Гонсало де Берсео
| Гонсало де Берсео | |
| Дата рождения: |
ок. 1198 |
|---|---|
| Дата смерти: |
до 1264 |
| Род деятельности: | |
Гонсало де Берсео (исп. Gonzalo de Berceo; ок. 1198 — до 1264) — испанский поэт XIII века; древнейший представитель «учено-церковной» поэзии, носившей название «messer de clerecia»[1]
Содержание
Биография
Гонсало родился ок. 1198 года в местечке Берсео, расположенного на территории нынешней испанской провинции Риоха в составе автономного сообщества Риоха (Логроньо); место рождения и предопределило имя будущего поэта[2].
Был священником в монастыре Сан-Мильян-де-Сусо, который располагался неподалёку от Берсео. В монастыре были написаны самые известные его стихи. Одни произведения Гонсало де Берсео относятся к историческим событиям и преданиям, другие — чисто религиозные (гимны, поэмы)[2], которые, как правило, представляют собою изложенные в стихотворной форме описания жития святых[1].
Тон стихов Гонсало де Берсео — эпико-героический. В языке его замечается шаг вперед сравнительно с эпохой, когда сочинялась «Песнь о моём Сиде». Избранная им форма стиха — quaderna via — заслуживает особенного внимания, потому что была в продолжение двух веков любимой формой испанской поэзии[2].
Несмотря на недостаточное образование и узкий кругозор обусловленный тем, что автор почти не покидал малой родины, в его произведениях попадаются довольно сильные драматичные места. Поэт отразил кроткую, доверчивую и задушевную набожность своей эпохи, так же, конечно, как и унылый мрак её невежества[2].
Гонсало де Берсео умер приблизительно в 1264 году, но его произведения и по сей день представляют литературный и исторический интерес. На родине Гонсало де Берсео был установлен памятник поэту.
Напишите отзыв о статье "Гонсало де Берсео"
Примечания
- ↑ 1 2 Литературная энциклопедия
- ↑ 1 2 3 4 Гонзало де Берсео // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- Becker R., G. de B. Milagros und ihre Grundlage, Strassburg, 1910.
- Poesias, «Biblioteca de autores españoles», t. LVII, Madrid, 1864;
- «Milagros de Nuestra Señora», ed. Solalinde, Madrid, 1922.
Ссылки
- [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-7353.htm?cmd=2&istext=1 Статья в Литературной энциклопедии]
- [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke1/ke1-5711.htm?cmd=2&istext=1 Статья в Краткой литературной энциклопедии]
- [www.cervantesvirtual.com/portales/gonzalo_de_berceo/ Gonzalo de Berceo].
Отрывок, характеризующий Гонсало де Берсео
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
