Джакишев, Мухтар Еркынович

Мухтар Еркынович Джакишев
каз. Мұхтар Еркінұлы Жәкiшев
Образование	Московский инженерно-физический институт
Компания	АО «Национальная атомная компания «Казатомпром»
Должность	президент
Компания	АО «Ульбинский металлургический завод»
Должность	председатель совета директоров
Компания	АО «Алаутрансгаз»
Должность	президент
Компания	АО «Зангар»
Должность	президент
Награды и премии

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Учёные степени и звания
Учёная степень:	кандидат юридических наук

Мухта́р Еркы́нович Джаки́шев (каз. Мұхтар Еркінұлы Жәкiшев, род. 28 июня 1963, Алма-Ата) — казахстанский бизнесмен и бывший глава Казатомпром.

По признанию коллег и бизнес-партнеров со всего мира «Гуру уранового рынка» — своими выступлениями на всемирных отраслевых конференциях и симпозиумах, фактически способствовал приведению цены на уран к рыночным условиям (уже к 2004 г цена за фунт закиси-окиси выросла до 42$ США, на февраль 2013 г. 43,35$ США)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Биография

В 1980 году окончил Республиканскую физико-математическую школу (Алма-Ата) и поступил на физический факультет Казахского государственного университета. В 1983 году перевёлся на специальный факультет физики Московского инженерно-физического институтаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), который окончил в 1986 году по специальности инженер-физик; в 1986—1987 годах работал стажёром-преподавателем в Казахском государственном университете.

В 1989 году окончил аспирантуру Московского инженерно-физического института, где работал под руководством профессоров Быковского и Белкина над темой «Использование лазерной флюоресценции при расследовании преступлений»; одновременно стажировался в экспертно-криминалистическом управлении ГУВД Мосгорисполкома. Изобрёл уникальный прибор — портативный лазерный детектор скрытых следов преступленийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). В 1992 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата юридических наук. В 1989—1992 годах работал экспертом ГУВД Московского горисполкома.

В 1992 году Мухтар был приглашен в США на 77-ую ежегодную конференцию международной ассоциации идентификации. Уникальный прибор, который изобрел Мухтар со своими коллегами, вызвал большой интерес. После чего Мухтара привлекли к практической работе по раскрытию преступлений. С помощью своего прибора Мухтар раскрыл политическое убийство в Атлантик-Сити 15 летней давности. В Америке Мухтар также читал лекции в университете Род-Айлэнда. Оценив его работу, ФБР предложило Мухтару остаться в качестве специалиста с годовым окладом в 110 000 долларов США и полным социальным пакетом американского федерального агента. Но Мухтар отказался. Свой отказ Мухтар аргументировал желанием вернуться на родину в Казахстан и работать в интересах страны. После возвращения из Америки, в 1993 году, Мухтар и его семья возвращается в Казахстан.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 1992—1996 годы — коммерческий директор фирмы «Butya», финансовый директор ОАО «Butya», генеральный директор ТОО «Butya-Impex», президент АО «Butya-Казахстан». Занимал также должности Полномочного представителя СП «Фёст-Альпине-Казахстан» на Карагандинском металлургическом комбинате (1995), президента АО «Зангар» (1996—1997), президента холдинга «Сахарный центр» (1997). В 1997—1998 годы — генеральный директор, президент АО «Алаутрансгаз».

С 8 сентября 1998 по 21 мая 2009 года — президент Национальной атомной компании «Казатомпром» (за исключением периода с октября 2001 по февраль 2002, когда занимал пост заместителя министра энергетики и минеральных ресурсов Республики Казахстан). Одновременное являлся председателем совета директоров ЗАО «НАК „Казатомпром“» (ноябрь 2001 — сентябрь 2002), председателем совета директоров АО «Ульбинский металлургический завод».

Неоднократно выступал на соревнованиях; в 1983 году занял первое место по каратэ в чемпионате МГС «Динамо» в городе МосквеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Президент республиканской федерации хоккея с мячом (с 2001).

Семья

Отец — Еркын Газизович Джакишев (? — 2001), доктор юридических наук, заведующий кафедрой криминалистики юридического факультета Казахского государственного университетаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Мать — Раиса Нургалиевна Джакишева, кандидат химических наук, работала в Институте химии Академии Наук КазССРК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Жена (с 5.8.1988) — Жамиля Райкановна Алканова; дети:

• дочь Айгерим (р. 30.1.1989)
• сын Айторе (р. 13.5.1994)
• дочь Айсулу (16.6.1997)
• дочери Айдай и Алтынай (р. 12.6.1999).

