Деххода, Али Акбар
Поделись знанием:
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
(перенаправлено с «Деххода»)
| ‘Али Акбар Деххода | |
| перс. علیاکبر دهخدا | |
 Деххода в молодости | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: | |
Али Акбар Деххода (перс. علیاکبر دهخدا — Ali Akbar Dehkhodâ, 1879 — 9 марта 1959, Тегеран) — иранский лингвист, лексикограф, писатель и общественный деятель, профессор Тегеранского университета (с 1933), член Иранской Академии персидского языка (с начала 1940-х гг.). Автор крупнейшего словаря персидского языка, насчитывающего около миллиона слов (всего 15 томов).
Родился в семье выходцев из Казвина. Отец умер, когда ему было 10 лет. Деххода окончил колледж по специальности «политология», проявив успехи в изучении языков. Активно участвовал в политической деятельности, был депутатом Меджлиса от Тегерана и Кермана, позднее возглавлял Юридическую школу при Тегеранском университете.
В 1903 отправился на Балканы в должности сотрудника иранского посольства, однако через два года вернулся в Иран и принял участие в Иранской конституционной революции.
В Иране Деххода и его соратники — Мирза Джахангир Хан и Гасем Хан публиковали свою газету в течение 2 лет, вплоть до того, как её запретил авторитарный шах Мохаммад Али Шах. Деххода был вынужден бежать в Европу, где он продолжал писать статьи вплоть до возвращения в Иран в 1911, когда Али Шах был свергнут. В том же году стал депутатом Меджлиса.
Помимо публицистики и политической деятельности, Деххода был известен как автор литературных переводов с французского языка. В частности, он перевёл на персидский труд Монтескье «О духе законов».
Напишите отзыв о статье "Деххода, Али Акбар"
Литература
- A.-A. Sa'īdī Sirjāni, Dehkhodā, Encyclopaedia Iranica, [www.iranica.com/newsite/articles/v7f2/v7f283.html] (недоступная ссылка с 03-04-2011 (4771 день)).
- Ğolām-Hosayn Yūsofī [Gholam-Hossein Yūsofī], Čarand Parand [Charand Parand], Encyclopaedia Iranica, [www.iranica.com/newsite/articles/v4f8/v4f8a006.html] (недоступная ссылка с 03-04-2011 (4771 день)).
См. также
Ссылки
- [bse.sci-lib.com/article024942.html Краткая биография]
- [press.ut.ac.ir/press.e/ Tehran University Press]
- [www.naghed.net/Maghale_ha/Dehkhoda_eetemademelli.htm Dehkhoda and Mossadegh]
- [www.jazirehdanesh.com/find.php?item=19.495.575.fa Dehkhoda in Iran Science Island (Persian)]
- [www.loghatnaameh.com/ Словарь Дехходы]
- In memory of Ali-Akbar Dehkhoda (یادنامه علی اکبر دهخدا), Bukhara (بخارا), Review of Arts, Culture and Humanities (in Persian), No. 47, pp. 33-126 [www.bukharamagazine.com/subject.php?sub_id=77].
- Shahnaz Moradi-Kuchaki and Fath’ollah Esmaili Golharani, Chronology of life of Ali-Akbar Dehkhoda (سال شمار زندگى على اكبر دهخدا), Bukhara (بخارا), Review of Arts, Culture and Humanities (in Persian), No. 47, pp. 34-37 [www.bukharamagazine.com/treatise.php?tre_id=219].
- Sayyed Hasan Taqizadeh, The Story of Dehkhoda (سرگذشت دهخدا), Bukhara (بخارا), Review of Arts, Culture and Humanities (in Persian), No. 47, pp. 38-42 [www.bukharamagazine.com/treatise.php?tre_id=220].
- Symā Sayyāh, Dehkhoda Institute: A Hidden National Treasure, Payvand, 19 March 2007, [www.payvand.com/news/07/mar/1253.html].
- Mohmmad Āsefi, Yadvāreh-ye Mojāhedāt va Reshādathā-ye Ali-Akbar Deh’khodā, Ālem va Azādi’khāh-e Māndegār (Remembrance of the Struggles and Braveries of Ali-Akbar Dehkhoda, the Enduring Scholar and Liberal), Etemād-e Melli, No. 337, 15 April 2007, [www.magiran.com/ppdf/5061/p0506103370091.pdf].
Отрывок, характеризующий Деххода, Али Акбар
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
