Де Росси, Даниеле

Даниеле Де Росси
Общая информация
Родился
Гражданство
Рост	184 см
Вес	83 кг
Позиция	опорный полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Рома
Номер	16
Карьера
Молодёжные клубы
1997—2000	Остиамаре
2000—2001	Рома
Клубная карьера*
2002—н.в.	Рома	390 (37)
Национальная сборная**
2001	Италия (до 19)	3 (0)
2002	Италия (до 20)	4 (0)
2003—2004	Италия (до 21)	16 (3)
2004	Италия (олимп.)	4 (1)
2004—н.в.	Италия	106 (18)
Государственные награды
Международные медали
Олимпийские игры
Бронза	Афины 2004	футбол
Чемпионаты мира
Золото	Германия 2006
Кубки конфедераций
Бронза	Бразилия 2013
Чемпионаты Европы
Серебро	Польша/Украина 2012
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 12 сентября 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 3 июля 2016.

Дание́ле Де Ро́сси (итал. Daniele De Rossi; 24 июля 1983, Рим) — итальянский футболист, полузащитник «Ромы» и национальной сборной Италии. Чемпион мира 2006 года, победитель молодёжного чемпионата Европы 2004 года, бронзовый призёр летних Олимпийских игр 2004 года в Афинах, лучший молодой футболист Серии A 2006 года. Обладатель Кубка страны 2007 и 2008 годов.

Клубная карьера

Даниеле Де Росси начал карьеру в молодёжном римском клубе «Остиа», базирующемся в районе, где он родился. Затем он играл за молодёжную команду «Остиамаре», откуда перешёл в «Рому», куда его привёл отец игрока, Альберто, руководитель молодёжной команды «Ромы» и бывший игрок клуба «Прато».

В сезоне 2000/2001 Де Росси стал допускаться к тренировкам с первым составом «Ромы», а затем сыграл 3 игры за клуб в Кубке Италии. 30 октября 2001 года, в возрасте 18-ти лет, он вышел на поле в матче Лиги чемпионов с «Андерлехтом», заменив Ивана Томека; игра завершилась со счётом 1:1. В сезоне 2002—2003 Де Росси стал чаще играть в основном составе клуба. 25 января 2003 года он дебютировал в Серии А в матче с «Комо». 10 мая того же года Росси забил в матче чемпионата Италии с «Торино» первый мяч в составе «джалоросси».

В сезоне 2003/2004 Де Росси сыграл 17 матчей в чемпионате страны и 6 игр в Кубке УЕФА. Летом 2004 года Де Росси выиграл с молодёжной сборной Италии чемпионат Европы для футболистов до 21 года. В следующем сезоне Де Росси стал твёрдым игроком основы клуба, дебютировал в составе первой сборной Италии. 15 марта 2006 года в матче Кубка УЕФА с «Мидлсборо» Де Росси впервые надел капитанскую повязку «Ромы». 19 марта того же года Де Росси забил мяч рукой в ворота «Мессины», судья нарушения правил не увидел, но Де Росси, поступив по принципам «fair play», подошёл к арбитру и попросил гол не засчитывать.

В следующем году Де Росси стал игроком основы сборной Италии; 17 мая 2007 года, победил в Кубке Италии. 19 августа 2007 года Де Росси забил с пенальти мяч в ворота «Интера», ставший единственным в Суперкубке Италии, и принёс своей команде этот трофей. 9 апреля 2008 года в матче четвертьфинала Лиги чемпионов с английским клубом «Манчестер Юнайтед» при счёте 0:0 Де Росси не забил пенальти, пробив выше, а затем его клуб пропустил гол, проиграв 0:1. После игры Де Росси сказал: «Это худший эпизод моей карьеры». 24 мая 2008 года Де Росси выиграл свой второй Кубок Италии, в финале которого был обыгран «Интер».

30 июня 2008 года Де Росси продлил контракт с «Ромой» до 2012 года с ежегодной выплатой 7,2 млн евро. 13 сентября 2009 года в домашнем матче с «Сиеной», болельщики гостей стали петь песни «Где тесть, где тесть?», напоминая о Массимо Писноли, тесте Даниеле, убитого 11 августа 2008 года в Риме. Де Росси попытался подойти к трибуне, чтобы разобраться с болельщиками, но был остановлен партнёрами по команде. 11 апреля 2009 года Де Росси забил свой первый гол в дерби с «Лацио».

19 января 2010 года Де Росси получил приз лучшего итальянского игрока серии А сезона 2008/2009.

6 февраля 2012 года футболист продлил контракт с «Ромой» до 30 июня 2017 года.

9 декабря 2012 года Даниеле сыграл 400-й матч за «Рому», в котором его команда победила «Фиорентину» со счётом 4:2.

Международная карьера

Де Росси начал международную карьеру в молодёжной сборной Италии, с которой в 2004 году победил на чемпионате Европы, а затем выиграл бронзовые медали на Олимпиаде в Афинах.

4 сентября 2004 года Де Росси дебютировал в первой сборной Италии в матче с Норвегией, в котором Даниеле забил гол. 30 марта 2005 года в товарищеской игре итальянцев с Исландией, Де Росси впервые надел повязку капитана команды.

