Детройт Ред Уингз
Детройт Ред Уингз | ||
Страна: | США | |
---|---|---|
Регион: | Мичиган | |
Город: | Детройт | |
Основан: | 1926 | |
Прежние названия: | «Детройт Кугарс» 1926-1930 «Детройт Фалконс» 1930-1932 «Детройт Ред Уингс» с 1932 года | |
Домашняя арена: | Джо Луис Арена (на 20 066) | |
Цвета: | ||
Хоккейная лига: | НХЛ | |
Дивизион: | Атлантический
| |
Конференция: | Восточная | |
Главный тренер: | Джефф Блашилл | |
Владелец: | Майк Илич | |
Генеральный менеджер: | Кен Холланд | |
Капитан: | Хенрик Зеттерберг | |
Фарм-клубы: | Гранд-Рапидс Гриффинс (АХЛ) | |
Трофеи: | Кубок Стэнли Президентский кубок Кубок О’Брайена | |
Победы в конференции: | 6: (1995, 1997, 1998, 2002, 2008, 2009) | |
Победы в дивизионе: | 27: (1933-34, 1935-36, 1936-37, 1942-43, 1948-49, 1949-50, 1950-51, 1951-52, 1952-53, 1953-54, 1954-55, 1956-57, 1964-65, 1987-88, 1988-89, 1991-92, 1993-94, 1996-97, 1997-98, 1998-99, 1999-00, 2000-01, 2002-03, 2005-06, 2006-07, 2007-08, 2010-11) | |
|
«Детро́йт Ред Уи́нгз», или «Детро́йт Ред Уи́нгс»[1] (англ. Detroit Red Wings) — профессиональный хоккейный клуб, играющий в НХЛ (Национальная Хоккейная Лига), одна из команд «Оригинальной шестёрки», 11-кратный обладатель кубка Стэнли. Клуб базируется в городе Детройт, штат Мичиган, США.
Содержание
История
После первых успехов американских команд в НХЛ в сезоне 24/25, у руководства лиги накопилось 11 заявок из городов США, и пять из них были от различных команд Детройта. В сезоне 26/27 команда из «Города Моторов» была включена в НХЛ. Клуб был полностью составлен из игроков команды «Виктория Кугарс» из Западной Хоккейной Лиги.
За два года до этого, в 1925 году, «Кугарс» выиграли Кубок Стэнли, а в 1926 году играли в финале, так что хозяева «Детройта» с первого сезона рассчитывали получить команду — претендента на победу. Команда, потеряв $80 000, заняла последнее место в американском дивизионе.
В межсезонье в «Кугарс» произошли большие перемены. Самым значительным стало приглашение на пост менеджера Джека Адамса[2]. Но неудачи не оставляли команду — в первые 7 лет своего существования детройтский клуб всего дважды выходил в плей-офф, проигрывая в первых раундах. В 1930 году команда сменила своё имя с «Кугарс» на «Фалконс» («Соколы»).
В 1932 году команда была куплена миллионером Джеймсом Норрисом, сменившим название на «Ред Уингз» («Красные Крылья»). В 1934 году «Детройт» впервые добрался до финала Кубка Стэнли, но уступил «Чикаго». В воротах «Ред Уингз» в тот сезон играл Вилф Куде, взятый в аренду у «Монреаль Канадиенс». Когда в сезоне 34/35 «Канадиенс» отозвали его обратно, «Детройт» быстро скатился в стан аутсайдеров чемпионата и не попал в плей-офф.
В 1935 году Адамсу удалось осуществить несколько удачных обменов, заполучив в команду нападающего Сида Хоу, защитника Ралфа Боумэна, вратаря Норми Смиса, а также форварда из «Бостона» Марти Бэрри.
В сезоне 35/36 первая тройка нападения «Крыльев» Льюис—Бэрри—Аури помогла команде занять первое место в регулярном чемпионате. Во время плей-офф благодаря отличной игре вратаря Смиса, отстоявшего 248 минут и 32 секунды «сухим» в полуфинале против «Монреаль Марунс», «Детройт» вышел в финал и завоевал свой первый Кубок Стэнли переиграв «Торонто».
В 1937 году «Ред Уингз» стали первой американской командой, выигравшей Кубок второй год подряд. На этот раз жертвами детройтцев стал «Нью-Йорк Рейнджерс». На следующий год «Детройт» даже не смог пробиться в плей-офф.
