Детский страх

Детский страх — специфический (возрастной) страх, возникающий у ребенка. Дети часто боятся явлений, которые, как правило, не вызывают страха у взрослого человека (например, темноты, героев сказок). Возникновение детских страхов связано с разными причинами, в том числе с внешней средой (например, с запретами со стороны взрослых, которые ребенку непонятны, внушение со стороны других детей). Выделяют природные и социальные детские страхи. Природные детские страхи (страх смерти родителей, страх животных и другие) бывают у детей до 8 лет. В подростковом возрасте страхи обычно социальные, хотя у отдельных подростков сохраняются природные страхи (например, страх одиночества). Детский страх обычно проходит в течение 3 — 4 недель, но у некоторых детей он может закрепиться. В этом случае с ребенком проводят специальные занятия у психолога, который применяет различные методы психокоррекции (арт-терапия, сказкотерапия и другие). У некоторых взрослых людей присутствуют детские страхи (например, страх высоты), не исчезнувшие своевременно.

Значение детского страха и его отличие от взрослого страха

Детский страх имеет несколько отличий от взрослого страха. Обычно отмечают два отличия:

1. Детский страх носит временный характер;
2. Причиной детского страха являются возрастные особенности развития.

Детский страх позитивен, так как он удерживает ребенка от опасных и необдуманных поступков. Вместе с тем страх задерживает развитие личности ребенка, вызывает у него пониженную самооценку, тормозит творческую деятельность и приводит к повышенной тревожности.

Факторы (причины) возникновения детского страха

Исследователи выделяют следующие факторы (причины) возникновения детских страхов:

1. Гнев и угрозы по отношению к ребенку;
2. Внушение со стороны взрослых, которые эмоционально предупреждают ребенка об опасности, которую он еще не осознает;
3. Внушение со стороны детей, которые придумывают себе чудовищ и монстров, а потом рассказывают о них других детям;
4. Конкретный случай, который напугал ребенка (например, укусила собака или застрял в лифте);
5. Невроз;
6. Детская фантазия;
7. Конфликты в семье (ребенок очень часто считает себя причиной конфликта между родителями);
8. Обиды со стороны сверстников.
9. Жилищные условия семьи. А. И. Захаров отмечал, что у детей, живущих в коммунальных квартирах, где больше возможностей контактировать со сверстниками, меньше вероятность возникновения страхов, чем у детей (особенно девочек) из семей, живущих в отдельных квартирах;
10. Количество детей в семье. У единственного ребенка в семье, который находится в тесном эмоциональном контакте с родителями, обычно сильнее перенимает их беспокойство. Увеличение количества детей в семье обычно способствует уменьшению страхов;
11. Возраст родителей. У родителей в возрасте старше 30 дет (и особенно в возрасте старше 35 лет) дети более беспокойны;
12. Пол ребенка. Девочки более склонны к страхам, чем мальчики.

Классификация детских страхов

Существуют разные варианты классификации детских страхов. Пожалуй наиболее распространенной и простой классификацией является деление детских страхов на природные (биологические) и социальные. Природные страхи основаны на инстинкте самосохранения и являются наиболее ранними по времени возникновения. Социальные страхи возникают позже и являются страхами социальных объектов или ситуаций социального взаимодействия.

Природными являются, в частности, страхи смерти себя и родителей, животных, чудовищ, темноты, высоты, глубины, воды, огня, пожара, крови, врачей, уколов, замкнутого пространства, неожиданных звуков, врачей. К социальным страхам относятся страхи одиночества, быть не собой, наказания, опоздать, каких-то людей, осуждения со стороны сверстников и другие.

Детские страхи также делят на три группы (классификация основана на предмете страха, особенностям его протекания, его продолжительности, силе и причинам возникновения):

1. Сверхценные страхи — наиболее распространенные детские страхи. Их причина — фантазия ребенка. В эту группу входят, в частности, страх темноты, страх смерти родителей;
2. Навязчивые страхи — страхи в определенных жизненных ситуациях. Пример — страх высоты, открытых и закрытых пространств;
3. Бредовые страхи — страхи, причина которых неясна. Пример — страх ребенка надевать ботинки потому, что он когда-то в них поскользнулся и больно ударился.

