Джамаат Шариат

Джамаат Шариат (Дагестанский Фронт)
Идеология:	сепаратизм, экстремизм, терроризм
Религиозная принадлежность:	ислам
Лидеры:	Расул Макашарипов † (Муслим) Лахиялов, Мурад Гаджиалиевич † Раппани Халилов † (Раббани) Ильгар Моллачиев † (АбдулМаджид) Умар (Омар) Шейхулаев † (Муаз) Умалат Магомедов † (Аль-Бара) Ибрагим Гаджидадаев † (Ибрахим Гимринский) Магомедали Вагабов † (Сейфуллах Губденский) Исрапил Велиджанов † (Хасан) Ибрагимхалил Даудов † (Салих) Рустам Асильдеров (Абу Мухаммад Кадарский) Камиль Саидов † (Саид Араканский)
Активна в:	Республика Дагестан, Россия Россия
Дата формирования:	2002 год
Союзники:	Кавказский эмират Кавказский эмират
Количество членов:	от 500 до 1500 человек (не более 300 человек по заявлению президента Дагестана)
Крупные акции:	диверсионные акты, убийства и нападения на сотрудников силовых структур и военнослужащих, пропаганда ваххабизма и экстремизма, террористические акты
Сайт:	[www.jamaatshariat.com/ aatshariat.com]

Джамаат Шариат (Дагестанский Фронт), Вилаят Дагестан — подпольное террористическое объединение, ставящее своей целью выход Республики Дагестан из состава Российской Федерации, созданное на территории Дагестана в начале 2000-х гг. Несёт ответственность за многочисленные убийства мирных граждан, нападения на сотрудников правоохранительных органов, спецслужб, военнослужащих, представителей мусульманского духовенства Духовного управления мусульман Дагестана. Входит в состав так называемого «Имарата Кавказ», объединяющего незаконные вооружённые формирования Северного Кавказа.

История

По сведениям правоохранительных органов, в 2002 г. Расул Макашарипов был направлен Раппани Халиловым в Дагестан из Чечни для создания диверсионного отряда «Дженнет» («Рай»), специализировавшегося на нападениях на сотрудников дагестанской милиции, спецслужб, военнослужащих с целью дестабилизации ситуации в республике. Бандиты из отряда «Дженнет» совершили более 50 убийств сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и государственных чиновников. В 2003 г. отряд был разгромлен, однако самому Макашарипову и нескольким бандитам из его окружения удалось уйти от преследования.

Через некоторое время Макашарипов создал новое подпольное подразделение — «Джамаат Шариат», вошедший в так называемый Кавказский фронт — объединение вооружённых отрядов северокавказских ваххабитов, о создании которого было объявлено президентом Чеченской Республики Ичкерия Садулаевым, сменившим убитого Аслана Масхадова.

Бандиты под командованием Макашарипова в основном нападали на патрульные милицейские экипажи в Махачкале и других городах, закладывая фугасы на обочинах дорог. На них лежит ответственность и за более крупные атаки — так в апреле 2005 г. с помощью двух мощных бомб ими было взорвано здание прокуратуры Ленинского района Махачкалы. По мнению следствия, в 2005 г. эта же группировка совершила и два громких убийства в Махачкале — в феврале вместе с тремя телохранителями был расстрелян заместитель министра внутренних дел Дагестана, начальник милиции общественной безопасности Магомед Омаров, а в мае — в подъезде своего дома был взорван министр по национальной политике, информации и внешним связям Дагестана Загир Арухов.

6 июля 2005 г. Макашарипов был убит в перестрелке с милицией.

Его преемником стал Раппани Халилов. 24 сентября 2006 года указом нового президента ЧРИ Докку Умарова Раппани Халилову было присвоено звание бригадного генерала, и он был назначен командующим так называемым «Дагестанским фронтом» вооружённых формирований. 17 сентября 2007 г. Халилов был уничтожен.

1 октября 2007 г. новый президент ЧРИ Докку Умаров назначил его преемником Ильгара Малачиева, который был убит 7 сентября 2008 г.

5 декабря 2008 г. Докку Умаров (осенью 2007 г. он объявил об упразднении ЧРИ и провозглашении так называемого Кавказского эмирата, в который включил и Дагестан в качестве одного из вилайятов) назначил командующим Дагестанским фронтом и валием вилайята Дагестан Умара Шейхулаева (кличка амир Муаз). Согласно сообщениям правоохранительных органов, новый лидер бандподполья был убит 5 февраля 2009. В апреле 2009 года новым «эмиром» Дагестана стал Умалат Магомедов «эмир Дагестана», убитый 31 декабря 2009 года.

Указом Докку Умарова от 15 июля 2010 года амиром Дагестанского Фронта был назначен организатор двойного теракта в московском метро Магомедали Вагабов.

21.08.2010 — В результате проведенной в селе Гуниб спецоперации был уничтожен Магомедали Вагабов. Операцию провели сотрудники центра спецназначения ФСБ РФ. За ним долгое время велась охота, боевику в течение двух лет удавалось уходить от преследования. «Это был очень хитрый и коварный террорист», — отметил источник.

1.09.2010 — Новым амиром «вилайята Дагестан» стал Исрапил Велиджанов (амир Хасан). Постановление лидера северокавказского подполья Доку Умарова опубликовано на сайте «Кавказ центр». Амир Хасан ранее руководил Южным сектором Дагестанского фронта (дербентским джамаатом).

18 апреля 2011 Левашинского района, «в 00:00 мск на дороге Ташкапур — Хаджалмахи на мосту через реку при требовании остановить машины ВАЗ-2114 и „Лада-Калина“ находившиеся в них люди открыли огонь по сотрудникам полиции». Ответным огнём были уничтожены четыре боевика, в их числе Исрапил Велиджанов.

