Дефо, Фрэнсис

Фрэнсис Дефо

Дефо и Боуден
Персональные данные
Представляет	Канада
Место рождения	Торонто, Онтарио
Бывшие партнёры	Норрис Боуден
Награды
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновалась по Новой судейской системе Завершила выступления Олимпийские награды Фигурное катание Серебро Кортина-д'Ампеццо 1956 парное катание

Фрэнсис Дефо (англ. Frances Dafoe; 17 декабря 1929, Торонто, Онтарио, Канада — 23 сентября 2016) — канадская фигуристка, выступавшая в парном катании. В паре с Норрисом Боуденом — четырёхкратная чемпионка Канады (1952—1955), двукратная чемпионка мира (1954—1955) и серебряный призёр зимних Олимпийских игр — 1956.

Дефо/Боуден — первые канадские фигуристы, завоевавшие титул чемпионов мира в парном катании. Они первыми выполнили такие ставшие затем обязательными элементы как подкрутка и поддержка выше плечевого пояса — лассо.

После завершения спортивной карьеры вплоть до Олимпийских игр 1994 года работала судьёй ИСУ. Кроме этого 39 лет жизни посвятила дизайну костюмов. В качестве дизайнера она работала в шоу телевещательной корпорации Canadian Broadcasting Corporation, ледовом шоу «Stars on Ice», а также разработала 650 костюмов для церемонии закрытия Олимпийских игр 1988 года в Калгари.

Результаты

(с Н. Боуденом)

Соревнования	1951	1952	1953	1954	1955	1956
Зимние Олимпийские игры		5				2
Чемпионат мира		4	2	1	1	2
Чемпионат Канады	2	1	1	1	1

Награды

• Орден Канады
• Орден Онтарио

См. также

• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1952

Ссылки

• [www.pairsonice.net/profileview.php?pid=113 Pairs on Ice:Ф. Дефо и Н. Боуден]

Отрывок, характеризующий Дефо, Фрэнсис

Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.