Соотношение возраста и доминирующего детского страха

Иногда исследователи выстраивают зависимость: возраст ребенка — доминирующий детский страх. Вот пример:

• Дети до 1 года — страх перед громким и неожиданным шумом, перед незнакомыми людьми, раздеванием, одеванием и сменой обстановки;
• Дети в возрасте 1 — 3 лет боятся разлуки с родителями, травм, засыпания и сна (здесь боязнь ночного кошмара). Также в этом возрасте сохраняется страх смены обстановки;
• Ребенок 3 — 5 лет боится темноты, одиночества и замкнутого пространства;
• Дети в возрасте 6 — 7 лет больше всего боятся смерти;
• Ребенок 7 — 8 лет боится неодобрения со стороны родителей.

Уровень развития детских страхов

Всех детей обычно делят по уровню развития детских страхов на три группы: дети с низкой выраженностью детских страхов, с оптимальным уровнем страхов и дети с высоким уровнем страхов. Преобладают обычно дети с высоким уровнем страхов. Например, опрос 60 школьников Нижнего Новгорода в возрасте 8 — 9 лет показал следующие результаты:

1. Низкая выраженность детских страхов — 15 % опрошенных;
2. Оптимальный уровень страхов (возрастная норма) — 33 % опрошенных;
3. Высокий уровень страхов — 52 % опрошенных.

Методы обнаружения детского страха

Для выявления детского страха используют следующие методы:

• Опросник «Страхи у детей» (для дошкольников, но предпочтительнее для младших школьников). Он не напоминает социологический опрос, так как вопросы ребенку задают в ходе игры и как бы между прочим. При этом вопрос задается ровным и спокойным голосом;
• «Нарисуй свой страх» (метод А. И. Захарова, предпочтительнее для дошкольников). Ребенку выдают листы бумаги формата А4 и фломастеры или цветные карандаши. Затем ему предлагают нарисовать то, чего он боится. После окончания рисования ребенка просят объяснить — что он нарисовал. Внимание исследователь обращают не только на количество нарисованных страхов, но и на некоторые особенности рисунка — цветовую гамму, нажим, характер мазков, масштабность изображения и т. д.;
• Тест «Сказка» Луизы Дюсс. Тест выявляет наличие (отсутствие) детского страха и состоит из 10 сказок, объединенных общим персонажем, с которым ребенок будет себя идентифицировать. Каждая сказка заканчивается вопросом, ответ на который должен дать ребенок;
• Опросник по выявлению детских страхов, разработанный Л. С. Акопян, который состоит из 18 вопросов, разбитых по 7 блокам;
• Методика «Страхи в домиках» А. И. Захарова (в модификации М. А. Памфиловой).
• И ряд других методик.

А. И. Захаров рекомендовал родителям дома организовать рисование страхов ребенка, которые выявлены психологом.

Таблица 1. Рисунок детского страха в домашних условиях (А. И. Захаров)

	Название детского страха	Его изображение в рисунке
1	Одиночества	Ребенок и всего того, что он боится, оставшись один
2	Нападения	Агрессивно ведущие себя взрослые
3	Заболеть (заразиться)	Больница или микробы
4	Опоздать	Бегущий в школу ученик, часы которого показывают время первого урока
5	Снов	Засыпающий ребенок, опасения которого полностью видны на рисунке
6	Темноты	Слегка затушеванная комната, где проявляются персонажи фантазии ребенка
7	Животных	Изображение каждого вызывающего страх животного
8	Сказочных персонажей	Изображение каждого вызывающего страх сказочного персонажа
9	Высоты	Гора (высокое здание), на которой (-ом) кто-то стоит
10	Глубины	Ущелье, колодец, морское дно
11	Воды	Купание, обливание и т. п.
12	Война	Сражение
13	Крови, уколов, боли	Текущая кровь из пальца, делание укола, плачущий ребенок и т. д.
14	Неожиданных воздействий	Что-то падает, разбивается, гудок, сигнал

Продолжительность детского страха

Считается нормальным, если продолжительность детского страха не превышает 3 — 4 недель. Некоторые детские страхи способны сохраняться даже во взрослом возрасте. А. И. Захаров отмечал, что у взрослых сохраняются страхи: высоты (больше у мужчин), смерти родителей (больше у женщин), войны (больше у женщин), сделать что-то неправильно (тоже гораздо чаще у женщин, чем у мужчин), не успеть (чаще у женщин).

