Детман, Людвиг

Людвиг Детман
Людвиг Детман в своей мастерской в форме СА, 1935 год
Имя при рождении:	Ludwig Julius Christian Dettmann
Дата рождения:	25 июля 1865(1865-07-25)
Место рождения:	приход Аделби, Фленсбург, Шлезвиг-Гольштейн
Дата смерти:	19 ноября 1944(1944-11-19) (79 лет)
Место смерти:	Берлин, Германия
Гражданство:	Германия
Жанр:	пейзаж
Учёба:	Берлинская академия художеств
Стиль:	сецессион
Влияние:	Макс Либерман
Влияние на:	выпускники Кёнигсбергской академии художеств
Работы на Викискладе

Лю́двиг Де́тман (Деттманн, нем. Ludwig Julius Christian Dettmann; 25 июля 1865 года, приход Аделби, Фленсбург — 19 ноября 1944 года, Берлин) — немецкий художник, директор Кёнигсбергской академии художеств в 1900—1915 годах, один из ведущих представителей искусства сецессии в Германии.

Биография

В 1870 году отец будущего художника стал таможенником в Гамбурге, куда переехал с семьёй. Людвиг посещал в Гамбурге художественную школу, а в 1884 году поступил в Берлинскую академию художеств, с 1889 года учился в Париже, Голландии, Лондоне. Работал в качестве иллюстратора. В 1895 году стал профессором Берлинской академии художеств. Под влиянием Макса Либермана, с которым познакомился в 1890 году, обратился к пейзажной живописи, предпочитая передавать настроения маслом и акварелью, став одним из первых импрессионистов в Германии. В 1898 году вошёл в состав правления объединения современных свободных художников Германии, был соучредителем Берлинского сецессиона. Для ратуши в Альтоне изготовил фреску на темы истории города.

В 1900 году Детман стал директором Кёнигсбергской академии художеств. При нём в 1902 году был создан женский класс Академии. С его именем связан расцвет колонии художников-пейзажистов в Ниде на Куршской косе. В 1906 году оформил интерьеры Высших технических школ в Данциге и Кёнигсберге. В 1928 году иллюстрировал книгу "С Цеппелином в Америку: чудо неба и океана («Mit dem Zeppelin nach Amerika, das Wunder von Himmel und Ozean»).

Во время правления Гитлера в оппозиции режиму не стоял.

Некоторые известные работы

• «Сев» (Дрезденская галерея)
• «Весна в Грюневальде» (Национальная галерея в Берлине)
• «Блудный сын»
• «Святая ночь»
• Landarbeiterbe gräbnis (Государственный музей Шверина, 1892)
• «Принцесса и свинопас» (по сказке Андерсена), Киль, 1896)
• «Завтра праздник» (Киль, 1900)
• «Фризская песня» («Две поющие женщины на лугу», 1903)
• «Закат» (1905)
• «Прачки на озере Гарда» (1905)

Работы Детмана хранятся в частных коллекциях, а также в музеях Гамбурга, Берлина, Дрездена, Лейпцига, Шверина, Киля, Шлезвига, Фленсбурга.

См. также

• Кёнигсбергская академия художеств

Ссылки

• [runeberg.org/nfbf/0144.html Биография Л.Детмана в Nordisk familjebok (швед.)]
• [www.flensburg-online.de/strassen/ludwig-dettmann-strasse.html Биография и фотографии Л. Детмана (нем.)]
• [d-nb.info/gnd/116086483 Л.Детман в каталоге Немецкой национальной библиотеки]

Отрывок, характеризующий Детман, Людвиг

В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.