Бюджетный дефицит

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дефицит бюджета»)
Перейти к: навигация, поиск

Бюджетный дефицит — превышение расходов бюджета над его доходами. В случае превышения доходов над расходами возникает бюджетный профицит.





Сбалансированность бюджета

В идеале бюджет любого уровня бюджетной системы государства должен быть сбалансирован. Однако в силу действия различных факторов (экономических, политических, природных и др.) часто возникает ситуация, когда доходы бюджета (налоговые и неналоговые) не покрывают все необходимые для соответствующего уровня бюджетной системы расходы.

Принцип сбалансированности бюджета является одним из наиболее важных принципов бюджетной системы любого государства. Он заключается в том, что общий объём предусмотренных бюджетом расходов должен соответствовать суммарному объёму поступлений в бюджет. При этом под поступлениями в бюджет подразумеваются не только доходы бюджета, но и другие источники, например заимствования. Таким образом, само по себе наличие дефицита бюджета не означает несбалансированности в том случае, если достигнуто равенство между расходами и суммарной величиной бюджетных поступлений. Несбалансированный бюджет (то есть такой, где объём расходов превышает поступления) фактически нельзя назвать бюджетом, так как он заведомо нереален для исполнения.

Составление бюджета с профицитом (с превышением доходной части над расходной) также влечёт за собой отрицательные последствия. Результатом профицитного бюджета станет снижение эффективности использования бюджетных средств и, как следствие, повышение нагрузки на экономику. Следовательно, сбалансированность бюджета — основополагающее требование, предъявляемое к органам, составляющим и утверждающим бюджет.

Сбалансированный бюджет является основой нормального функционирования органов управления государства и его административно-территориальных образований. Если же хотя бы небольшая часть бюджетов не сбалансирована, это может привести к задержке финансирования бюджетных учреждений, срыву сроков выполнения государственных и муниципальных заказов, возникновению проблемы неплатежей в народном хозяйстве. Идеальным вариантом был бы, конечно, полностью бездефицитный бюджет, в котором сумма расходов полностью соответствует объёму доходов. Однако в условиях реальной экономики этого добиться нелегко, а подчас невозможно. Если составление бюджета с дефицитом неизбежно, для обеспечения сбалансированности приходится привлекать источники финансирования дефицита бюджета (см. ниже).

Для достижения сбалансированности бюджета в бюджетном планировании применяется ряд методов:

  1. Лимитирование бюджетных расходов, то есть установление их предельных величин для каждого бюджетного учреждения по каждому виду расходов.
  2. Распределение доходов между бюджетами разных уровней соответственно распределению их расходных полномочий.
  3. Мероприятия по максимизации бюджетных доходов, выявление дополнительных резервов на основе мониторинга деятельности бюджетных учреждений.
  4. Модернизация бюджетного регулирования в сфере межбюджетных отношений.
  5. Планирование бюджетных расходов, влекущих за собой потенциальный рост доходов за счёт стимулирования экономики и эффективного решения социальных задач.
  6. Соблюдение принципа экономии расходов; отказ от затрат, не являющихся необходимыми с точки зрения общественного блага.
  7. Использование таких форм бюджетных заимствований, которые обеспечивают наиболее надёжное и эффективное привлечение денежных средств с финансовых рынков.

Важным инструментом в деле обеспечения сбалансированности бюджета на стадии его исполнения является процедура санкционирования бюджетных расходов. Она предусматривает контроль со стороны казначейских органов за соблюдением бюджетными учреждениями установленных лимитов бюджетных обязательств. Этим достигается недопущение расходов, не предусмотренных бюджетом, а также выдерживание сроков осуществления расходов. В случае текущего снижения доходов бюджета относительно плановых величин, предусмотрен механизм сокращения и блокировки расходов бюджета. Необходимо постоянно осуществлять финансовый контроль за целевым, экономным и эффективным хозяйствованием в бюджетных учреждениях, мониторинг динамики бюджетных расходов.

