Дети дождя
Поделись знанием:
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
 |
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.
|
| Дети Дождя | |
| фр. Les Enfants de la pluie | |
 Обложка DVD | |
| Другие названия |
англ. The Rain Children |
|---|---|
| Тип мультфильма | |
| Жанр | |
| Режиссёр |
Филипп Леклер (Philippe Leclerc) |
| Автор сценария |
Серж Брюссоло (книга), |
| Композитор |
Дидье Локвуд |
| Студия |
Belokan Productions, MK2 SA, |
| Страна | |
| Длительность |
86 мин. |
| Премьера | |
| Бюджет |
6 млн € |
| IMDb | |
Дети дождя (фр. Les Enfants de la pluie) — полнометражный мультфильм в жанре фэнтези, экранизация книги французского писателя Сержа Брюссоло — По образу дракона.
Содержание
Сюжет
В древности Великий Космический Дракон, оберегающий вселенский мир, был разрублен пополам демоном по имени Пожиратель Душ, из-за чего человечество разделилось на два народа — гидросы и пиросы. Пиросы зависят от огня и умирают от воды, которая для них яд и смерть. Гидросы живут водой и превращаются в каменные статуи при солнечном свете.
Каждый месяц происходит смена сезона дождя и засухи. Пиросы в сезон дождей страдают не только от воды и нехватки тепла, но и от нападений драконов-убийц. Жизненно необходимыми для пиросов являются солнечные камни, которые дарят им свет и тепло во время дождей, добываемые рыцарями во время походов в страну гидросов.
Основной сюжет рассказывает о семье жены и детей рыцаря-пироса, предавшего своих во время одного из походов. Мать главного героя, юного чемпиона по стрельбе из арбалета Скана, сажают в тюрьму и приговаривают к смерти после того, как она высказалась в обвинительной речи в адрес правителей города пиросов. Скан решает любой ценой пойти в поход на гидросов и узнать правду о своих врагах.
Место действия и персонажи
Наш мир в отдаленном будущем или в неизвестном прошлом. Год длится 12 месяцев, день — 24 часа. Солнце освещает дни, луна — ночи. В этом мире только два времени года: сезон засухи и сезон дождей. Во время сезона засухи температура поднимается до 70 градусов, и вся растительность высыхает или сгорает. Мир превращается в пустыню, где только по ночам бывает относительно прохладно. Сезон дождей возвещает о себе туманами на горизонте, затем несколькими внезапными ливнями, а потом уже устанавливается в виде непрекращающегося дождя 24 часа в сутки.
«Пиросы, народ солнца»
У пиросов оранжевая кожа, поджарая комплекция, резкие черты лица и гребневидные хрящи на голове на месте волос. Они поклоняются огню и солнцу. Для них идеальная температура — это 70 градусов, в 40 градусов они дрожат от холода. Им хорошо только в засушливый сезон. Они очень чувствительны к воде, которая «кусает» их, как кислота. Попав под проливной дождь, они умирают (откуда в народе появляется выражение «дождевая смерть»). Поэтому во время сезона дождей пиросы живут в пещерном городе Орфалезе и одеваются в латекс, в вощеную или просмоленную одежду. Они не потребляют никакой жидкости и питаются исключительно солнечными лучами и хорошо прожаренным мясом хвостов клютсов.
- Скан — главное действующее лицо. Его родители, Родос и Бериль, воспитали у него понятия справедливости, терпимости и миролюбия. Стать всадником его скорее побудила поэтическая душа, нежели дух воина. Мало кто из пиросов разделяет его увлечение музыкой. Он скорее ловок, чем силен, в жестокой дуэли на мечах он не может продемонстрировать особых умений, зато он меткий стрелок из арбалета. С виду он кажется послушным, но перед лицом несправедливости проявляет непреклонность, отстаивая свои убеждения. И медленно, незаметно, зреет в нём возмущение против варварства и презрительного высокомерия хозяев Орфалеза. Сделав один решительный шаг, он уже никогда не повернет назад.
- Родос — отец Скана, не появляется в фильме, но постоянно упоминаются его имя. Однажды он вернулся из похода с очень тяжелым секретом на сердце и восстал против военной политики Благородного совета пиросов. После бурной стычки с великим жрецом Раззой, он таинственным образом исчезает. Его сын и народ Орфалеза запомнили его как гордого и смелого человека, не идущего на компромиссы, но, к сожалению, одинокого в своем бунте.
- Бериль — мать Скана, красивая, гордая женщина. Погибает, когда сыну исполняется тринадцать лет. Подобно покойному мужу придерживается собственных твёрдых моральных принципов. До самой смерти она будет противостоять политическим манипуляциям, власти богачей и, в частности, Раззе.
- Разза — верховный жрец культа солнца народа пиросов, их духовный и политический вождь. После стычки с Родосом, отцом Скана, он потерял глаз, который заменил «камнем солнца». При всяком удобном случае он пространно и напыщенно поучает народ, внушая ему необходимость подчинения и преданности. «Священная война», зачинщиком которой он является, помогает ему держать пиросов в повиновении и уничтожать самых непокорных. Особую ненависть он испытывает к пацифисту Родосу и, естественно, к его семье. Разза — его антагонист, обладающий, по своему социальному положению, статусом неприкосновенности. Кроме того, он и есть тот самый Пожиратель душ.
- Аккар — единственный сын Раззы, года на два-три старше Скана. О его матери ничего неизвестно. По виду он очень похож на своего отца, такой же высокий и властный и, к тому же, грубый. Он мускулист, широк в плечах, страдает безмерным нарциссизмом и накачивает силу ради силы. Хитрый и жестокий, он опасный соперник, особенно в сражении на мечах. С детства у него развито презрение к своим соратникам и, в частности, к Скану, он считает себя выше них в силу своего происхождения и богатства.