В военные годы «Крылья» четыре раза доходили до финалов, но лишь однажды завоевали трофей, в 1943 году. Несмотря на хорошие результаты, менеджер команды Джек Адамс продолжал искать пути улучшения состава. В 1945 году в клуб пришли Тед Линдсей и Сид Абель, в 1946 — Горди Хоу.
Начиная с сезона 48/49 по сезон 54/55, под руководством тренера Томми Айвэна, «Детройт» 7 раз выигрывал регулярные чемпионаты, установив тем самым рекорд НХЛ. После поражений в финалах в 1948 и 1949 годах, «Крылья» сумели завоевать Кубок в 1950, 1952, 1954 и 1955 годах, проиграв финал в 1956. В команде в это время кроме Хоу, Линдсея и Абель блистали вратарь Терри Савчук, защитники Ред Келли, Боб Голдхэм, Марсель Проново, нападающий Алекс Дельвеккио. А тройка «Продакшн лайн», в состав которой входили Дельвеккио, Хоу и Абель, долгое время считалась самой грозной в Лиге.
В 1954 году на пост главного тренера был приглашен Джимми Скиннер. Но надежд владельцев команды за 3 года не оправдал: команда неизменно проигрывала в полуфинале Кубка. Руководство решило сменить тренера и пригласило Сида Абеля, бывшего партнера Горди Хоу. Но и он за 10 лет, которые провёл на тренерском посту, не смог вытянуть команду из подвалов турнирной таблицы: в 1959 году команда вообще не попала в плей-офф, чего не случалось 20 лет. И через 2 года команда снова осталась без плей-офф.
А в сезонах 1966/1967 и 1967/1968 новый провал, и уже к сезону 1968/1969 команду готовил Билл Гэдсби. С этого момента истории «Детройта» началась эпоха безвременья: поражения превалировали над победами, а команда регулярно не попадала в розыгрыш Кубка Стэнли. Часто стали меняться тренеры. После двух игр сезона 1969/1970 на место Гэдсби вновь вернулся Абель, который хоть и добился хорошего результата в регулярном чемпионате и вывел команду в плей-офф, тем не менее, проиграл в первом же раунде со счетом 0-4 и вновь лишился своего поста. Пришёл Нэд Накнэсс, но тот продержался только 38 матчей.
С 1967 по 1986 года «Крылья» всего лишь четыре раза попадали в плей-офф.
В 1982 году, новыми хозяевами клуба стали Майк и Мариан Иличи, назначившие на пост генерального менеджера Джима Девеллано. Девеллано выбрал на драфте 1983 года Стива Айзермана, ставшего со временем лидером клуба и многолетним его капитаном.
В конце 80-х во главе с тренером Жаком Дэмером, «Ред Уингз» доходили до финалов конференции, возродив в Детройте интерес к хоккею.
На драфте 1989 года руководство клуба, остановили свой выбор на молодых европейцах — шведе Никласе Лидстрёме и русских Владимире Константинове и Сергее Фёдорове.
После прихода в команду тренера Скотти Боумэна в 1993 году и вратаря Майка Вернона в сезоне 1994/95, «Ред Уингз» впервые с 1966 года дошли до финала Кубка Стэнли, но проиграли в четырёх матчах «Нью-Джерси». В сезоне 95/96, имея в составе «русскую пятёрку» Владимир Константинов — Вячеслав Фетисов — Сергей Фёдоров — Игорь Ларионов — Вячеслав Козлов, «Ред Уингз» установили рекорд НХЛ по количеству побед в регулярном чемпионате — 62. Однако в плей-офф «Детройт» проиграл в финале конференции «Колорадо Эвеланш» в 6 матчах.
В сезоне 96/97 в состав команды были добавлены нападающий Брэндан Шэнахэн и защитник Ларри Мёрфи, в результате чего «Ред Уингз» наконец-то смогли покорить вершину и вернуть Кубок Стэнли в Детройт, победив в финале «Филадельфию» в четырёх матчах. Лучшим игроком плей-офф был признан вратарь Майк Вернон. Радость победы была омрачена трагической автомобильной катастрофой 13 июня 1997 года, после которой Владимир Константинов и массажист команды Сергей Мнацаканов получили опасные для жизни травмы мозга. Врачам удалось спасти им жизнь, но «Ред Уингз» лишились одного из своих лучших защитников.
В 1998 году «Крылья» повторили свой успех, выиграв Кубок Стэнли в 9-й раз, переиграв в финале «Вашингтон Кэпиталз» в четырёх поединках. Свою победу они посвятили Мнацаканову и Константинову. Лучшим игроком плей-офф был признан капитан Стив Айзерман, ворота команды защищал Крис Осгуд.