Причины образования бюджетного дефицита

Причинами возникновения бюджетного дефицита могут выступать:

  1. Рост государственных расходов в связи со структурной перестройкой экономики и необходимостью развития промышленности.
  2. Рост неоплаченного государственного долга[1].
  3. Сокращение доходов государственного бюджета в период экономического кризиса.
  4. Чрезвычайные обстоятельства (войны, массовые беспорядки, крупные катастрофы, стихийные бедствия)
  5. Неэффективность финансовой системы государства.
  6. Политический популизм, выражающийся в росте социальных программ, не обеспеченных финансовыми ресурсами.
  7. Коррупция в государственном секторе.
  8. Неэффективность налоговой политики, вызывающая увеличение теневого сектора экономики.

Проблема сокращения бюджетного дефицита весьма серьёзна по ряду причин. Во-первых, объём необходимых государственных расходов велик. Эти обязательства накапливаются десятилетиями, многие из них не подлежат сокращению, снижение других является непопулярной мерой и затрагивает интересы различных групп населения. Во-вторых, находить новые источники пополнения бюджета достаточно сложно. Рост налогов негативно сказывается на деловой активности в экономике, способствует криминализации экономики (уклонению от налогообложения, росту теневой экономики).

Классификация бюджетного дефицита

Бюджетный дефицит можно классифицировать по ряду критериев.

По характеру возникновения, бюджетный дефицит может быть случайным либо действительным. Случайный (кассовый) бюджетный дефицит как правило обусловлен временными разрывами в поступлении и расходовании средств. Случайный дефицит в основном характерен для местных бюджетов, так как они в большей степени зависят от одного источника финансирования. Действительный дефицит объясняется невосполняемым отставанием роста доходов бюджета от роста расходов. Действительный дефицит закладывается в законе о бюджете на финансовый год в качестве предельной величины, но может оказаться выше или ниже в процессе исполнения бюджета.

По продолжительности, бюджетный дефицит может быть хроническим или временным. Хронический дефицит повторяется в бюджете из года в год. Чаще всего хронический дефицит является следствием продолжительного экономического кризиса. Временный дефицит может длиться в течение не столь долгого срока. Он является не столь опасным для экономики и возникает в силу случайных колебаний доходов и расходов. Проблема заключается в том, что временный дефицит, при неумелом управлении также может перерасти в хронический.

По отношению к плану бюджетный дефицит может быть плановым то есть предусмотренным законодательным актом о бюджете или внеплановым, объясняющимся непредвиденным ростом расходов или резким сокращением доходов.

С учетом расходов по обслуживанию государственного долга, бюджетный дефицит может быть первичным либо вторичным. Первичный дефицит это чистое превышение расходов бюджета над доходами. Вторичный бюджетный дефицит не подразумевает превышения расходов над доходами, но объясняется наличием дополнительных расходов на процентное обслуживание уже существующего бюджетного долга.

В мировой практике также различают следующие виды дефицита госбюджета:

  • циклический дефицит — спад деловой активности и сокращение налоговых поступлений.
  • структурный дефицит — положительное либо отрицательное сальдо бюджета при наличии естественного уровня безработицы, при наличии естественного уровня ВВП, при ставках налога и трансфертных платежей, определенных законодательством. Такой дефицит является результатом дискреционной фискальной политики.

Меры по управлению бюджетным дефицитом

В целях облегчения последствий бюджетного дефицита для экономики страны может быть предпринят ряд мер по управлению бюджетным дефицитом.