В 2006 году Де Росси поехал в составе сборной на чемпионат мира. Марчелло Липпи планировал, что Даниеле будет игроком основного состава. Однако 17 июня в матче с США Де Росси был удалён на 26-й минуте за удар Брайана Макбрайда локтем. После игры Де Росси извинился перед Макбрайдом в раздевалке, перед болельщиками в интервью и перед ФИФА в открытом письме. За этот удар Де Росси получил 4 матча дисквалификации. В результате Де Росси смог сыграть только в финале турнира, где он заменил Франческо Тотти по ходу игры и забил послематчевый пенальти.

В отборочных играх к чемпионату Европы 2008 Де Росси был игроком основного состава. В сборной он получил номер 10, переданный ему ушедшим из национальной команды Тотти. Де Росси провёл 1 матч за сборную с капитанской повязкой (игра с ЮАР 17 октября 2007 года). В первом матче чемпионата Европы Де Росси неожиданно не был включён главным тренером команды, Роберто Донадони, в основной состав. После поражения итальянцев 0:3 Де Росси провёл все оставшиеся матчи; забил гол в игре со сборной Франции, став лучшим игроком матча. В четвертьфинале с Испанией Де Росси не забил послематчевый пенальти, а итальянцы проиграли.

10 сентября 2008 года Де Росси впервые забил два мяча за сборную, поразив ворота Грузии. Эти голы он посвятил своему убитому тестю.

Летом 2010 года Де Росси получил капитанскую повязку в национальной команде.

По состоянию на 20 июня 2014 года, Де Росси занимает 7-е место среди футболистов, проведших больше всего матчей за сборную Италии.

Нефутбольная жизнь

Даниеле — сын бывшего игрока «Ромы», Альберто Де Росси. Предок Де Росси — Иван Яковлевич Де Росси был архитектором, который переехал из Милана в Санкт-Петербург по личному приглашению императора Петра I. Внук Ивана Яковлевича, Игнатий Петрович Росси, был генерал-майором в Русской армии.

Де Росси дважды был женат. Первая жена — бывшая танцовщица Сара Банду, от которой у него дочь Гаиа, рождённая 16 июля 2005 года. После рождения дочери Де Росси стал выступать в «Роме» под номером 16. Вторая жена, также бывшая танцовщица — Тамара Писноли (брак зарегистрирован 16 мая 2006 года). С Тамарой Даниеле развёлся в феврале 2009 года.

29 декабря 2006 года Де Росси был выбран человеком года в Италии по опросу журнала Men's Health.

В 2007 году Де Росси снялся в рекламе банка Unicredit вместе с партнёрами по сборной Андреа Пирло и Марко Матерацци. В 2008 году был выбран Pringles для представления чемпионата Европы 2008.

16 марта 2016 года на похоронах 92-летнего экс-администратора сборной Италии Пьетро Ломбарди и близкого друга Де Росси еще со времен победного Чемпионата мира 2006 для «Скудра Адзурры», Даниэле положил в гроб Пьетро золотую медаль Мундиаля, завоеванную десятью годами ранее, таким способом почтив память бывшего сотрудника национальной команды.

Достижения

Награды

• Офицер ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (2006)
• Кавалер ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (2004)

Командные

В сборной

• Чемпион мира: 2006

Рома

• Обладатель Кубка Италии: 2006/07, 2007/08
• Обладатель Суперкубка Италии: 2007

Личные

• Лучший молодой футболист года в Италии: 2006
• Лучший итальянский футболист года: 2009

Дисквалификации

В октябре 2004 года Де Росси был дисквалифицирован УЕФА на три матча за то, что ударил ногой игрока «Байера» в игре Лиги чемпионов УЕФА.

В июне 2006 года Де Росси был дисквалифицирован ФИФА на четыре матча за преднамеренный удар соперника локтем в поединке Италии против США в групповом этапе Чемпионата мира.

18 марта 2011 года Де Росси был дисквалифицирован УЕФА на три матча за удар капитана клуба «Шахтёр (Донецк)» Дарио Срна в матче 1/8 финала Лиги чемпионов УЕФА 8 марта 2011 года.

Статистика

на 1 августа 2014

Сезон	Клуб	Лига	Чемпионат		Кубок		Суперкубок		Лига чемпионов		Лига Европы
			Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
2001/2002	Рома	Серия А	0	0	3	0	—	—	1	0	—	—
2002/2003	Рома	Серия А	4	2	2	0	—	—	0	0	—	—
2003/2004	Рома	Серия А	17	0	4	0	—	—	—	—	4	0
2004/2005	Рома	Серия А	30	2	5	1	—	—	2	1	—	—
2005/2006	Рома	Серия А	34	6	4	0	—	—	—	—	7	0
2006/2007	Рома	Серия А	36	2	8	2	1	0	10	2	—	—
2007/2008	Рома	Серия А	34	5	6	0	1	1	10	0	—	—
2008/2009	Рома	Серия А	33	3	2	0	1	1	7	0	—	—
2009/2010	Рома	Серия А	33	7	4	1	—	—	—	—	12	3
2010/2011	Рома	Серия А	28	2	4	0	1	0	7	1	—	—
2011/2012	Рома	Серия А	32	4	0	0	—	—	—	—	0	0
2012/2013	Рома	Серия А	25	0	4	0	—	—	—	—	—	—
2013/2014	Рома	Серия А	32	1	4	0	—	—	—	—	—	—

Ссылки

• [www.asroma.com/en/teams/players-and-staff/daniele-de-rossi Профиль на asroma.it]
• [www.footballdatabase.com/index.php?page=player&Id=1483 Профиль на footballdatabase.com]

Отрывок, характеризующий Де Росси, Даниеле

В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.