Страхи у дошкольника и младшего школьника

В белорусском Витебске по методике опросника «Страхи у детей» была изучена группа из 40 дошкольников в возрасте 5 — 7 лет с нормальным развитием, посещающих детский сад. Также были опрошены 40 детей, обучающихся в первом классе гимназии Витебска. Исследование показало, что у близких по возрасту старших дошкольников и первоклассников страхи почти одни и те же. Однако у первоклассников появился страх опоздания, связанных видимо с необходимостью соблюдать школьную дисциплину. Кроме того, у первоклассников преобладал страх смерти (как самого ребенка, так и и боязнь смерти родителей). У дошкольников на первом месте стоял страх животных. Также после поступления в школу частотность страхов резко увеличилась и видимо стало больше детей, у которых отмечено несколько разных видов страхов.

Страхи у старших дошкольников

Витебское исследование показало, что у дошкольников в возрасте 5 — 7 лет наиболее часто (более 5 случаев выбора из 40 опрошенных) встречаются такие страхи (в скобках указано количество случаев выборов в группе из 40 детей):

• Животных (25);
• Темноты (24);
• Чудовищ, сказочных персонажей (15);
• Неожиданных, резких звуков (14);
• Врачей (10);
• Пожара (8);
• Одиночества (8);
• Нападения бандитов (7);
• Уколов (7);
• Сделать что-нибудь плохо (7);
• Крови (6).

Страхи перед людьми у этих дошкольников, как видно из вышеуказанных данных встречались редко. Наиболее частыми из таких страхов были боязнь врачей и нападения бандитов. Старшие дошкольники почти не боялись смерти и стихийных бедствий. Три самых распространенных страха у старших дошкольников не были связаны с обществом — дети боялись животных, темноты и сказочных персонажей.

Страхи у первоклассников

У детей 1-го класса белорусской гимназии при проведении такого же опроса в начале 2010-х годов (в Белоруссии детей в начале 2010-х годов в 1-й класс принимали в возрасте 6 — 7 лет, кроме того, как и в России в 1-м классе белорусской школы детям не ставили отметок) наиболее частыми (более 5 случаев выбора из 40 опрошенных) были следующие страхи (в скобках указано количество ответов в группе из 40 детей):

• Смерти (32);
• Смерти родителей (25);
• Пожара (25);
• Нападения бандитов (24);
• Сделать что-нибудь плохо (24);
• Стихийных бедствий (23);
• Огня (22);
• Опоздать (22);
• Войны (21);
• Животных (18);
• Страшных снов (17);
• Чудовищ, сказочных персонажей (16);
• Глубины (16);
• Темноты (14);
• Не успеть куда-либо (что-то сделать) (14);
• Высоты (12);
• Заболеть (12);
• Боли (12);
• Неожиданных резких звуков (12);
• Уколов (12);
• Одиночества (11);
• Незнакомых людей (10);
• Сна (10);
• Наказания (9);
• Крови (8);
• Больших улиц, площадей (8);
• Врачей (8);
• Замкнутых пространств (6).

Из этих цифр видно, что после поступления в школу общее количество страхов у каждого ребенка резко увеличилось, но новых видов детских страхов почти не появилось. Если у опрошенных старших дошкольников 5-7 лет зафиксированы 28 видов страхов, то у опрошенных первоклассников — 30 видов страхов. У первоклассников выявлены только два вида страха, которых не было у старших дошкольников — страхи опоздать и заболеть.

У первоклассников очень часто встречались страхи, связанные с жизнью в обществе — сделать что-то плохо, не успеть что-то сделать, боязнь опоздать, встречи с незнакомыми людьми, наказания. Также у первоклассников Витебска часто встречались страхи стихийных бедствий и пожаров (огня). Самым распространенным у первоклассников был страх смерти — как самого ребенка, так и родителей. Также первоклассники очень часто боялись заболеть или испытать боль.