  1. Эмиссионное покрытие бюджетного дефицита. Бюджетный дефицит может быть уменьшен или даже полностью покрыт за счёт выпуска дополнительных денег. Такая мера провоцирует инфляцию, которая обесценивает внутренний долг и фактически удешевляет его обслуживание. Если темпы инфляции достаточно высоки, процентные ставки по государственным ценным бумагам могут даже стать отрицательными. Тем не менее, высокая инфляция, перерастающая в гиперинфляцию, крайне вредна для экономики государства, приводя к деградации денежной системы, обесцениванию сбережений населения, экономическому спаду. Помимо этого, в условиях инфляции государство вынуждено каждый новый выпуск государственных ценных бумаг обуславливать более высокой процентной ставкой, а также вводить ценные бумаги с плавающей процентной ставкой. Это в значительной мере нивелирует выгоду эмиссионного покрытия бюджетного дефицита.
  2. Налоговое покрытие бюджетного дефицита. Введение дополнительных налогов и увеличение ставок существующих налогов в краткосрочной перспективе позволяет наполнить бюджет. Однако такая мера в дальнейшем может привести к невыгодности инвестиций и предпринимательской активности, а следовательно к сокращению производства и переходу части экономики в теневой сектор. Таким образом, налоговое покрытие бюджетного дефицита даёт лишь краткий эффект, в последующем уменьшая доходы бюджета в связи уменьшением налогооблагаемой базы.
  3. Секвестирование бюджета. Представляет собой пропорциональное снижение всех расходных статей бюджета на определённую долю. Применяется с момента ввода и до конца бюджетного года. В рамках секвестирования возможно наличие ряда защищённых расходных статей, перечень которых определяется высшими органами власти. Ряд статей (таких, например, как обслуживание внешнего долга) секвестировать невозможно.
В Соединённых штатах Америки, например, существует разделение расходных статей бюджета на прямые (обязательные) и дискреционные. Прямые расходы гарантированы действующим законодательством (социальные пособия, программы медицинского обслуживания и т. д.) и не могут быть урезаны. Дискреционные расходы ежегодно рассматриваются и утверждаются конгрессом США в рамках бюджета на будущий год. Одновременно устанавливается лимит таких расходов. Если фактические расходы бюджета начинают превышать эти лимиты, то запускается механизм секвестирования, уменьшающий бюджетный дефицит (Закон Грэмма-Рудмана-Холлингса).

Финансирование бюджетного дефицита

Различают два вида финансирования бюджетного дефицита — денежное и долговое.

Денежное финансирование означает, что для покрытия бюджетного дефицита правительство получает кредиты центрального банка. Фактически это подразумевает выпуск в обращение (эмиссию) дополнительных денежных средств. Такое финансирование используется лишь в крайних случаях, так как его использование влечет за собой весьма негативные последствия для экономики. В результате реализации такого инструмента денежная масса национальной валюты увеличивается на величину, не обеспеченную товарами и услугами. Как следствие растет инфляция, нарушается нормальный механизм ценообразования, что в итоге влечет за собой падение курса национальной валюты. Помимо этого, отрицательным следствием раскручивания инфляции может стать проявление «эффекта Танзи». Суть этого явления заключается в том, что налогоплательщики начинают сознательно оттягивать уплату налогов в государственный бюджет. За время отсрочки деньги частично обесцениваются, фактическая налоговая нагрузка снижается, что в свою очередь опять же уменьшает доходы бюджета и усугубляет бюджетный дефицит. Таким образом, финансовая система страны расшатывается всё больше.

Поэтому законодательство многих стран накладывает жесткие ограничения на использование такого метода финансирования бюджетных дефицитов. В ряде стран кредитование правительства центральным банком запрещено. По бюджетному кодексу Российской Федерации в настоящее время в России денежное финансирование дефицитов бюджетов также запрещено.

Долговое финансирование осуществляется путём выпуска доходных государственных обязательств, которые размещаются и свободно обращаются на фондовом рынке, а по истечении определенного срока погашаются государством. Поскольку деньги для покрытия бюджетного дефицита занимаются на рынке, прироста денежной массы не происходит.

Таким образом, различаются следующие источники долгового финансирования дефицитов:

  1. Кредиты банков и небанковских кредитных организаций.
  2. Кредиты иностранных государств, международных финансовых организаций.
  3. Государственные займы, осуществляемые путём выпуска ценных бумаг от имени государства.
  4. Бюджетные кредиты, получаемые от других уровней бюджетной системы (как правило от вышестоящих нижестоящим).
  5. Поступления от продажи имущества, находящегося в государственной собственности:

Преимущество долгового финансирования очевидно. Однако существуют и негативные стороны государственного заимствования. Выпущенные государством ценные бумаги обычно рассматриваются участниками фондового рынка как весьма надёжные. Приобретая государственные обязательства, владельцы капитала сокращают таким образом инвестиции в реальный сектор экономики. Это влечёт снижение предпринимательской активности, ставя под вопрос перспективы экономического роста.

Источники финансирования дефицита бюджета

Для финансирования дефицита бюджета используются различные источники, которые делятся на внутренние и внешние.

