Бустаманте, Антонио

Антонио Бустаманте
исп. Antonio Sanchez Bustamante y Sirven
Научная сфера:	право
Место работы:	Постоянная палата третейского суда, Постоянная палата международного правосудия
Учёная степень:	доктор философии (PhD) по праву
Альма-матер:	Мадридский университет Комплутенсе
Известен как:	Создатель Кодекса Бустаманте

Антонио Санчес де Бустаманте-и-Сирвен (13 апреля 1865 года — 24 августа 1951) — кубинский юрист-международник, профессор Гаванского университета, сенатор Кубы.

Семья

Отец Антонио Бустаманте, Хуан Мануэль Санчес де Бустаманте-и-Гарсиа дель Баррио был врачом в Гаване и профессором описательной анатомии в Университете Гаваны.

В 1885 году Бустаманте женился на Изабель Пулидо Пагес. У них было трое сыновей: Густаво и Антонио Артуро Санчес де Бустаманте Пулидо, оба были адвокатами, а третий сын, Дарио, умер будучи студентом юридического факультета. Один из внуков Бустаманте, Антонио Санчес де Бустаманте Монторо, также был адвокатом и профессором права в Гаванском университете.

Учёба

Санчес де Бустаманте получил своё начальное и среднее образование в Колледже-де-Белен, Гавана, и высшее — в институте Кардинал Сиснерос, Мадрид.

Бустаманте начал изучать право в Мадридском университете Комплутенсе, в то время, как его отец служил в качестве сенатора у испанских кортесов. Бустаманте вернулся на Кубу и в 1884 году получил степень лиценциата гражданского и канонического права в Университете Гаваны. Через год он завершил докторскую диссертацию об исторической эволюции Государственного совета Кубы и получил степень доктора в Университете Гаваны.

Трудовая деятельность

С 1913 по 1923 год Бустаманте был деканом Гаванской ассоциации адвокатов. Находясь на этой должности, в декабре 1916 года он организовал Первую Национальную юридическую конференцию. Конференция была созвана для пересмотра и обновления правовой системы Кубы.

Бустаманте был первым президентом Национальной академии искусств и литературы. Он также был одним из членов-основателей Кубинской академии испанского языка. С 1942 года до своей смерти он был президентом этой академии. Бустаманте был также основателем и президентом Кубинской ассоциации международного права.

В 1908 году Бустаманте стал членом Постоянной палаты третейского суда в Гааге. В 1921 году занял должность судьи Постоянной палаты международного правосудия, которая была образована под эгидой Лиги Наций; и был переизбран в 1930 году на второй срок, который должен был закончиться в 1942 году.

Кодекс Бустаманте

Бустаманте является автором одной из наиболее значительных региональных кодификаций международного частного права — Кодекса Бустаманте, который был одобрен большинством государств Латинской Америки на VI Международной конференции в Гаване 20 февраля 1928 года.

Этот кодекс состоял из 437 статей, образующих вступительный раздел и четыре книги:

• I — о международном гражданском праве,
• II — о международном торговом праве,
• III — о международном уголовном праве,
• IV — о международном процессе.

Этот кодекс ратифицировали Боливия, Бразилия, Венесуэла, Республика Гаити, Гватемала, Гондурас, Доминиканская Республика, Коста-Рика, Куба, Мексика, Никарагуа, Панама, Перу, Сальвадор и Эквадор; в других американских государствах, в том числе в США, применяется в судах в качестве вспомогательного источника права.

Другие публикации

Антонио Бустаманте был редактором Гаванского «Журнала международного права», автором региональных кодификаций «О публичном порядке в международном частном праве» (1893), «О Панамском канале и международном праве» (1895) «О начале автономии в международном частном праве» (1914), «О постоянной палате международного правосудия» (1923 и 1925), «О международном воздушном праве» (1945).

Литература

• Большая советская энциклопедия, главный редактор С. Ч. Вавилов, Второе издание, том 6
• Большая энциклопедия в 62 томах, том 7, Москва «Терра» 2006
• Дахно І. І., Історія держави і права: навчальний посібник-довідник для студентів вищих навчальних закладів, 2006.
• [www.britannica.com/EBchecked/media/9125 Британника]
• Anuario Social de La Habana 1939, (Luz-Hilo, S.A.)  (исп.)
• New York Times; Dr. de Bustamante, Noted Jurist, Dead; 26 August 1951, Page 77.
• Time Magazine; Milestones; 3 September 1951.
• Time Magazine; The League of Nations: Mutt & Jeff, Queen Bee; 29 September 1930.

Отрывок, характеризующий Бустаманте, Антонио

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.