Джайлз, Джонни

Джонни Джайлз
Общая информация
Полное имя	Майкл Джон Джайлз
Родился
Гражданство
Рост	170 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру игрока
Карьера
Молодёжные клубы
	Хоум Фарм
1956—1957	Манчестер Юнайтед
Клубная карьера*
1957—1963	Манчестер Юнайтед	93 (10)
1963—1975	Лидс Юнайтед	383 (87)
1975—1977	Вест Бромвич Альбион	75 (3)
1978	Филадельфия Фьюри	21 (0)
1977—1983	Шемрок Роверс	? (11)
Национальная сборная**
1959—1979	Ирландия	59 (5)
Тренерская карьера
1973—1980	Ирландия
1975—1977	Вест Бромвич Альбион (играющий тренер)
1977—1983	Шемрок Роверс
1981—1983	Ванкувер Уайткэпс
1984—1985	Вест Бромвич Альбион
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Майкл Джон Джайлз (англ. Michael John Giles; родился 6 ноября 1940 года в Ормонд Скуэйр, Дублин), более известный как Джонни Джайлз — ирландский футболист и футбольный тренер. В качестве игрока наиболее известен по своим выступлениям за английский клуб «Лидс Юнайтед» и национальную сборную Ирландии. В 2004 году был признан величайшим игроком в истории сборной Ирландии, а в 2006 году вошёл в состав символической команды лучших игроков «Лидс Юнайтед» за всю историю клуба.

Ранние годы

Джонни Джайлз родился и вырос в Ормонд Скуэйр, рабочем пригороде Дублина. Там же он начал играть в футбол. Его отец, Кристи Джайлз, играл за дублинский «Богемианс», а в 1940-е годы был главным тренером клуба «Драмкондра». Джонни играл на молодёжном уровне за «Стелла Мэрис», а затем за «Хоум Фарм».

Клубная карьера

Джайлза заметили дублинские скауты «Манчестер Юнайтед», и в 1956 году он перешёл в английский клуб всего за 10 фунтов стерлингов. Его дебют за команду Мэтта Басби состоялся 12 сентября 1959 года в матче против «Тоттенхэма». В том же году 18-летний Джайлз был приглашён в сборную Ирландии.

В «Манчестер Юнайтед» Джайлз играл в полузащите с такими игроками как Бобби Чарльтон, Джимми Николсон и Нобби Стайлз. В 1963 году выиграл с клубом Кубок Англии, обыграв в финальном матче «Лестер Сити».

Джайлз не всегда попадал в основной состав и попросил Мэтта Басби выставить себя на трансфер. Как утверждает сам Джайлз, Басби перестал доверять ему место в основе после провального матча с «Тоттенхэмом», где Джайлза полностью переиграли Дэнни Бланчфлауэр, Джон Уайт и Дейв Макай. В 1963 году он перешёл в «Лидс Юнайтед» за £33 000. Для «Лидса» это был крайне удачный трансфер, так как Джайлз вскоре стал одним из лучших центральных полузащитников в Англии. В свой первый сезон в новом клубе он помог «Лидсу» выиграть Второй дивизион. В 1965 году «Лидс» сражался за чемпионство и за победу в Кубке Англии, но упустил оба трофея: чемпионат выиграл «Манчестер Юнайтед», а Кубок Англии достался «Ливерпулю».

Джайлз сформировал мощную связку в центре поля с Билли Бремнером. Главный тренер «Лидса» Дон Реви строил игру команды вокруг этих игроков. Джайлз в большей степени создавал моменты для нападающих, а Бремнер занимался отбором мяча, хотя оба могли хорошо выполнять функции друг друга.

В сезоне 1967/68 «Лидс» выиграл Кубок Футбольной лиги и Кубок ярмарок. В следующем сезоне 1968/69 Джайлз помог своему клубу выиграть чемпионский титул, когда «Лидс» набрал рекордные на тот момент 67 очков в 42 матчах (при двух очках за победу). В 1970 году «Лидс» боролся за три трофея, но не выиграл ни одного: чемпионат выиграл «Эвертон», Кубок Англии достался «Челси», а из Кубка европейских чемпионов команду выбил «Селтик» в полуфинале.

В 1971 году «Лидс» вновь выиграл Кубок ярмарок, но упустил чемпионский титул «Арсеналу» в последнем туре. В 1972 году «Лидс» выиграл Кубок Англии, победив «Арсенал» в финальном матче на «Уэмбли», но в чемпионате вновь занял лишь второе место, уступив титул «Дерби Каунти». В 1973 году «Лидс» проиграл в финале Кубка Англии «Сандерленду», а в финале Кубка обладателей кубков уступил «Милану». В том же году карьеру завершил Джек Чарльтон, и Джайлз стал самым опытным игроком в составе «Лидса». Тогда же он стал совмещать свои выступления за клуб с должностью играющего тренера в сборной Ирландии.

В 1974 году, благодаря 29-матчевой беспроигрышной серии на старте сезона, «Лидс» выиграл чемпионский титул Первого дивизиона.

Когда Дон Реви покинул клуб, став главным тренером сборной Англии, он порекомендовал 34-летнего Джайлза на пост главного тренера «Лидса». Однако руководство клуба назначило главным тренером Брайана Клафа. Клаф не смог найти общий язык к игроками, и через 44 дня Клаф был уволен. Джайлз, однако, не получил пост главного тренера — он достался Джимми Армфилду — и продолжил выступать за «Лидс» в качестве футболиста.

Джайлз сыграл в финале Кубка европейских чемпионов 1975 года, в котором «Лидс» уступил «Баварии» со счётом 2:0. В июне 1975 года он принял предложение «Вест Бромвича» стать играющим тренером. Параллельно он был играющим тренером в сборной Ирландии. Всего за 15 лет в «Лидсе» Джайлз сыграл за клуб 521 матч и забил 115 голов.

Личная жизнь

В 1966 году Джайлз женился на Энн, сестре футболиста Нобби Стайлза. У них четверо сыновей и две дочери. Двое сыновей, Майкл и Крис, играли за «Шемрок Роверс» (Майкл с 1981 по 1983 годы, а Крис с 1993 по 1995 годы). Отец Джонни Джайлза, Кристи Джайлз, играл за «Богемианс».

Джайлз создал некоммерческую организацию под названием «Фонд Джона Джайлза» (John Giles Foundation), целью которой является реализация программ по строительству спортивных сооружений для ирландских детей, а также пропаганда и содействие здоровому образу жизни среди молодёжи из Ирландии.

Командные достижения

Манчестер Юнайтед

• Обладатель Кубка Англии: 1963

Лидс Юнайтед

• Чемпион Первого дивизиона (2): 1968/69, 1973/74
• Обладатель Кубка Англии: 1972
• Обладатель Кубка Футбольной лиги: 1968
• Обладатель Кубка ярмарок (2): 1968, 1971
• Победитель Второго дивизиона: 1963/64

Шемрок Роверс

• Обладатель Кубка Ирландии: 1978

Личные достижения

• В 1998 году был включён в список 100 легенд Футбольной лиги.
• В 2004 году был включён в список юбилейных наград УЕФА как величайший игрок сборной Ирландии последних 50 лет.
• В 2010 году был включён в Зал славы английского футбола.

Ссылки

• [www.johngilesfoundation.com John Giles Foundation]  (англ.)
• [www.soccer-ireland.com/irish-soccer-players/johnny-giles.htm Johnny Giles — Irish Soccer Great]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Джайлз, Джонни

Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.