Внутренние источники

Финансирование дефицита за счет внутренних источников включает:

Внешние источники

В состав источников внешнего финансирования дефицита бюджета включаются:

Бюджетный дефицит: плюсы и минусы

Дефицит государственного бюджета опасен тем, что он практически всегда приводит к инфляции. Так было, например, в 1959—1975 годах в США, когда бюджетный дефицит был вызван войной во Вьетнаме. Таким образом, наличие бюджетного дефицита обычно рассматривается как негативное явление.

Однако существует и другой подход к проблеме вредоносности бюджетного дефицита как такового. Так, следуя Джону Мэйнарду Кейнсу, ряд экономистов даже рекомендуют составлять бюджет с некоторым дефицитом, чтобы смягчить или положить конец экономическому спаду.

Когда в экономике высока безработица, увеличение государственных закупок создает рынок для предпринимательской активности, порождая доход и стимулируя повышение потребительских расходов. Это стимулирует дальнейший экономический рост (эффект мультипликатора), что повышает реальный ВВП и занятость населения и, в конечном итоге, снижает уровень безработицы. Связь между спросом на внутреннем рынке и безработицей называется законом Оукена, который описывает эмпирически наблюдаемую обратно-пропорциональную зависимость ВВП от уровня безработицы.

Увеличение объёмов рынка, вызванное бюджетным дефицитом, стимулирует экономику также и постольку, поскольку увеличение предпринимательской прибыли вызывает оптимизм производителя, который в свою очередь способствует долгосрочным инвестиционным вложениям (эффект акселератора). В результате возрождается спрос, вызывающий в свою очередь рост занятости населения. Но дефицит не просто стимулирует спрос. Ко всему прочему, если дефицит используется для финансирования таких сфер, как инфраструктура, фундаментальная наука, образование или здравоохранение, то это также в перспективе увеличивает объёмы производства. Таким образом, бюджетный дефицит в определённых случаях может оказаться стимулом для активизации экономических процессов

Бюджеты многих государств являются дефицитными. Если государство стремится ежегодно принимать бездефицитный бюджет, это может усугублять циклические колебания экономики за счет сокращения важных расходов и излишнего повышения налогов. Поэтому при регулировании дефицита важно учитывать не только текущие задачи бюджетной политики, но и её долгосрочные приоритеты.

См. также

Напишите отзыв о статье "Бюджетный дефицит"

Литература

  • Парыгина В. А, Тедеев А. А. Бюджетное право и процесс. — М.: Эксмо, 2005. — 384 с. — ISBN 5-699-09576-4.
  • Зайнуллина Т. Г. Бюджетная система Российской Федерации. — М.: ИКЦ «МарТ», 2006. — 176 с. — ISBN 5-241-00646-Х.
  • Дорнбуш Р., Фишер С. Макроэкономика. пер. с англ. — М.: ИНФРА-М, 1997. — 784 с.
  • Долан Э. Дж., Линдсей Д. Макроэкономика. пер. с англ. — Санкт-Петербург: Изд-во АО «СПб оркестр», 1994. — 410 с.
  • Агапова Т., Серёгина С. Макроэкономика. — М.: Дело и сервис, 2004. — 447 с.
  • Бабич А., Павлова Л. Государственные и муниципальные финансы. — М.: ЮНИТИ, 2002. — 703 с.
  • Вавилов Ю. Государственный долг: Учебное пособие для вузов. — М.: Перспектива, 2007. — 256 с.
  • Буневич К.Г. [www.e-college.ru/xbooks/xbook120/book/index/index.html?go=part-009*page.htm Бюджетная система Российской Федерации. Учебный курс.] (2011). Проверено 14 сентября 2011. [www.webcitation.org/66GXp1VqR Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].

Ссылки

  • [www.consultant.ru/popular/budget/ Бюджетный кодекс Российской Федерации]
  • [www.glossary.ru/cgi-bin/gl_sch2.cgi?RB8kmlyt:p!kl(o.oy Бюджетный дефицит]
  • [www.budgetrf.ru/Publications/Education/distant/publfinance_2003_/publfinance_2003_08_/publfinance_2003_08_000.htm Бюджетный дефицит, причины его возникновения]

Примечания

  1. Сорокин Д.Ю., Зарипов И.А., Петров А.В. [отрасли-права.рф/article/10433 Государственный долг и модели управления им]. Отрасли права Аналитический портал.


Отрывок, характеризующий Бюджетный дефицит

– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.