Интересно, что исследование детских страхов у первоклассников российского Владимира, проведенное по методике М. А. Памфиловой «Страхи в домиках», показало иной результат — 73 % обследованных 26 учеников одного первого класса боятся одиночества. Именно страх одиночества был среди владимирских первоклассников доминирующим, в то время как среди 40 первоклассников Витебска этот страх был отмечен только у 11 детей (28 % опрошенных).

Страхи у учеников 2 — 3 классов школы (8 — 9 лет)

У 8 — 9-летних школьников сохраняются те же страхи, что и у первоклассников. По методике А. И. Захарова «Выявление страхов у детей» были обследованы 60 школьников Нижнего Новгорода. В результате этого исследования были выявлены следующие распространенные страхи:

• Смерти — 82 % опрошенных;
• Войны — 82 % опрошенных;
• Нападения — 81 % опрошенных;
• Резких, неожиданных звуков — 71 % опрошенных;
• Наказания — 58 % опрошенных;
• Боли — 55 % опрошенных;
• Страшных снов — 52 % опрошенных
• Высоты — 37 % опрошенных;
• Одиночества — 32 % опрошенных.

Подростковые социальные страхи

У подростков также имеются возрастные страхи, но они в основном социальные (хотя природные страхи у некоторых детей тоже сохраняются в этом возрасте). А. И. Захаров отмечал, что по данным специального опроса среди подростков в возрасте 10 — 12 лет абсолютно преобладали природные страхи, а затем доминировали социальные страхи (их пик пришелся на возраст 15 лет). Выделяют 5 видов социальных страхов у подростков в возрасте от 10 — 11 лет до 15 лет (или в возрасте от 11 — 12 лет до 16 — 17 лет):

1. Страх «быть не собой», то есть стать кем-то другим;
2. Страх провала, осуждения, наказания. Причина — перфекционизм или максимализм подростка, который склонен из единичного факта делать общие выводы без учета индивидуальных особенностей человека и наклеивать «ярлык» «поражения» или «успеха» вне зависимости от затраченных усилий;
3. Страх физических уродств. Подросток очень сильно переживает из-за постоянных изменений своей внешности в связи с половым созреванием и гормональными всплесками;
4. Страх одиночества;
5. Страх бесперспективности и невозможности самореализации.

Исследование, проведенное среди подростков в возрасте 13 — 14 лет (Костромская область) показало, что на возникновение социального страха у них большое влияние оказывает такой фактор, как место проживания (город или сельская местность). У городских подростков небольшой по численности жителей Костромы гораздо чаще встречались гелотофобия, страхи буллинга и одиночества, чем у их ровесников из малокомплектных сельских школ. Зато сельские подростки Костромской области намного чаще испытывали страхи осуждения, общения с незнакомыми людьми и наказания.

Страх будущей самостоятельной жизни силен у российских подростков, воспитывавшихся в детском доме. Исследование, которое проводилось в детском доме № 4 города Комсомольск-на-Амуре) показало, что воспитанники подросткового возраста боятся повторения судьбы своих «неблагополучных» родителей.

Характеристика некоторых распространенных детских страхов

Каждый детский страх имеет свои причины и проявления, поэтому для различных страхов применяются несколько разные методы психокоррекции. Кроме того, страхи способны «перетекать» один в другой. А. И. Захаров отмечал, что страх смерти трансформируется в страх смерти родителей, а в подростковом возрасте в страх войны.

Страх одиночества

Считается, что ребенок уже в 6 лет может ненадолго оставаться дома один. Страх одиночества (или разлуки) возникает при реальной или воображаемой угрозе расставания ребенка со значимыми для него лицами. В ходе индивидуальных бесед с первоклассниками владимирской школы, у которых был выявлен этот страх, было установлено, что он был вызван в основном двумя причинами:

• Сильная привязанность к родителям (63 %);
• Недостаток любви и внимания в неполной семье (37 %).

