Де Амичис, Эдмондо

Эдмондо Де Амичис
Место рождения:	Онелья
Место смерти:	Бордигера
Род деятельности:	прозаик, журналист, поэт

Эдмондо Де Амичис (итал. Edmondo De Amicis; 21 октября 1846 — 11 марта 1908) — итальянский писатель, поэт и журналист.

Биография

Де Амичис получил образование в школе Кунео и лицее Турина, после чего в возрасте 16 лет поступил в военную школу в Модене. Во время Австро-прусско-итальянской войны принимал участие в битве при Кустоце, поражение в которой позднее стало одной из главных причин, по которой он оставил военную службу.

Во Флоренции он выпустил серию коротких рассказов «Военная жизнь» (итал. La vita militare, 1868), основанную на личном жизненном опыте. В 1870 году Де Амичис был принят на работу в редакцию римской газеты La Nazione, для которой он вскоре выпустил путевые очерки об Испании, Турции, Марокко, Франции и Англии.

17 октября 1886 года была опубликована детская повесть «Сердце» («Записки школьника», Cuore), созданная в форме дневника ученика одной из школ, которая быстро принесла Де Амичису мировую известность. В течение нескольких месяцев она была опубликована более чем в сорока итальянских изданиях и переведена на десятки языков мира (в том числе и на русский).

Книга очерков «На океане» (Sull’oceano), вышедшая в свет в 1889 году, была посвящена тяжёлым условиям жизни итальянских эмигрантов. В 1890 году была выпущена повесть «Роман учителя» (Il romanzo di un maestro), в которой Де Амичис уделял внимание проблемам образования. Также он писал статьи, посвящённые социальным проблемам жителей Турина.

В по­вес­ти «Учи­тель­ни­ца ра­бо­чих» (La Maestrina degli operai, 1898, русский перевод под названием «Учи­тель­ни­ца», 1891; эк­ра­ни­зирована в Советской России по сценарию В. В. Мая­ков­ско­го под названием «Ба­рыш­ня и ху­ли­ган» в 1918 году) и сбор­ни­ке очер­ков «Гра­ж­дан­ская вой­на» (Lotte Civili, 1901, русский перевод под названием «Под зна­ме­нем со­циа­лиз­ма», 1906) от­ра­зи­лись социалистические симпатии писателя.

В 1908 году номинировался на Нобелевскую премию по литературе.

Эдмондо де Амичис умер в 1908 году в Бордигере в возрасте 61 года.

Библиография

• Де Амичис Э. Учительница / Перевод с итальянского А.Г. Каррик. — СПб, 1895. — 84 с.
• Амичис, Эдмондо Де. Школьные товарищи. Из дневника ученика городской школы / Перевод с итальянского А. Ульяновой; С предисловием И. Горбунова-Посадова. С 54 рисунками итальянских художников.. — 2-е изд. — Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерев и Ко., 1901. — 280 с. — (Библиотека Горбунова-Посадова для детей и юношества).
• Амичис Э. Студенты и социальный вопрос (Речь к туринским студентам). — СПб: Книгоиздательство "Молот", 1905. — 16 с.
• Амичис Эдмондо де. Школьный год. Из дневника ученика 3-го отделения городской школы / Перевод с итальянского М. Ватсон. — М.: Изд-во т-ва И.Д. Сытина, 1915. — 464 с.
• Де-Амичис Эдгонд. Дневник Школьника / Редакция перевода и предисловие В. Крестовского (псевдоним). — 6-е изд. — СПб: Издание В.И. Губинского (Типография Первой СПб. Трудовой Артели), 1917. — 297 с.
• д Амичис. Джулио / Рисунки Давыдовой. — М.: Детгиз, 1941. — 32 с.
• Амичис Д. От Апеннин до Анд / Рисунки А. Кокорина. — М.: Детгиз, 1955. — 64 с.
• Эдмондо де Амичис. Джулио / Пер. с ит. Рис. И. Маликовой. — Свердловск: Свердловское книжное изд-во, 1957. — 62 с.
• Амичис Эдмондо де. Сердце. Записки школьника / Пер.с итал. В.С. Давиденковой. Илл. В. Фирсовой. — Л.: Лениздат, 1958. — 284 с.

Отрывок, характеризующий Де Амичис, Эдмондо

– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.