Джабер II
| Джабер аль-Мубарак ас-Сабах (араб. جابر المبارك آل صباح)<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 28 ноября 1915 — 5 февраля 1917 | |||
| Предшественник: | Мубарак аль-Кабир (Великий) | ||
| Преемник: | Салем аль-Мубарак ас-Сабах | ||
| Вероисповедание: | ислам суннитского толка | ||
| Рождение: | 1860 Кувейт | ||
| Смерть: | 5 февраля 1917 Кувейт | ||
| Отец: | Мубарак аль-Кабир (Великий) | ||
| Мать: | Шейха бинт Дуайдж ас-Сабах | ||
| Супруга: | 1) Шейха бинт Абдалла ас-Сабах
2) эфиопка 3) женщина из рода бани арайян племени бану халид | ||
| Дети: | сыновья: Ахмед, Хамуд
дочери: Мариам | ||
Джабер II (Джабер аль-Мубарак ас-Сабах) (араб. جابر المبارك آل صباح) (1860 — 5 февраля 1917) — 8-й шейх Кувейта из династии ас-Сабах (1915—1917).
Содержание
Биография
Старший сын и преемник 7-го кувейтского шейха Мубарака аль-Кабира (Великого) (1896—1915)[1]. Мать — Шейха бинт Дуайдж ас-Сабах[1].
Джабер был правой рукой отца, шейха Мубарака. Он лично участвовал в дворцовом перевороте 1896 года, а позже заменял отца во время его отлучек[1].
В ноябре 1915 года после смерти своего отца Мубарака Великого Джабер II унаследовал кувейтский престол[1].
Новый шейх отменил налог на недвижимость и изгнал из Кувейта аджманов — противников эмира Неджда Абдель Азиза ибн Сауда, с которым у шейха него были дружеские отношения[1].
Кувейтский шейх Джабер ас-Сабах был амбициозен, честолюбив и независим и постоянно конфликтовал с англичанами[1].
5 февраля 1917 года 57-летний Джабер скончался, ему наследовал младший брат Салем (1917—1921)[1].
Напишите отзыв о статье "Джабер II"
Примечания
Литература
- Примаков Е. М., Лебедев Е. А., Наумкин В. В. «Новейшая история арабских стран Азии. 1917—1985».
- Рыжов К. В. «Все монархи мира. Мусульманский восток в XV—XX вв.», Москва, «Вече», 2004 ISBN 5-9533-0384-X.
Ссылки
- [www.royalark.net/Kuwait/kuwait15.htm Генеалогический сайт Royal Ark]
Отрывок, характеризующий Джабер II
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