Страх одиночества считается патологическим, если он чрезмерно длителен или возникает в возрасте, когда уже должен быть преодолен.

Страх темноты

Страх темноты возникает в 3 — 6 лет. Причины страха темноты:

• Ребенок обладает знаниями и способностью что-то придумать, но пока не может разделить реальность и вымысел;
• Психологические травмы — тяжелая болезнь или смерть близкого человека, авария, развод родителей, пережитое насилие.

Психокоррекция страха темноты производится посредством сказкотерапии и арт-терапии. Примером сказкотерапии страха темноты является игра «Кукольные прятки» для детей 4-6 лет, когда ребенку предлагают отыскать спрятанную в как в освещенном помещении, так и в темной комнате игрушку (причем за найденную в темноте игрушку дается больше очков).

Страх кошмарных снов

В дошкольном и младшем школьном возрасте некоторые дети боятся ночных кошмаров. А. И. Захаров отмечал, что страх кошмарных снов связан со следующими детскими страхами: нападения, заболевания (заражения), смерти (как ребенка, так и родителей), животных, стихии, глубины, огня, пожара и войны. Особенно распространен этот страх у мальчиков в возрасте 6 лет и у девочек в возрасте 5- 6 лет. А. И. Захаров отмечал, что среди опрошенных им детей в возрасте 6 лет на наличие страха кошмарных снов указали 39 % мальчиков и 43 % девочек. У детей, страдающих неврозами, страх кошмарных снов наиболее часто представлен в возрасте 6 — 10 лет. С поступлением в школу этот страх начинает исчезать (особенно у мальчиков). Среди опрошенных А. И. Захаровым школьников в возрасте 8 лет на наличие страха кошмарных снов указали 10 % мальчиков и 23 % девочек. В подростковом возрасте этот страх присутствует примерно у каждого десятого ребенка: среди опрошенных А. И. Захаровым подростков в возрасте 15 лет на наличие страха кошмарных снов указали 8 % мальчиков и 14 % девочек. Этот опрос А. И. Захаров проводил в конце 1970-х годов.

Для коррекции страха снов рекомендуют арт-терапию: ребенку предлагают нарисовать (или вылепить) приснившееся в смешной позе. Также можно разыграть смешной сон в сценке кукольного театра. Для профилактики ночного кошмара ограничивают чтение волшебных сказок, просмотр телевизора.

Страх сказочных персонажей

Дети могут бояться сказочных (мультипликационных) героев. Этот страх стимулируют детские страшилки. Кроме того, страх сказочного персонажа может вызвать поведение родителей. А. И. Захаров отмечал, что у 3-х летних детей вызывающая ужас Баба-Яга ассоциировалась со строгой матерью. Кроме того, детский страх сказочного персонажа связан с более поздними детскими страхами. Например, по мнению А. И. Захарова страх Бабы-Яги предварял возникающий в возрасте 6 — 7 лет страх смерти.

Психокоррекция страха сказочных персонажей производится с помощью арт-терапии. Очень часто применяется прием «Маски страха» (для детей 4 — 8 лет), когда детей просят изготовить маску страшного для них персонажа и потом они пугают ей друг друга в веселой форме (обычно 1 раз в неделю).

Страх смерти

Обычно в возрасте 5 — 6 лет многие дети начинают бояться умереть. Этот страх намного слабее у детей, которые верят в загробную жизнь. А. И. Захаров отмечал, что страх смерти по данным корреляционного анализа связан со целым рядом других детских страхов:

1. Нападения;
2. Темноты;
3. Сказочных персонажей;
4. Заболевания и смерти родителей;
5. Страшных снов;
6. Животных;
7. Стихии;
8. Огня, пожара;
9. Войны.

Страх смерти приводит к целому ряду негативных последствий. После смерти хомячка девочка 7-лет стала панически бояться умереть во сне как хомячок и не могла заснуть одна, не могла без плача от жалости к героям слушать сказки, страдала спазмами в горле, а также приступами удушья и частыми позывами в туалет.

Для психокоррекции страха смерти предлагают различные игры (например, поискать в плохом хорошее (для детей 6 — 8 лет).

