Джадид, Салах
Салах Джадид<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1963 год — 1966 год | |||
| Глава правительства: | Нуреддин аль-Атасси | ||
| Предшественник: | Зияд аль-Харири | ||
| Преемник: | Ахмад Сувейдани | ||
| |||
| 1966 — 1970 | |||
| Рождение: | 1926 Джебла,  Сирия
| ||
| Смерть: | 19 августа 1993 Дамаск, Сирия
| ||
| Партия: | Баас | ||
| Образование: | Военная академия в Хомсе | ||
Салах Джадид (араб. صلاح جديد, 1926-1993) – сирийский военный, государственный деятель, фактический руководитель страны в 1966-1970 годах.
Содержание
Ранние этапы биографии
Родился в алавитской деревне близ прибрежного города Джебла. Учился в военной академии Хомса, в 1946 году поступил на службу в сирийскую армию. Некоторое время был членом Сирийской социал-националистической партии, но затем вступил в партию Баас, сохранив, однако, близкие отношения с ССНП, поскольку его брат Гассан был одним из её лидеров. В 50-х годах стал членом возглавляемого Гамалем Абдель Насером Движения арабского национализма. Он поддержал создание Объединённой Арабской Республики (единого государства Египта и Сирии. В период существования ОАР Салах Джадид служил в Каире. Здесь он в 1959 году, вместе с рядом других офицеров-баасистов, создали тайную организацию - Военный Комитет, целью которого было сохранение ОАР. Однако в сентябре 1961 года ОАР всё же распалась, к власти в Сирии пришёл Назим аль-Кудси. Джадид, наряду с многими членами партии Баас, был выгнан из армии. В 1962 году они начали подготовку военного переворота[1].
Перевороты 1963 и 1966 годов
8 марта 1963 года был произведён переворот, в результате которого президент Назим аль-Кудси был арестован, а премьер-министр Халед Бей аль-Азем отправлен в изгнание в Ливан. Офицеры-баасисты были восстановлены в армии, а в стране была установлена однопартийная система правления. Наряду с Хафезом Асадом, Мухаммадом Умраном и Сами аль-Джунди, Салах Джадид стал одной из основных фигур в правительстве президента Амина аль-Хафеза и премьер-министра Салах ад-Дина Битара. В августе 1963 года Джадид был назначен начальником главного штаба сирийской армии. В это время началась некоторая конфронтация между Амином и Битаром, которые стремились к демилитаризации правительства, с одной стороны, и офицерской верхушкой — с другой. Позиции Джадида ещё укрепились когда он был назначен помощником генерального секретаря регионального командования, и когда в 1965 году премьер-министром был назначен его друг Юсуф аз-Зуайин. Джадид постарался избавиться от возможных противников в борьбе за власть, уволив из армии ряд нелояльных офицеров, а также отправив Мухаммада Умрана послом в Испанию.
23 февраля 1966 года Джадид и Хафез Асад совершили очередной военный переворот: лидеры и основатели партии Баас Мишель Афляк и Салах ад-Дин Битар были отправлены в изгнание, Хафез Асад стал министром обороны, а президентом стал близкий к Джадиду Нуреддин аль-Атаси. Сам Джадид занял скромный пост заместителя генерального секретаря партии Баас. Вплоть до переворота в ноябре 1970 года, Салах Джадид являлся, по сути, правителем Сирии[2].
В конце 1966 года участник переворотов 1963 и 1966 Салим Хатум, чувствовавший себя униженным после того, как не был назначен в региональное руководство в феврале, и желавший возвращения первого секретаря регионального командования после восстановления сирийского регионального отделения к власти, попытался свергнуть Джадида, но потерпел неудачу. Во время визита в Сувайду Джадид и Атасси были окружены в городе и захвачены преданными Хатуму войсками, однако друзские старейшины запретили убийство гостей и предложили лидеру заговорщиков, друзу, подождать, и Джадид, которого Хатум намеревался убить при первой возможности, был помещён под домашний арест. На подавление мятежа Асад направил 70-ю бронетанковую бригаду. Город будет подвергнут артиллерийскому обстрелу и бомбардировке с воздуха, и Хатум со своими сторонниками бежал в Иорданию, где им было предоставлено политическое убежище.
У власти
Внешняя политика
Внешняя политика Сирии в период правления Джадида характеризовалась ухудшением отношений с целым рядом арабских стран (Ливаном, Иорданией, Ираком, Саудовской Аравией). Единственным настоящим союзником Сирии в регионе оставался Египет. Джадид увеличил поддержку Организации освобождения Палестины. Именно к периоду фактического правления Джадида относится участие Сирии в Шестидневной войне, завершившейся поражением арабов и утратой Сирией Голанских высот. Салах Джадид продолжил курс на сближение с СССР[3].
Внутренняя политика. Конфликт с Хафезом Асадом
Внутренняя политика Джадида характеризовалась наличием большого аппарата внутренней безопасности, преследованием инакомыслия. Он проводил жёсткую социалистическую линию (именно поэтому торговые круги с восторгом встретили свержение Джадида).
Сконцентрировавшись на решении гражданских вопросов, Джадид де-факто передал Хафезу Асаду контроль над вооружёнными силами, не расценивая его как угрозу. Однако после поражения Сирии в Шестидневной войне начал набирать обороты конфликт между Салахом Джадидом и Хафезом Асадом, который обвинил Джадида в неспособности эффективно управлять страной и противостоять израильской угрозе. В то время как Джадид и его сторонники делали упор на социализм и «внутреннюю революцию», Асад считал необходимым сфокусироваться на антиизраильской внешней политике.
Асад постепенно укреплял свои позиции, сделав начальником штаба своего сподвижника Мустафу Тласа, а также поставив под свой контроль СМИ. 16 ноября 1970 года Джадид был свергнут в результате военного переворота и арестован. Он оставался в заключении до самой смерти 19 августа 1993 года[3][4].
Смотрите также
Напишите отзыв о статье "Джадид, Салах"
Примечания
- ↑ Sami Moubayed, Steel and Silk: Men and Women Who Shaped Syria 1900-2000, Seattle, 2006, pp.259-260
- ↑ Sami Moubayed, Steel and Silk, pp.260-261
- ↑ 1 2 Sami Moubayed, Steel and Silk, pp.261-262
- ↑ [www.independent.co.uk/news/people/obituary-salah-jadid-1462907.html Некролог Салаха Джадида в газете The Independent]
Ссылки
- [www.syrianhistory.com/search/keyword?search=Salah+Jadid Салах Джадид на сайте syrianhistory.com]
Отрывок, характеризующий Джадид, Салах
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
