Де Беркейм, Сигизмон-Фредерик

Сигизмон-Фредерик де Беркейм
фр. Sigismond-Frédéric de Berckheim
Дата рождения	9 мая 1775(1775-05-09)
Место рождения	Рибовилле, провинция Эльзас (ныне департамент Верхний Рейн), королевство Франция
Дата смерти	28 декабря 1819(1819-12-28) (44 года)
Место смерти	Париж, департамент Сена, королевство Франция
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	Кавалерия
Годы службы	1789 – 1815
Звание	Дивизионный генерал
Командовал	1-м кирасирским полком (1807-09), 1-й дивизией лёгкой кавалерии (1813)
Сражения/войны	Ульмская кампания (1805) Аустерлиц (1805) Эсслинг (1809) Ваграм (1809) 1-й Полоцк (1812) 2-й Полоцк (1812) Березина (1812) Лютцен (1813) Баутцен (1813) Дрезден (1813) Лейпциг (1813) Ханау (1813)
Награды и премии

Сигизмон-Фредерик де Беркейм (фр. Sigismond-Frédéric de Berckheim; 1775—1819) — французский военный деятель, дивизионный генерал (1813 год), барон (1810 год), участник революционных и наполеоновских войн.

Имя генерала выбито на Триумфальной арке в Париже.

Биография

Родился в аристократической семье Эльзаса. Начал службу 12 мая 1789 года младшим лейтенантом кавалерийского полка Ламарка. 24 августа 1795 года произведён в лейтенанты 8-го конно-егерского полка. Служил в Рейнской армии. В октябре 1796 года назначен адъютантом генерала Дюверже, 6 сентября 1798 года — адъютантом генерала Ферино, 19 июня 1800 года — адъютантом генерала Плозонна. 9 июля 1800 года Беркейм был переведён во 2-й карабинерский полк.

6 мая 1805 года — конюший Императора. В Австрийской кампании 1805 года командовал эскадроном 2-го карабинерского, отличился при Аустерлице. 9 мая 1806 года произведён в майоры этого же полка. 1 апреля 1807 года — полковник, командир 1-го кирасирского полка. Отличился в ходе Австрийской кампании 1809 года при Эсслинге и Ваграме. 12 июля 1809 года — бригадный генерал.

21 июля 1809 года возглавил 10-ю бригадую лёгкой кавалерии в Итальянской армии. Однако уже 22 сентября вернулся к командованию тяжёлой кавалерией, и получил под своё начало 3-ю бригаду 1-й дивизии тяжёлой кавалерии.

25 декабря 1811 года — командир 1-й бригады 3-й дивизии тяжёлой кавалерии Думерка 3-го кавалерийского корпуса. Участвовал в Русской кампании 1812 года, отличился в сражениях при Полоцке и Березине. С 1 марта 1813 года командовал 1-й бригадой 1-й дивизии тяжёлой кавалерии 1-го кавалерийского корпуса. Сражался при Лютцене, Баутцене и Дрездене. 3 сентября 1813 года получил чин дивизионного генерала, и назначен командиром 1-й дивизии лёгкой кавалерии. Героически сражался при Лейпциге и Ханау. 24 декабря возглавил кавалерийскую дивизию из четырёх полков Почётной гвардии. 19 февраля 1814 года — командир кавалерийской дивизии 2-го кавалерийского корпуса, 4 марта — командир дивизии 1-го кавалерийского корпуса.

Во время «Ста дней» присоединился к Наполеону и с 10 мая 1815 года командовал резервной дивизией Национальной гвардии. После второй реставрации вышел в отставку, и с 22 августа 1815 года по 5 сентября 1816 года был членом Палаты депутатов от Верхнего Рейна.

Умер 28 декабря 1819 года в Париже в возрасте 44 лет, и был похоронен на кладбище Пер-Лашез.

Воинские звания

• Младший лейтенант (12 мая 1789 года);
• Лейтенант (24 августа 1795 года);
• Капитан (29 мая 1802 года);
• Командир эскадрона (22 июля 1805 года);
• Майор (9 мая 1806 года);
• Полковник (1 апреля 1807 года);
• Бригадный генерал (12 июля 1809 года);
• Дивизионный генерал (3 сентября 1813 года).

Титулы

• Барон де Беркейм и Империи (фр. baron de Berckheim et de l'Empire; декрет от 19 марта 1808 года, патент подтверждён 9 марта 1810 года в Париже).

Награды

Легионер ордена Почётного легиона (29 марта 1805 года)

Офицер ордена Почётного легиона (11 июля 1807 года)

Коммандан ордена Почётного легиона (14 мая 1813 года)

Кавалер военного ордена Святого Людовика (1 ноября 1814 года)

Источники

• Charles Mullié. Biographie des célébrités militaires des armées de terre et de mer de 1789 à 1850, 1852.

Ссылки

• [www.culture.gouv.fr/public/mistral/leonore_fr?ACTION=RETROUVER&FIELD_1=NOM&VALUE_1=BERCKHEIM%20DE&NUMBER=4&GRP=0&REQ=%28%28BERCKHEIM%20DE%29%20%3aNOM%20%29&USRNAME=nobody&USRPWD=4%24%2534P&SPEC=9&SYN=1&IMLY=&MAX1=1&MAX2=1&MAX3=100&DOM=All Информация о генерале на сайте base Léonore]

Отрывок, характеризующий Де Беркейм, Сигизмон-Фредерик

– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.