Судебное преследование

21 мая 2009 г. около 14 часов Мухтар Джакишев, будучи президентом Национальной атомной компании «Казатомпром», был задержан в офисе компании в Астане лицами, представившимися сотрудниками органов национальной безопасности, и через три дня подвергнут аресту по обвинению в «растрате вверенного государством имущества в виде долей в крупнейших урановых месторождениях Казахстана путём их отчуждения в пользу ряда фирм, зарегистрированных в оффшорных зонах», в присвоении вверенного имущества в крупном размере, совершённом группой лиц, а также нанесении ущерба урановой отрасли Казахстана.

Первое свидание с женой было разрешено спустя 2 месяца нахождения М.Джакишева в следственном изоляторе. В процессе следствия были отмечены случаи давления на защиту (запрет адвокату обсуждать детали уголовного дела с подзащитным, изъятие личных записей адвоката); в сентябре 2009 года Комитет национальной безопасности Казахстана в одностороннем порядке отстранил от защиты адвоката Н.Бейсекеева. Неоднократно сообщалось об ухудшении состояния здоровья М.Джакишева. Незадолго до ареста М.Джакишева его старшую дочь останавливали на границе и часами держали в аэропорту; 14 июня 2009 года Жамиле Джакишевой не позволили выехать к родственникам в БишкекК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Судебный процесс проходил в закрытом режиме с января 2010 года; 12 марта 2010 года М.Джакишев был признан виновным по статьям 176 («присвоение или растрата вверенного чужого имущества») и 311 («получение взятки») Уголовного кодекса Республики Казахстан и приговорён к 14 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима и лишением права занимать в течение 7 лет государственные должности. Кроме того, суд направил представление о лишении М.Джакишева ордена «Курмет». Эпизоды по обвинению в хищении и мошенничестве были выделены в отдельное делопроизводство.

21 июня 2012 года Сары-Аркинский районный суд № 2 Астаны, признав вину М.Джакишева в присвоении чужого имущества, мошенничестве, подделке документов и злоупотреблении должностными полномочиями, приговорил его к 10 годам лишения свободы. По совокупности назначенных наказаний (с учётом приговора того же суда от 12.3.2010) окончательный срок определён в 14 лет лишения свободы с запрещением занимать руководящие должности в НК «Казатомпром» в течение 7 лет и исчислением срока отбывания наказания с 21 мая 2009 года. Размер ущерба, причинённого «Казатомпрому», по мнению М. Е. Джакишева, судом был признан равным разнице между ценой поставки товаров (услуг) в соответствии с контрактами и ценой их производственной себестоимости.

Отмечались процессуальные нарушения судебного разбирательства под председательством судьи Пазылова: адвокат Г.Шалдыкова была назначена с прямым нарушением ст.72 УПК, запрещающей рекомендовать подсудимому конкретного адвоката; присвоение уголовному делу грифа секретности вопреки положениям правительственных документов; отсутствие исков государства и компаний о взыскании ущерба.

Отбывал наказание в Заречном близ Алматы; с февраля 2014 — в Долинке (Карагандинская область).

Награды

• орден «Курмет» (февраль 2007)

Примечания

В 2008 году по инициативе НАК КазАтомПром в Алматы привозят около 400 саженцев сакуры. По воспоминаниям старшей дочери Джакишева, Айгерим: «… папа (М. Джакишев) мечтал, что алмаатинцы и гости города смогут увидеть цветение этих удивительных деревьев, а традиция „любования сакурой“, принятая в Японии, станет частью и нашей культуры». В то время в Алматы привезли 9 сортов сакуры, в количестве 416 шт. Сакуру специально вырастили на острове Хоккайдо, так как климат на острове схож с климатом города Алматы. Через три года, саженцы сакуры должны были прижиться и расцвести. Однако что с ними стало…… вопрос риторическийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Ссылки

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/user/1568854322/videos Интервью М.Джакишева]

• [online.zakon.kz/Document/?doc_id=30149844 Джакишев Мухтар Еркынович] (рус.). Параграф : информационные системы. Проверено 18 мая 2015.
• Жунусова Ж. [zonakz.net/articles/50548 Мухтар Джакишев не признал ни суд, ни приговор] (рус.). Zona.kz : интернет-газета (22 июня 2012). Проверено 18 мая 2015.

Отрывок, характеризующий Джакишев, Мухтар Еркынович

– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.