Детская литература

Детская литература — это литература, специально предназначенная для детей до 14—16 лет и осуществляющая языком художественных образов задачи воспитания и образования детей. Помимо этого существует понятие «детское чтение», в сферу которого могут входить произведения, изначально предназначенные авторами для взрослых, такие как знаменитые сказки А. С. Пушкина, Шарля Перро, В. Гауфа, Ганса Христиана Андерсена, братьев Я. и В. Гримм, а также «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо, «Дон Кихот» М. Сервантеса, «Путешествие Гулливера» Джонатана Свифта и многие другие, причём для детей адаптируют и упрощённо пересказывают сложную литературу, подобную последним упомянутым примерам.

Материальным воплощением литературных произведений для детей являются детские книги.

История детской литературы в России

Дата появления детской литературы в России не известна.

В конце XII века сказки стали заноситься в рукописные сборники.

Впервые специально для детей стали писать в XVII веке. В XVII—XVIII вв. были распространены сказки о Шемякином суде, о Ерше Ершовиче. В это же время распространены были переработанные рыцарские повести, такие как Сказка о Еруслане Лазаревиче, сказка о Бове Королевиче, повесть о Петре — Златых Ключах. Дети очень любят слушать историю, предания, поэтому XVI в. по летописям был составлен для детей «Царственный летописец», включающий сказочные предания. В «азбуке-свитке» (1667 г.) изложено предание об Александре Македонском.

В XVI—XVIII веках большое место в детском чтении занимали книги для духовного чтения: «Жития святых», «Священные писания», «Псалтырь». Религиозно-нравственная литература считалась средством воспитания: они включались в детские буквари, по ним учились читать.

Начало XVIII века — время правления Петра I — новый этап развития детской литературы. Царь большое внимание уделял воспитанию детей, которое невозможно без литературы. Детская литература в данный период носила воспитательный и образовательный характер. Появляются буквари, азбуки и другая учебная литература. Ярким примером литературы воспитательного характера являются «Юности честное зерцало», переводится на русский язык «Мир в картинках» Я. А. Коменского. В XVIII в. среди детей была распространена лубочная картинка «Славное побоище царя Александра Македонского с Пором, царем Индийским». Для легкого чтения детей распространено множество произведений различных видов и жанров, в основном переводные: басни, баллады, легенды, повести, сказки, романы. Например, сентиментальный роман «История Елизаветы, королевы английской», историческая повесть «Гистория об Александре, российском дворянине», басни Эзопа.

Вторая половина XVIII века — начинается широкое развитие детской литературы. В её создании принимают участие крупнейшие русские писатели: М. В. Ломоносов, А. П. Сумароков, Г. Р. Державин, Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, И. И. Хемницер. Однако в основном детская литература заимствовалась с Запада (из Франции). Жанры второй половины XVIII века: басни, сказки, нравоучительные рассказы, повести, оды, стихи.

Виды (жанры) детской литературы

• Сказка — один из основных жанров фольклора, эпическое, преимущественно прозаическое произведение волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел.
• Стихотворение — небольшое художественное произведение, написанное ритмически организованными, обычно рифмованными, строками.
• Повесть — рассказ о последовательном ходе событий.
• Поэма (баллада) — повествовательное художественное произведение в стихах.
• Рассказ — малая форма эпической прозы, повествовательное произведение небольшого размера.
• Роман — большое по объёму повествовательное художественное произведение — обычно в прозе — со сложным сюжетом.
• Фэнтези — жанр литературы, примыкающий к научной фантастике, но в более свободной, «сказочной» манере, использующий мотивы дальних перемещений в пространстве и времени, инопланетных миров, искусственных организмов, мифологию древних цивилизаций.

Сказки

Сказки для детей писали Шарль Перро, братья Гримм, Ганс Христиан Андерсен, Вильгельм Гауф, Александр Пушкин, В. Ф. Одоевский, Н. П. Вагнер, Астрид Линдгрен, Чирков А. В. и другие авторы.

Стихи для детей

Стихи для детей писали Корней Чуковский, Самуил Маршак, Агния Барто, Владимир Степанов, Григорий Остер, Вадим Левин, Борис Заходер и другие авторы.

Рассказ

В этом жанре прославился Николай Носов, который также писал для детей повести. Рассказы для детей писал Виктор Драгунский(«Денискины рассказы») и многие другие.

Повесть

Повести, показывающие жизнь детей (Л. Н. Толстой, А. М. Горький, А. Н. Толстой, А. П. Гайдар, Л. Кассиль, М. Твен и другие), исторические события (В. Катаев, Н. Тихонов, Н. Ассеев), фантастические сюжеты (Л. Кэрролл «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье», Л. Лагин «Старик Хоттабыч», А. Некрасов «Приключения капитана Врунгеля»). Николай Носов создал для детей приключенческие повести о коротышках, жителях Цветочного города («Приключения Незнайки и его друзей», «Незнайка в Солнечном городе», «Незнайка на Луне»).

Фэнтези

В жанре фэнтези писал К. С. Льюис. Немало пишут в этом жанре и сегодня, такие как Наталья Щерба («Часодеи», «Чародол», «Лунастры»).

Характерные черты детской литературы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Детям отводится главная роль.
• По тематике соответствует детскому возрасту.
• Относительно небольшой объём, много рисунков (особенно в книгах для маленьких детей).
• Простой язык.
• Много диалогов и действия
• Много приключений.
• Счастливый конец (победа добра над злом).
• Воспитывает ребёнка

Исследователи детской литературы

• Е. П. Привалова (1891—1977)
• В. А. Левин
• Петровский М. С.

См. также

• Книжка с картинками

Литература

• Детское чтение и детская литература // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Воскобойников В. [magazines.russ.ru/voplit/2012/5/v7.html Детская литература вчера и сегодня. А завтра?] // Вопросы литературы. — 2012. — № 5.
• Михеева Г. В. [cyberleninka.ru/article/n/istoriya-bibliografii-detskoy-literatury-v-1917-1921-gg История библиографии детской литературы в 1917-1921 гг.] // Вестник СПбГУКИ. — 2004. — № 1.
• Хеллман Б. Сказка и быль: История русской детской литературы. — М. : Новое лите­ратурное обозрение, 2016. — 560 с. — ISBN 978-5-4448-0561-9.</span>
• Lerer S. Children's Literature: A Reader's History, from Aesop to Harry Potter. — University Of Chicago Press, 2009. — 400 с. — ISBN 978-0226473017.
• Manlove C. From Alice to Harry Potter: Children's Fantasy in England. — Lisa Loucks Christenson Publishing, LLC, 2003. — 252 с. — ISBN 978-1877275555.

Ссылки

• [www.barius.ru/biblioteka/ Детская онлайн-библиотека] // Сканы детских книг советских издательств

Отрывок, характеризующий Детская литература

Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.