смерти, согласно обычаям племени, к Иралпарилу переходят все жёны брата — не только любимая Мунанджарра, но и две старших, которые тоже требуют внимания. Таким образом, он получил желанное, но счастлив ли он?
Признание
При бюджете 2,2 млн австралийских долларов он собрал в прокате более 3 млн долларов. Также фильм отмечен премиями Австралийского института кинематографии.
В ролях
Исполнитель одной из главных ролей, Крузо Курддал, был выходцем из Манингриды, и его родным языком был куньвиньку, тогда как прочие участники — из Рамингининга (Северные территории) — говорили на различных языках группы йолнгу-мата. Возможно, с этим связано то, что Риджимирарил, роль которого исполнял Курддал, в фильме почти не говорит.
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Дэвид Галпилил (англ.) | рассказчик |
| Крузо Курддал (Crusoe Kurddal) | Риджимирарил |
| Джейми Галпилил (Jamie Gulpilil) | Даинди, Иралпарил |
| Ричард Бирринбиррин (Richard Birrinbirrin) | Бирринбиррин |
| Питер Миньгулулу (Peter Minygululu) | Миньгулулу |
| Соня Джаррабалминьм (Sonia Djarrabalminym) | Баналанджу (старшая жена) |
| Фрэнсис Джулибинг (Frances Djulibing) | Новалингу (средняя жена) |
| Кассандра Малангарри Бейкер (Cassandra Malangarri Baker) | Мунанджарра (младшая жена) |
| Филип Гудтайкудтай (Philip Gudthaykudthay) | колдун |
| Питер Джигирр (Peter Djigirr) | жертва убийства |
| Майкл Даву (Michael Dawu) | пришелец |
См. также
Напишите отзыв о статье "Десять лодок"
Примечания
- ↑ [www.festival-cannes.com/en/archives/ficheFilm/id/4360076/year/2006.html Festival de Cannes: Ten Canoes]. festival-cannes.com. Проверено 16 декабря 2009. [www.webcitation.org/676mJ6AU8 Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
Ссылки
- [www.tencanoes.com.au/ Ten Canoes official website — Australia]
- [www.tencanoesfilm.com Ten Canoes official website — US]
- «Десять лодок» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v347436 Десять лодок] (англ.) на сайте allmovie
- [colsearch.nfsa.afc.gov.au/nfsa/search/display/display.w3p;adv=yes;group=;groupequals=;holdingType=;page=0;parentid=;query=Number%3A685545;querytype=;rec=0;resCount=10 Ten Canoes at the National Film and Sound Archive]
Отрывок, характеризующий Десять лодок
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