Страх смерти родителей

Страх смерти родителей проявляется в нарушении сна, заторможенности (или наоборот — чрезмерной активности).

Страх заболеть

Страх заражения болезнью тесно связан со страхом смерти и обычно является внушенным взрослыми страхом болезней от которых (по словам взрослых) можно умереть. Страх заражения становится невротической формой страха смерти. А. И. Захаров привел в качестве примера девочку 6 лет, жившую с мнительной бабушкой, которая стала бояться страха заражения после того, как в аптеке прочитала, что нельзя есть пищу, на которой сидела муха. После этого девочка постоянно мыла руки и отказывалась есть гостях, воспринимая страх смерти как наказание за нарушение запрета.

Страхи войн, катастроф, нападений

Страх нападения, войны или катастрофы часто бывает у мальчиков, поэтому игры для его коррекции в основном «мужские» и предполагают победу над противником. Примером является игра «Сражение», предложенная А. И. Захаровым для детей старше 4-х лет.

Страхи уколов, боли и врачей

«Медицинские» страхи встречаются у дошкольников и реже в младшем школьном возрасте. Для их преодоления используют игры (например, игра «Больница» для девочек, где имитируются все медицинские процедуры. которые вызывают страх).

Страх наказания

Страх наказания часто возникает у детей, которые никаким телесным наказаниям не подвергаются. Для коррекции этого страха используют игры, предполагающие нанесение легких ударов, имитирующих физическое наказание (например, игра «Пятнашки», предложенная А. И. Захаровым).

Страх лечения у стоматолога (дентофобия)

См. также: Дентофобия

Дентофобия встречается как у детей, так и взрослых. Однако наибольшее распространение дентофобия получила именно среди детей-дошкольников. Причины дентофобии у ребенка:

1. Негативный опыт лечения у стоматолога (как личный, так и известный со слов взрослых и других детей). Как правило, такой негативный опыт характерен для детей старшего возраста;
2. Страх боли, так как зубной боли присущи особая острота и сила;
3. Страх неизвестности от первого посещения зубной клиники. Этот страх возникает часто потому, что ранее не бывавшие у стоматолога дети, которые еще не подозревают о болезненности лечения, слышат от взрослых успокаивающие фразы типа «Не волнуйся, это не больно»;
4. Недоверие к врачу, вызванное обманом со стороны стоматолога. Также недоверие может быть вызвано у ребенка высказываниями родителей об их негативном опыте лечения у другого стоматолога.

В зависимости от степени поведенческой реакции выделяют 4 уровня дентофобии:

1. Легкий страх — пассивный отказ от лечения с мотивировкой типа «у меня больше не болит», «я лучше приду завтра». Выражение лица напряженное, на окружающих смотрит с опаской, просит разъяснения по поводу любого движения врача, но в стоматологическое кресло садится сам;
2. Умеренный страх — активный отказ от лечения, нежелание садиться в стоматологическое кресло, скованность, плаксивость, тремор, учащение пульса и дыхания;
3. Сильный страх — решительный отказ от лечения, ребенок проявляет агрессию в отношении врача (кусает, отталкивает, бьет стоматолога, отворачивается от него), значительное учащение пульса, дыхания, выраженная потливость, расширение зрачков;
4. Очень сильный страх — отказ ребенка даже заходить в стоматологический кабинет, а посадить его в кресло практически невозможно. Ребенок судорожно цепляется за родителей, во время пребывания в кабинете кричит и сильно плачет. Могут отмечаться приступообразный невротический кашель, рвота, непроизвольное мочеиспускание.

Исследование, проведенное в стоматологической клинике Самары показало, что среди детей, являющихся первичными пациентами с возрастом уровень страха снижается. Для исследования были выбраны дети в возрасте 0 — 18 лет, которые прошли первичный прием в этой клинике в 2012 году (всего 653 пациента, из них 501 ребенок в возрасте от 0 до 6 лет). У детей до 6 лет очень сильный страх был отмечен в 4 % случаев, а сильный страх в 13 % случаев. У первичных пациентов в возрасте 7 — 13 лет очень сильный страх имел место в 2 % случаев, а сильный страх в 6 % случаев. У подростков в возрасте 14 — 18 лет случаев очень сильного страха отмечено не было, а сильный страх был только в 3 % случаев.

