Джаббаров, Джуманияз
| Джуманияз Джаббаров | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
кишлак Пулати, ныне Кассанский район, Кашкадарьинская область, СССР |
| Дата смерти: |
13 декабря 2010 (80 лет) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: | |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
сборников стихов «Я славлю Родину» (1953) |
| Награды: |
Народный поэт Узбекистана |
Джуманияз Джаббаров (25 ноября 1930, кишлак Пулати, ныне Кассанский район, Кашкадарьинская область, СССР — 13 декабря 2010, Ташкент, Узбекистан) — народный поэт Узбекистана.
Биография
Родился в семье служащего. В 1952 г. окончил филологич. факультет Среднеазиатского университета (Ташкент). Печатается с 1950 г.
Трудовую деятельность он начал в 1953 г. заведующим отделом журнала «Шарк юлдузи». Являлся главным редактором журнала «Гулхан», заместителем главного редактора газеты «Узбекистон овози», директором издательства литературы и искусства имени Гафура Гуляма.
Автор сборников стихов «Я славлю Родину» («Ватанимни куйлайман», 1953), «Дыхание весны» («Баҳор нафаси», 1956), «Эхо гор» («Тоғлар садоси», 1961), «Тетрадь двадцати дней» («Йигирма кун дафтари», 1967), «Минуты вдохновения» ("Илғом дақиқалари ", 1971), «Песня родной земли», «Утренние грёзы», «Вера» и другие.
Выступал как переводчик и драматург.
Источники
www.surbor.su/enicinfo.php?id=3584
uza.uz/ru/society/12956/
Напишите отзыв о статье "Джаббаров, Джуманияз"
Отрывок, характеризующий Джаббаров, Джуманияз
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
