Джабир ибн Зейд
| Джабир ибн Зейд | |
| араб. جابر بن زيد | |
| Личная информация | |
|---|---|
Богословская деятельность | |
| Ученики: | |
| Оказал влияние: | |
 Редактирование Викиданных | |
Абу́ аш-Ша’са́ Джа́бир ибн Зейд аль-А́зди (араб. أبو الشعثاء جابر بن زيد الأزدي, ум. в 712) — табиин, один из учеников Ибн Аббаса, мусульманский богослов, который почитался в Басре наряду с Хасаном аль-Басри и Ибн Сирином. От него передавали хадисы Амр ибн Динар, Айюб ас-Сахтияни, Катада ибн Диама и другие. У Джабира был свой кружок в Соборной мечети Басры, где он занимался преподаванием и давал фетвы[1].
Джабир ибн Зейд родился в селении Фирак, возле современного города Назва (мухафаза Эд-Дахилия, Оман). Он был организатором и идеологом ибадитов — хариджитского течения, которое было ошибочно названо в честь Абдуллаха ибн Ибада, игравшего второстепенную роль в этом движении. После активизации деятельности ибадитов в начале VIII века, многие главари ибадитов, в том числе и Джабир, были высланы в Оман[2], где на основе его хадисов сформировалось отличное от суннитского и шиитского права ибадитское право. Наиболее часто предания от Джабира ибн Зейда упоминаются в «Джами ас-Сахих».
Согласно Ахмаду ибн Ханбалю и аль-Бухари, Джабир ибн Зейд умер в 712 году.
Напишите отзыв о статье "Джабир ибн Зейд"
Примечания
- ↑ Аз-Захаби. [ar.wikisource.org/wiki/سير_أعلام_النبلاء/أبو_الشعثاء_جابر_بن_زيد Абу аш-Шаса Джабир ибн Зейд] // Сияр алам ан-нубала.
- ↑ МУХАММАД ИБН 'АБД АЛ КАРИМ АШ-ШАХРАСТАНИ. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Arabien/XII/Shachrastani/text4.phtml ХАРИДЖИТЫ (ХАРИДЖИТЫ, МУРДЖИИТЫ, ВА'ИДИТЫ)] // КНИГА О РЕЛИГИЯХ И СЕКТАХ.
|
Это заготовка статьи об исламском учёном. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Джабир ибн Зейд
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