Для преодоления дентофобии у ребенка рекомендуют:

• Первое посещение стоматолога проводится с ознакомительной целью — ребенок знакомится с врачом, с оборудованием;
• Родителям рекомендуют спокойно сообщать ребенку о посещении стоматолога, а также хвалить «героизм» ребенка на приеме у стоматолога;
• Адекватное обезболивание.

Страх опоздать

В основе страха опоздать (не успеть) в гости, в детский сад и т. д. — неопределенное и тревожное ожидание какого-либо несчастья. А. И. Захаров отмечал, что страх опоздать больше характерен для мальчиков с высоким уровнем интеллектуального развития, находящихся под излишней опекой родителей (в том числе, когда их матери предпочли бы видеть их девочками).

Методы психологической коррекции (устранения) детских страхов

Детские страхи обычно успешно устраняются психологом. Для снятия детского страха используют различные методы психологической коррекции:

• Арт-терапия;
• Сказкотерапия;
• Музыкотерапия;
• Танцетерапия.

Выбор конкретной методики психокоррекции детского страха зависит от возраста ребенка. А. И. Захаров считал, что наилучший результат рисование страха дает у детей в возрасте 5-11 лет, а в младшем дошкольном и подростковом возрастах лучше использовать игровые методы. Однако, если подросток охотно рисует, то эффект от рисования страха будет таким как раньше.

Арт-терапия

См. также: Арт-терапия

Арт-терапия успешно применяется при коррекции многих детских страхов. Эффективность применения арт-терапии в форме рисования страха и последующей работы с рисунком достаточно высока. А. И. Захаров отмечал, что устранение детского страха через рисование происходит примерно в 50 % случаев при изображении детского страха по типу «боюсь» и в 80 — 85 % оставшихся страхов, если ребенок изображает себя в активной противостоящей страху позиции. Лучше, если задание нарисовать страх даст посторонний и доброжелательно настроенный человек. А. И. Захаров отмечал, что рисование страха эффективно для коррекции страхов, порожденных воображением, а также страхов, вызванных давно произошедшими травмирующими событиями (например, давно случившимся укусом собаки). По его мнению рисование страха не дает должного результата, если такое событие произошло недавно.

Коррекция детского страха методом арт-терапии состоит из следующих этапов:

1. Выстраивание доверительных отношений между психологом и ребенком;
2. Ребенку предлагают нарисовать то, чего он боится;
3. Беседа по рисунку. Ребенку предлагают полюбить нарисованный предмет. Например, если страх вызывает кикимора, то ребенку предлагают подумать, что бы хотела она получить на свой день рождения. Ребенок начинает понимать, что кикимора пугает детей не со зла, а от жизненных трудностей и начинает ей сочувствовать.
4. Опрос в конце занятия — что ребенок чувствует к нарисованному.

Иногда «нарисованный» на бумаге детский страх сжигают, а потом объясняют, что страха больше нет, так как он сожжен, а пепел развеян в присутствии ребенка. В некоторых случаях нарисованный объект выбрасывают, закрашивают или «садят в клетку».

Выбор средства рисования зависит от возраста ребенка, хотя рекомендуется предоставить ребенку возможность выбора средства рисования страха. А. И. Захаров отмечал, что для дошкольников больше подходят краски, для младших школьников — фломастеры, а для 12-13-летних подростков — карандаши.

В арт-терапии используется не только рисование, но и лепка отрицательных героев.

Арт-терапия помогает также при коррекции страха перед животными. Например, ребенку. боящемуся собаки, предлагают нарисовать для собаки все, в чем она по его мнению, нуждается.

Используют арт-терапию даже для коррекции страхов, вызванных не живыми существами, а явлениями. Например, для преодоления страха глубины предлагают нарисовать рядом папу, который будет держать ребенка сильными руками.