Руководство клуба попыталось сделать всё возможное для победы и в 1999 году, добавив в состав ветеранов Криса Челиоса и Уэндела Кларка, но «Ред Уингз» проиграли «Колорадо» во втором раунде плей-офф в шести играх, хотя и вели в серии 2:0.
В 2001 году хозяева клуба приобрели голкипера Доминика Гашека, нападающих Люка Робитайла и Бретта Халла. С таким составом «Ред Уингз» уверенно победили в регулярном чемпионате, а затем и завоевали 10-й Кубок Стэнли в своей истории, обыграв в финале «Каролину» в пяти матчах. Лучшим игроком плей-офф был признан Никлас Лидстрём, а одним из открытий сезона оказался русский форвард Павел Дацюк. После победы Скотти Боумэн, установивший своим девятым Кубком очередной рекорд среди тренеров НХЛ, объявил о завершении карьеры. Вслед за ним такое же решение принял Доминик Гашек. Новым первым номером «Крыльев» стал Кёртис Джозеф, имевший статус неограниченно свободного агента и подписавший контракт с командой на три года на сумму $24 миллиона.
Под руководством нового главного тренера Дэйва Льюиса «Детройт» уверенно прошёл регулярный чемпионат 02/03, заняв общее третье место, однако в плей-офф уступив «Анахайм Майти Дакс» уже в первом раунде в четырёх матчах.
Летом 2003 года команду покинул Сергей Фёдоров, подписавший контракт с «Анахаймом», но в то же время вернулся в большой хоккей Доминик Гашек. Кроме того, «Крылья» приобрели защитника Дэриана Хэтчера и по ходу сезона выменяли из «Вашингтона» Роберта Ланга. Имея наивысший бюджет в НХЛ в $80 миллионов, «Красные Крылья», в составе которых безусловно лучшим был Павел Дацюк, стали победителями регулярного чемпионата 03/04, однако в плей-офф их снова поджидала неудача — во втором раунде они уступили в шести матчах «Калгари Флэймз».
Введённый в НХЛ потолок зарплат после локаута 2005 года во многом уравнял команды лиги. Тем не менее, уже не тратя привычных миллионов, «Крылья», ведомые новым старшим тренером Майком Бэбкоком, снова выиграли регулярный чемпионат, где блистали Павел Дацюк, Хенрик Зеттерберг и Никлас Лидстрём. Но, как и ранее, успех «Крыльев» в регулярном чемпионате не распространился на плей-офф — команда уступила уже в первом раунде «Эдмонтону» в шести матчах. Этот сезон стал последним для многолетнего капитана «Детройта» Стива Айзермана, объявившего в августе 2006 года о завершении своей карьеры.
Кубок Стэнли вернулся в Детройт в 2008 году, а Никлас Лидстрём стал первым капитаном-европейцем команды-чемпиона. Главные роли у «Рэд Уингз» в тот год сыграли шведы — тот же Лидстрём, Хенрик Зеттерберг, Никлас Кронвалл, Юхан Франзен, россиянин Павел Дацюк и канадский голкипер Крис Осгуд, отобравший стартовую позицию у вернувшегося в клуб Доминика Гашека. В финальной серии был повержен «Питтсбург Пингвинз».
В 2009 «Рэд Уингз» находились в шаге, от повторения успеха годичной давности, но ведя в финале против «Питтсбурга» 2-0, а затем и 3-2, проиграли два последних матча финала, и уступили чемпионство в седьмом матче.
Статистика
- И — Игр, В — Выигрышей, П — Поражений, ПО — Поражений в овертайме, ШЗ — Шайб забито, ШП — Шайб пропущено, О — Очков набрано
Сезон | И | В | П | ПО | ШЗ | ШП | О | Плей-офф |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
2011-12 | 82 | 48 | 28 | 6 | 248 | 203 | 102 | проиграли в первом раунде |
2012-131 | 48 | 24 | 16 | 8 | 124 | 115 | 56 | проиграли во втором раунде |
2013-14 | 82 | 39 | 28 | 15 | 222 | 230 | 93 | проиграли в первом раунде |
2014-15 | 82 | 43 | 25 | 14 | 235 | 221 | 100 | проиграли в первом раунде |
2015-16 | 82 | 41 | 30 | 11 | 211 | 224 | 93 | проиграли в первом раунде |
- 1 Укороченный сезон из-за локаута.
