Дети Мафусаила

Дети Мафусаила
Methuselah's Children
Жанр:	роман
Автор:	Хайнлайн, Роберт Энсон
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	1941 год
Дата первой публикации:	Astounding Science Fiction, 1941 год

«Дети Мафусаила» (англ. Methuselah’s Children) — научно-фантастический роман Роберта Энсона Хайнлайна, входящий в цикл «История Будущего». Первоначально представлял собой цикл новелл, публиковавшихся в июльском, августовском и сентябрьском номерах журнала Astounding Science Fiction за 1941 год. Джон Вуд Кемпбелл в анонсе назвал цикл While the Evil Days Come Not («Доколе не пришли тяжёлые дни»). В 1958 году Хайнлайн связал новеллы в роман, вышедший в том же году отдельным изданием.

В 1997 году роман помещён в «Зал славы» литературной премии «Прометей» как «классический научно-фантастический роман, пропагандирующий идеи либертарианства».

Сюжет

Основа сюжета — история борьбы за свои права особой группы человечества — Семей Говарда. Миллионер Айра Говард, умерший в XIX веке от преждевременной старости, основал Фонд, который финансировал селекционные браки людей, имевших в роду долгожителей, с целью вывести биологический вид людей, способных прожить несколько столетий, практически не старея. Первые дети, родившиеся от браков, поощряемых Фондом Говарда, появились на свет в 1875 году. До XXII века они держали своё существование в секрете, меняя адреса и имена, но часть членов Семей в 2125 году потребовали раскрыть тайну, полагая, что земное общество готово принять их. К тому времени уже были говардианцы, прожившие 150 и более лет. Через 11 лет, однако, начинается массовая истерия, после чего хрупкая демократическая система готова рухнуть, поскольку общество требует «вырвать» у говардианцев тайну «вечной жизни»: никто не поверил в кропотливую селекционную работу.

Старейшим членом Семей Говарда на тот момент был Лазарус Лонг (третье поколение говардианцев), родившийся в 1912 году, он возглавил операцию спасения Семей. К тому времени их было около 100 000 человек.

Говардианцы, благодаря тайному соглашению с Администратором Западной Федерации Слэйтоном Фордом, похищают звездолёт «Новые рубежи» (New Frontiers) и покидают Солнечную систему. Форд вынужден бежать вместе с говардианцами. 75 лет по земному времени они проводят в странствиях по космосу, пытаясь отыскать планету, пригодную для жизни. После неудачного контакта с двумя нечеловеческими цивилизациями говардианцы принимают решение вернуться на Землю. На Земле выясняется, что казус с семьями Говарда привёл к созданию технологий продления жизни, и на прародине человечества начался демографический кризис. Эти же технологии теоретически позволят жить вечно любому человеку. Однако говардианцы владеют секретом мощного двигателя для космических кораблей (он был разработан Либби-«калькулятором» — говардианцем-сиротой), после чего Лазарус Лонг решает начать широкомасштабное освоение Галактики, реализуя недвижимость планетарного масштаба. Так начинается расселение человечества по вселенной.

Связь с другими произведениями

Главный герой романа — Лазарус Лонг является также главным героем романов «Достаточно времени для любви, или Жизни Лазаруса Лонга» и «Уплыть за закат». Также он действует в романах «Число зверя» и «Кот, проходящий сквозь стены». Критиками они отнесены к циклу «Мир как миф».

Эндрю Либби-«калькулятор» является главным героем новеллы «Неудачник» из цикла «История Будущего», и появляется в романе «Число зверя» как женщина, подвергшись операции по перемене пола после естественной смерти и последующего оживления.

В романе «Уплыть за закат» идёт отсылка к фонду Айра Говарда.

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work2778 Информация о произведении «Дети Мафусаила»] на сайте «Лаборатория Фантастики»
• [www.isfdb.org/cgi-bin/title.cgi?1532 История публикации] на ISFDB
• [www.wegrokit.com/museum.htm Heinlein Book Cover Museum]

Отрывок, характеризующий Дети Мафусаила

Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.