Сказкотерапия

Для психокоррекции детского страха используют специальные «терапевтические сказки». Например, один из вариантов сказкотерапии детского страха темноты состоит из следующих этапов:

1. Ребенок выбирает из предложенного ему психологом набора ассоциативных карт карту с изображением симпатичного ребенку мальчика или девочки (в зависимости от пола ребенка-пациента);
2. Психолог рассказывает сказку о выбранном персонаже, в которое затрагивается страх темноты. Примером является начало сказки из книги И. В. Маниченко. «За окном темнело, наступал теплый весенний вечер. Солнце осторожно опускалось за город, уютно укутываясь в розовые облака. Скоро на небе появится луна, крохотными капельками заблестят звезды и все заснут. Только Алеша будет крутиться в своей кроватке и плакать от страха». Психолог описывает позитивные качества выбранного ребенком героя, отмечая, что страх темноты — естественное явление. Это должно помочь снять у ребенка чувство стыда за этот страх. Далее психолог останавливается.
3. Психолог предлагает ребенку продолжить сказку и рассказать, чего он боялся.
4. После того, как ребенок закончил рассказ, психолог на основе его рассказа еще раз говорит о ночных страхах и предлагает выбрать героя-помощника, который «вдруг появился». Выбор производится из предложенных ассоциативных карт;
5. Карты героя и героя помощника кладутся рядом и ребенку предлагается придумать счастливое окончание сказки.
6. После окончания сказки психолог интересуется эмоциональным состоянием ребенка и закрепляет пройденное. Закрепление выражается в том, что ребенок ищет максимальное число положительных черт между собой и персонажем, который помог справиться с ночным страхом. Ребенок рисует (раскрашивает) помощника, а потом берет картинку себе домой. Также ребенок придумывает себе «волшебные слова», которые произносит помощник героя для того, чтобы справиться со страхом. Героя-помощника и «волшебные слова» ребенок может потом дома использовать в борьбе со страхом.

Куклотерапия

Куклотерапию одни исследователи относят к арт-терапии, другие к игротерапии, а третьи выделяют ее в отдельный вид.

Особенности детских страхов у воспитанников детских домов

Исследование, проведенное по методике А. И. Захарова в 2008—2011 годах в Пензенской области (средний возраст обследованных — 9 лет), показало, что по ряду детских страхов нет существенных различий между детьми, воспитывающимися в детских домах, и детьми, живущими в родных семьях. Оказалось, что у обследованных воспитанников детских домов многие страхи встречаются гораздо реже, чем у детей, живущих в родных семьях:

• Страх заболеть (заразиться) выявлен у 70 % опрошенных детей из родных семей и лишь у 43 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх опоздать в школу выявлен у 84 % опрошенных детей из родных семей и лишь у 17 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх наказания родителями — 73 % опрошенных детей из родных семей, 15 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх смерти родителей — 99 % опрошенных детей из родных семей, 82 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх перед засыпанием — 50 % опрошенных детей из родных семей, 24 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх глубины — 32 % опрошенных детей из родных семей, 22 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх войны — 45 % опрошенных детей из родных семей, у 26 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх врачей — 30 % опрошенных детей из родных семей, 20 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх уколов — 65 % опрошенных детей из родных семей, 47 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх неожиданных, резких звуков — 68 % опрошенных детей из родных семей, 49 % опрошенных воспитанников детских домов;
• Страх сделать что-либо неправильно выявлен у 92 % опрошенных детей из родных семей и лишь у 46 % опрошенных воспитанников детских домов.

Однако, как показало то же исследование в Пензенской области, воспитанники детских домов намного чаще, чем дети, живущие в родных семьях боятся одиночества, каких-то людей, сказочных (либо мистических) персонажей, страшных снов, темноты, стихии и замкнутого пространства.

См. также

• Страх
• Страшилки
• Фобия

Литература

• Захаров А. И. Дневные и ночные страхи у детей. — СПб. : Союз, 2000. — 447 с. — ISBN 5-87852-130-X.</span>

Ссылки

• [nashydety.com/straxi-u-detej-i-kak-s-nimi-borotsya/ Страхи у детей и как с ними бороться]

Отрывок, характеризующий Детский страх

Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.