Половецкая степь

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дешт-и-Кыпчак»)
Перейти к: навигация, поиск

Полове́цкая степь, или Дешт-и-Кипча́к[1], или Кипча́кская степь[1] (перс. دشت قپچاق‎, крымско-тат. Deşt-i Qıpçaq, кирг. Дештэ-кыпчак, каз. Дешті Қыпшақ, Қыпшақ даласы, башк. Дәштеҡыпсаҡ; тат. Дәштекыпчак, Dəşteqıpçaq; узб. dashti-qipchoq; в переводе с персидского — «кыпчакская степь») — исторический регион Евразии, представляющий собой Великую Степь от низовий Дуная до Иртыша и озера Балхаш.

Впервые термин «Дешт-и-Кипчак» встречается у персидского автора Насира Хосрова в XI веке, когда кипчаки (половцы), придя с берегов Иртыша, с 1030 года стали северными соседями Хорезма и заняли территории современного Казахстана, а, впоследствии, и степи Северного Кавказа, Приазовья и Северного Причерноморья.

В персидских и арабских источниках XI—XVI веков также именуется как Кибчак, Хихчак, Киччак, Кепчак, Хифчак[2].

В наше время Половецкая степь находится на территории современных государств: России, Украины, Казахстана, Молдавии и Румынии.





Деление

Дешт-и-Кипчак обычно делился на Восточный (от Алтая до Каспия) и Западный (от Каспия до Дуная) Кипчак. Территория Западного Кипчака известна в древнерусских летописях под названием «Половецкая земля» или «Половецкая степь», а в византийских и европейских средневековых анналах — под названием Комания (Кумания).

В XVI—XVIII веках термин «Дешт-и-Кипчак» употреблялся в среднеазиатской историографии для наименования земель Восточного Кипчака (современный Казахстан)[3].

Население

В домонгольскую эпоху население Половецкой степи не образовывало единую этно-политическую общность. Народы и племена Дешт-и-Кипчака, занимавшие различные природно-климатические регионы, различались как по общественно-политической организации, так и по способам хозяйствования.

В XIII веке Дешт-и-Кипчак завоевали монголо-татары и он стал ядром улуса Джучи — Золотой Орды.

В позднем Средневековье и Новое время Половецкую степь населяли народы кыпчакской группы: татары, башкиры, ногайцы, казахи, кумыки, каракалпаки и другие. Считается, что кипчаки вошли в состав татар, казахов, киргизов, башкир, карачаевцев, кумыков и других народов после XIV века. Одно из крупных казахских племён Среднего жуза носит название кипчаки[4].

См. также

Напишите отзыв о статье "Половецкая степь"

Примечания

  1. 1 2 Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 148. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
  2. Х. Камол. [www.centrasia.ru/disc.php?st=1319175420 Отчим не может стать отцом. Об этногенезе узбеков]
  3. [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/5423/%D0%94%D0%95%D0%A8%D0%A2 Дешт-и-Кипчак] // Советская историческая энциклопедия
  4. [www.krugosvet.ru/enc/istoriya/KIPCHAKI.html?page=0,1 Кипчаки]

Литература

  • Гумилёв Л. Н. [gumilevica.kulichki.net/ARGS Древняя Русь и Великая Степь]. — М., 2006.
  • Добролюбский А. О. Кочевники на западе причерноморских степей в X—XVIII веках (историко-археологическое исследование). — Автореферат дисс. … доктора исторических наук. — СПб.: ИИМК РАН, 1991. — 34 с.
  • [tataroved.ru/obrazovanie/textbooks/2/6/ Дешт-и-Кипчак]
  • Кудряшов К. В. Половецкая степь: Очерки исторической географии. — М.: ОГИЗ-Географгиз, 1948. — 170 с. — (Записки Всесоюзного географического общества. Новая серия. Т. 2).
  • Плетнёва С. А. [kronk.spb.ru/library/pletnyova-sa-1982.htm Кочевники Средневековья: Поиски исторических закономерностей]. — М.: Наука, 1982. — 192 с.
  • Плетнёва С. А. [annals.xlegio.ru/step/pletneva/index.htm#polov Половцы]. — М.: Наука, 1990. — 210 с. — (Страницы истории нашей Родины). — 25 000 экз. — ISBN 5-02-009542-7.


Отрывок, характеризующий Половецкая степь

– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!