- Toб — всадник, как и Скан, его лучший друг. Насмешник и балагур, весельчак, но опытный оруженосец.
- Джуба — старшая сестра Скана. Такая же насмешница, как и Toб, к тому же она влюблена в него. Дрессировщица клютсов, физически очень сильна, прекрасно владеет хлыстом, обладает всеми качествами несостоявшегося мальчика, что придает ей особый шарм.
«Гидросы, дети дождя»
В нескольких днях пути от города пиросов находится Амфиболь, поселение гидросов, которые обожают дождь, но боятся солнца. Гидросы внешне заметно круглее, чем пиросы. Цвет их кожи изумрудно-зеленый или бледно-голубой. В груди у них имплантат круглой формы. Для них это — их «душа», тогда как пиросы называют это «камнем солнца». Жизнь гидросов целиком подчинена двум временам года их мира. В засушливый период они каменеют от солнца и жары. Таким образом, они спят, или «зимуют», превратившись в статуи. Как только начинается сезон дождей, они от воды пробуждаются, к ним возвращается их подвижность, текучесть, плавность. В течение этого периода они бодрствуют 24 часа в сутки и проявляют даже гиперактивность: они думают только о том, как бы устроить праздник, потанцевать, попеть, поиграть на музыкальных инструментах, слепить статуи… и рассказать друг другу сны, которые они видели во время своего каменного сна. Это, прежде всего, артистичный народ. Они игривы до безответственности, совершенно не способны к насилию и беспомощны перед всадниками пиросов или дикими драконами. Их единственный способ защиты (пассивный) — это слиться в засушливый сезон с настоящими статуями в надежде остаться незамеченными. Они ничего не знают об использовании огня. Большую часть их тела составляет вода, поэтому их еда фрукты и овощи.
- Каллисто — героиня фильма. Как весь её народ, она артистка, музыкант, танцовщица, певица… Её непосредственность и игривость скрывают ум, терпимость и юношеский энтузиазм, которые питают её любопытство к неизвестному. Романтична, охваченная любовью, изначально безнадежной, она решительно и активно ищет решение.
- Солон — отец Каллисто, круглый, добродушный, умный и образованный. Он — «хранитель легенд», своего рода жрец или сказитель, воплощение образа «благородного отца» или «старого мудреца» с мягким юмором и благодушием.
- Хлоя — мама Каллисто, справедливая, умная, рассудительная и добрая. Она как и Солон «хранитель легенд».
- Тринитро — деревенский дурачок, немного сумасшедший, любит играть со взрывчатыми веществами. Ему удалось приручить гулину. Их игра порой приводит к веселым и взрывным последствиям. Через него распространяются пульсации мести, которые оживляют гидросов после ухода всадников-убийц.
«Дикие животные»
- Драконы — по свирепости подобны тираннозаврам. Эти существа обладают восьмью щупальцами вокруг рта. Размеры превосходят размеры апатозавра. Как и гидросы, в засушливый сезон они превращаются в камень. Но, выйдя из «спячки», набрасываются на всё, что можно съесть — как на гидросов, так и на пиросов.
- Гулины — миниатюрные птеродактили с перепончатыми крыльями и со злыми глазами. Их любовные песни похожи на песню смерти, издаваемую свистком-детонатором, используемым пиросами. Это делает их крайне опасными для пиросов-всадников. Они не впадают в спячку, но особенно активны в засушливый период, когда переживают период любви в городе Амфиболь.
- Паучии крысы-небольшие зверьки с телом жука ,лапками паука, хвостом крысы и единственным глазом. Обитают преимущественно в темницах пиросов.
«Домашние животные»
- Бронто — бронтозавры с чёрным панцирем. Они выполняют роль коней для пиросов-всадников во время их походов. Эти грубые и непокорные животные признают только одного хозяина и кормятся мясом клютсов.
- Клютсы — аистообразные существа, немного смешные, напоминают фламинго и выполняют роль коней для пиросов-оруженосцев во время их походов. Они также являются ходячим запасом мяса, потому что каждый день можно отрезать по кусочку их толстого хвоста, который на следующий день отрастает, как у ящерицы. Его название породило среди пиросов множество известных ругательств и клятв.
- Дипло — диплодоки,живут у гидросов, для которых они «домашние драконы», травоядные ящерицы-амфибии, вполне миролюбивые. Во время засушливого периода каменеют, подобно своим хозяевам гидросам. У них есть огненное место под языком, в котором они могут перенести даже пироса в сезон дождей. Крокмот — личный дипло Каллисто.
См. также
Напишите отзыв о статье "Дети дождя"
Ссылки
- [www.ecrannoir.fr/films/filmsb.php?f=331 Fiche du film sur le site Ecran noir]. Page consultée le 15 février 2011.
- [www.cinemovies.fr/news_fiche.php?IDtitreactu=1067 «Les Enfants de la pluie : Interview de Philippe Leclerc et Philippe Caza», article sur le site cinémovies, 8 juillet 2003]. Page consultée le 15 février 2011.
- [www.allocine.fr/film/anecdote_gen_cfilm=45143.html «Secrets de tournage» du film sur le site allociné]. Page consultée le 15 février 2011.
- [www.unifrance.org/actualites/537/russie-le-premier-film-francais-d-animation-depuis-la-perestroika Actualité sur Unifrance en août 2003]. Page consultée le 3 septembre 2011.
Отрывок, характеризующий Дети дождя
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