Капитаны команды
- Арт Данкан, 1926—27
- Рег Нобл, 1927—30
- Джордж Хей, 1930—31
- Карсон Купер, 1931—32
- Ларри Ори, 1932—33
- Херби Льюис, 1933—34
- Эбби Гудфеллоу, 1934—35
- Дуг Янг, 1935—38
- Эбби Гудфеллоу, 1938—42
- Сид Абель, 1942—43
- Мад Брунето, 1943—44
- Уильям Холлетт, 1944—46
- Сид Абель, 1946—52
- Тед Линдсэй, 1952—56
- Ред Келли, 1956—58
- Горди Хоу, 1958—62
- Алекс Дельвеккио, 1962—73
- менялись: Ник Либетт, Ред Беренсон, Гари Бергман, Тед Харрис, Мики Редмонд, Ларри Джонсон, 1973—74
- Марсель Дионн, 1974—75
- Дэнни Грант, 1975—77
- Терри Харпер, 1975—76
- Деннис Полонич, 1976—77
- Дэн Мэлоуни, 1977—78
- Деннис Хексталл, 1978—79
- Ник Либетт, Пол Вудс, 1979 (со-капитаны)
- Дейл Маккорт, 1979—80
- Эррол Томпсон, Рид Ларсон, 1980—81 (со-капитаны)
- Рид Ларсон, 1981—82
- Денни Гар, 1982—86
- Стив Айзерман, 1986—2006
- Никлас Лидстрём, 2006—2012
- Хенрик Зеттерберг, 2012—н.в.
Текущий состав
Вратари | |||
Номер | Страна | Имя | Дата рождения |
---|---|---|---|
34 | Петр Мразек | 14 февраля, 1992 | |
35 | Джимми Ховард | 26 марта, 1984 | |
Защитники | |||
Номер | Страна | Имя | Дата рождения |
2 | Брендан Смит | 8 февраля, 1989 | |
25 | Майк Грин | 12 октября, 1985 | |
47 | Алексей Марченко | 2 января, 1992 | |
52 | Джонатан Эрикссон | 2 марта, 1984 | |
55 | Никлас Крунвалль | 12 января, 1981 | |
65 | Дэнни Декайзер | 3 июля, 1990 | |
Нападающие | |||
Номер | Страна | Имя | Дата рождения |
8 | Джастин Абделькадер | 25 февраля, 1987 | |
14 | Густав Нюквист | 1 сентября, 1989 | |
15 | Райли Шихэн | 7 декабря, 1991 | |
20 | Дрю Миллер | 17 февраля, 1984 | |
21 | Томаш Татар | 1 декабря, 1990 | |
26 | Томаш Юрчо | 28 декабря, 1992 | |
29 | Стив Отт | 19 августа, 1982 | |
40 | Хенрик Зеттерберг | 9 октября, 1980 | |
41 | Люк Гленденинг | 28 апреля, 1989 | |
43 | Даррен Хелм | 21 января, 1987 | |
51 | Франс Нильсен | 24 апреля, 1984 | |
56 | Теему Пулккинен | 2 января, 1992 | |
62 | Томас Ванек | 19 января, 1984 | |
71 | Дилан Ларкин | 30 июля, 1996 | |
72 | Андреас Атанасиу | 6 августа, 1994 | |
93 | Юхан Франзен | 23 декабря, 1979 |
Неиспользуемые номера
- 1 — Терри Савчук, вратарь (1949—1955, 1957—1964, 1968—1969). Выведен из обращения 6 марта 1994 года.
- 5 — Никлас Лидстрём, защитник (1991—2012). Выведен 6 марта 2014 года.
- 6 — Лэрри Ори .
- 7 — Тед Линдсей, крайний нападающий (1944—1957, 1964—1965). Выведен из обращения 10 ноября 1991 года.
- 9 — Горди Хоу, крайний нападающий (1946—1971). Выведен из обращения 12 марта 1972 года.
- 10 — Алекс Дельвеккио, центральный нападающий (1950—1973). Выведен из обращения 10 ноября 1991 года.
- 12 — Сид Абель, крайний нападающий (1938—1952). Выведен из обращения 29 апреля 1995 года.
- 16 — Владимир Константинов, защитник (1991—1997). Официально из обращения не выведен, но не используется как дань уважения игроку.
- 19 — Стив Айзерман, центральный нападающий (1983—2006). Выведен из обращения 2 января 2007 года.
