Децим Юний Брут Каллаик

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Децим Юний Брут Каллаик
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Децим Юний Брут Каллаик (лат. Decimus Junius Brutus Callaicus, II век до н. э.) — древнеримский политик и полководец.



Биография

Децим Юний Брут Каллаик происходил из древнеримского плебейского рода Юниев. Его отцом был Марк Юний Брут, консул 178 года до н. э. Цицерон в «Бруте» упоминает, что Каллаик «говорил не без изящества и для своего времени был весьма сведущ как в латинской, так и в греческой литературе»[1].

В 138 году до н. э. Брут был консулом вместе с Назикой Серапионом. Арестовывался народным трибуном Куриацием[2]. После этого он получил в управление Дальнюю Испанию, чтобы после смерти Вириата атаковать лузитанов. По словам Веллея Патеркула, Децим исполнил поручение, «обойдя все народы Испании и захватив огромное количество людей и городов, дойдя до тех, о которых едва ли кто слышал»[3].

В Лузитании Брут продвигался с юга на север. При этом он не преследовал малочисленные партизанские отряды, а атаковал города, сея повсюду смерть и разрушение. Впрочем, однажды он пощадил многократно изменявший римлянам город Талабригу, ограничившись сбором дани[4]. Своими опорными пунктами он сделал города Морон и Олисипон, обезопасив судоходство по реке Таг[5]. Тит Ливий считает его основателем Валенсии[6]. Брут форсировал Дору, Лиму (отождествлявшуюся с Летой и внушавшую воинам суеверный ужас) и дошёл до Миньо. Как говорит Анней Флор, «с победой дойдя до побережья Океана, он с ужасом и страхом святотатства увидел солнце, закатывающееся в море, огонь его, погружённый в воды, и только тогда повернул боевые знамёна»[7]. По поздним данным Орозия, в одной битве Брут победил шестьдесят тысяч каллаиков, пришедших на помощь лузитанам, причём пятьдесят тысяч полегло на поле боя[8]. Овидий называет датой генерального сражения 9 июня:

Прозвище Брут получил когда-то Каллаика в этот
День, ибо пролил врагов кровь на Испанской земле[9].

За свои победы (помимо почётного прозвища) полководец удостоился триумфа, совершённого «с великой славой»[10]. Он соорудил несколько храмов и памятников, украсив их изречениями покровительствуемого им поэта Акция[11].

В 129 году Брут вновь отправился в поход, на этот раз против иллирийского племени япидов, с которыми безуспешно боролся консул Тудитан, и одержал победу[12]. Впоследствии участвовал в подавлении массовых беспорядков в Риме[13][14]. Исполнял должность авгура[15]. Совершал жертвоприношения умершим в декабре, считая его последним месяцем года[16].

Брут был женат на женщине по имени Клодия[17], имел сына Децима. По мнению Корнелия Непота, дочь Брута Юния была женой Гая Гракха[18], но Плутарх это отрицает[19]. Кроме того, его дочерью могла быть и Юния, мать Гая Клавдия Марцелла-младшего[20].

Напишите отзыв о статье "Децим Юний Брут Каллаик"

Примечания

  1. Цицерон. [ancientrome.ru/antlitr/cicero/tractates/brutus-f.htm Брут, или о знаменитых ораторах], 107.
  2. Цицерон. [ancientrome.ru/antlitr/cicero/phil/leges3-f.htm О законах]. III, 20.
  3. Веллей Патеркул. [ancientrome.ru/antlitr/paterculus/kn02.htm Римская история], II, V.
  4. Аппиан [ancientrome.ru/antlitr/appian/hist-f13.htm Иберийско-римские войны], 73-75.
  5. Страбон. [ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1267756344#003 География], III, 3.
  6. Тит Ливий. [www.litru.ru/?book=61856&page=41 История Рима от основания Города], 55.
  7. Луций Анней Флор. [ancientrome.ru/antlitr/flor/kn01.htm Эпитомы], I, 33.
  8. Orosius. [sites.google.com/site/demontortoise2000/orosius_book5 A History, against the Pagans], V, 5.
  9. Овидий, [www.darklight-tantra.narod.ru/lib/other/ovid/fast/006.htm Фасты], 9 июня
  10. Евтропий. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Evtr/04.php Краткая история от основания Города], IV, 19.
  11. Цицерон. [ancientrome.ru/antlitr/cicero/oratio/archius.htm Речь в защиту поэта Авла Лициния Архия], 23. О покровительстве Брута Акцию упоминает и Валерий Максим ([www.thelatinlibrary.com/valmax8.html Factorum et dictorum memorabilium], VIII, 14.2).
  12. Тит Ливий. [www.litru.ru/?book=61856&page=41 История Рима от основания Города], 59.
  13. Orosius. [sites.google.com/site/demontortoise2000/orosius_book5 A History, against the Pagans], V, 12.
  14. L. Ampelius. [penelope.uchicago.edu/Thayer/L/Roman/Texts/Ampelius/Liber_Memorialis*.html Liber Memorialis], XIX, 4; XXVI, 2.
  15. Цицерон. [ancientrome.ru/antlitr/cicero/phil/amicitia.htm О дружбе], 6.
  16. Цицерон. [ancientrome.ru/antlitr/cicero/phil/leges2-f.htm О законах]. II, 54.
  17. Цицерон. [ancientrome.ru/antlitr/cicero/epistulae/563.htm Письмо DLXIII], 2.
  18. Юнии, римский род // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  19. Плутарх.[ancientrome.ru/antlitr/plutarch/sgo/gracchus-f.htm Тиберий Гракх], 21.
  20. [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=713 Юния (около 123 — после 50 гг. до н. э.)]

Литература

Отрывок, характеризующий Децим Юний Брут Каллаик

– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.