Высшие выборы на драфтах (в первом раунде)
- 1963 — Пэт Маховлич — общий 2
- 1964 — Клод Готье — общий 1
- 1965 — Джордж Форжье — общий 3
- 1966 — Стив Эткинсон — общий 6
- 1967 — Рон Берквелл — общий 9
- 1968 — Стив Андрасчак — общий 11
- 1969 — Джим Рузерфорд — общий 10
- 1970 — Серж Ледженесс — общий 12
- 1971 — Марсель Дионн — общий 2
- 1972 — нет
- 1973 — Тьерри Ричардсон — общий 11
- 1974 — Билл Локхед — общий 9
- 1975 — Рик Лапойнт — общий 5
- 1976 — Фред Вилльямс — общий 4
- 1977 — Дэйл МакКурт — общий 1
- 1978 — Вилле Хубер — общий 9
- 1979 — Майк Фолиньо — общий 3
- 1980 — Майк Блэйсдэйл — общий 11
- 1981 — нет
- 1982 — Мюррей Крейвен — общий 17
- 1983 — Стив Айзерман — общий 4
- 1984 — Шон Барр — общий 7
- 1985 — Брент Федык — общий 8
- 1986 — Джо Мэрфи — общий 1
- 1987 — Ив Расин — общий 11
- 1988 — Кори Кошур — общий 17
- 1989 — Майк Силлинджер — общий 11
- 1990 — Кейт Примо — общий 3
- 1991 — Мартин Лапойнт — общий 10
- 1992 — Кертис Боуэн — общий 22
- 1993 — Андреас Эрикссон — общий 22
- 1994 — Ян Голубовский — общий 23
- 1995 — Максим Кузнецов — общий 26
- 1996 — Джесс Валлин — общий 26
- 1997 — нет
- 1998 — Иржи Фишер — общий 25
- 1999 — нет
- 2000 — Никлас Кронвалл — общий 29
- 2001 — нет
- 2002 — нет
- 2003 — нет (Джимми Ховард общий 64-й)
- 2004 — нет (Юхан Франзен общий 97-й)
- 2005 — Якуб Киндл — общий 19
- 2006 — нет (Кори Эммертон общий 41-й)
- 2007 — Брендан Смит — общий 27
- 2008 — Томас Макколлум — общий 30
- 2009 — нет (Лэндон Ферраро общий 32-й)
- 2010 — Райли Шихэн — общий 21
- 2011 — нет (Томаш Юрчо общий 35-й)
- 2012 — нет (Мартин Фрк общий 49-й)
- 2013 — Энтони Манта — общий 20
- 2014 — Дилан Ларкин — общий 15
- 2015 — Евгений Свечников — общий 19
- 2016 — Деннис Чоловски — общий 20
Индивидуальные рекорды
- Наибольшее количество очков за сезон: Стив Айзерман — 155 (65+90 в 1988-89).
- Наибольшее количество заброшенных шайб за сезон: Стив Айзерман — 65 (1988-89).
- Наибольшее количество результативных передач за сезон: Стив Айзерман — 90 (1988-89).
- Наибольшее количество штрафных минут за сезон: Боб Проберт — 398 (1987-88).
- Наибольшее количество очков, набранных защитником за один сезон: Никлас Лидстрём — 80 (16+64 в 2005-06).
- Наибольшее количество очков, набранных новичком за один сезон: Стив Айзерман — 87 (1983-84).
- Наибольшее количество «сухих» игр: Терри Савчук (1951-52, 1953-54, 1954-55), Гленн Холл (1955-56) — оба по 12.
- Наибольшее количество вратарских побед в регулярном сезоне: Терри Савчук (1950-51, 1951-52) — по 44.
Лидеры клуба по очкам (гол+пас)
- Поз — позиция игрока; И — Игры; Г — Голы; П — Пасы; О — Очки; О/И — Очков за игру; * — действующий игрок Red Wings
Очки (гол + пас) | Голы | Пасы | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
|
Напишите отзыв о статье "Детройт Ред Уингз"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1950038 «Детройт Ред Уингс»] // Григорьев — Динамика. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2007. — С. 596. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 8). — ISBN 978-5-85270-338-5.</span>
- ↑ Джек Адамс, руководил командой в период с 1927-й по 1947-й год, завоевал за это время для города три Кубка Стэнли
</ol>
Ссылки
- [www.detroitredwings.com Официальный сайт] (англ.)
|
</div> </div>
Отрывок, характеризующий Детройт Ред Уингз
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.
В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.