09.05.2011 Был назначен новый амир Дагестана — Ибрагимхалил Даудов (амир Салих) Который вскоре в видеобращении на сходке обновил присягу Умарову и назначил своих заместителей. Первым заместителем стал назначенный на сходке «Амир Абу Махаммад», командующий Центральным сектором ВС Дагестана.

14.02.2012 Амир Дагестана Ибрагимхалил Даудов был убит вместе с 4 боевиками в ходе крупной спецоперации силовиков в Карабудахкентском роайоне.

06.08.2012 Доку Умаров назначил Рустама Асильдерова(Абу Мухаммада) амиром «Дагестанского фронта».

21.03.2013 В посёлке Семендер был убит бывший амир Вилаята Дагестан Ибрагим Гаджидадаев.

28.12.2014 Алиасхаб Кебеков снял Рустама Асельдерова с поста амира Вилаята Дагестан в связи с присягой Асельдерова Исламскому государству. Новым амиром был назначен Камиль Саидов(Саид Араканский).

11.08.2015 Амир Дагестана Камиль Саидов убит в ходе спецоперации в Унцукульском районе.

Структура

Как сообщается, в систему дагестанских ваххабитских НВФ «Джамаат» входят несколько автономных диверсионных групп, действующих в разных районах Дагестана.

Название	Территория	Последний лидер
Дербентский джамаат	г. Дербент, Южный Дагестан и Северный Азербайджан	Гасан Абдуллаев (убит 17 июня 2016)
Джундуллах	г. Хасавюрт	Валид Моцаев
Кизилюртовский джамаат	г. Кизилюрт и Кизилюртовский район	Умар Сабуев (убит 3 мая 2016)
Сейфуллах	г. Буйнакск	Бамматхан Шейхов (убит 20 августа 2013)
Губденский джамаат	с. Карабудахкент и соседние районы	Абубакар Удзиев (убит 12 октября 2016)
Шамилькалинский джамаат	г. Махачкала	Гусейн Тагиров (убит 7 июля 2016)
Гимринский джамаат	Унцукульский район	Абдурахман Абдурахманов (убит 23 июня 2015)
Левашинский джамаат	Левашинский район	Зайпулла Газимагомедов (задержан)
Кадарский джамаат		Гаджи Мирзаев
Шуайбкалинский джамаат		Шейх Абдусалам (убит 12 мая 2012)
Кизлярский джамаат		Шахбан Гасанов (убит 31 марта 2015)

Дербентский джамаат

Дербентский джамаат — г. Дербент, Южный Дагестан и Северный Азербайджан; лидер (по данным на конец 2008) — Исрапил Велиджанов (убит 18 апреля 2011); Мехтибек Баширов (убит 24 июля 2011); Гасан Абдуллаев (убит 17 июня 2016)

Джундуллах

«Джундуллах» («Воины Аллаха») — г. Хасавюрт; лидеры — Асхаб Бидаев (убит 5 сентября 2008 г.); Арслан Эгизбаев (убит 2 ноября 2009 г.); Адам Ахмедов (убит 29 мая 2010 г.); Хасан Даниялов (убит 25 августа 2010 г.); Руслан Макавов (убит 5 января 2011 г.); Юсуп Магомедов (убит 12 декабря 2011 г.); Аслан Мамедов (убит 20 мая 2012 г.); Артур Шапиулаев («Арчи») (убит 16 ноября 2012 г.); Даниял Заргалов (убит 17 февраля 2013 г.); Марат Идрисов (убит 15 января 2014 г.); Ислам Мурадов (убит 25 августа 2015 г.); Валид Моцаев.

Кизилюртовский джамаат

Кизилюртовский джамаат (г. Кизилюрт и Кизилюртовский район); лидеры — Шамиль Магомеднабиев (убит 12 сентября 2010); Юсуп Магомедов (убит 5 декабря 2010); Магомед Далгатов (убит 1 февраля 2011); Алибек Омаров (убит 6 марта 2012); Темирбек Темирбеков («Абу Муаз») (убит 21 июля 2012); Гаджимурад Долгатов («Абу Дуджана») (убит 29 декабря 2012); Арсен Курамагомедов (убит 16 февраля 2013); Олег Шаляпин (убит 25 февраля 2015); Умар Сабуев (убит 3 мая 2016).

Сейфуллах

«Сейфуллах» («Меч Аллаха») — г. Буйнакск; лидеры — Абдулгафур Закарьяев (убит 21 марта 2009); Наби Мигеддинов (убит 12 декабря 2010 г.); Бамматхан Шейхов (убит 20 августа 2013);

Губденский джамаат

Губденский джамаат — с. Карабудахкент и соседние районы; лидер — Магомедали Вагабов (убит 21 августа 2010); Ибрагимхалил Даудов (убит 14 февраля 2012); Таймас Таймасов («Тайсон») (убит 20 ноября 2012); Магомед Абусаидов (убит 22 мая 2013); Абубакар Удзиев (убит 12 октября 2016).

Шамилькалинский джамаат

Шамилькалинский джамаат — город Махачкала; лидеры — Шамиль Гасанов (казнён «кадием Даудом»); Омар Рамазанов (убит 12 июня 2009 года); Гаджимурад Камалутдинов (убит 8 октября 2009 года); Марат Курбанов (убит 9 января 2010 года); Алибек Абуназаров (убит 25 сентября 2010 года); Магомед Шейхов (убит 26 декабря 2010 года); Сабитбай Аманов (убит 20 апреля 2011 года); Абдулла Магомедалиев; («Дауд») (убит 11 августа 2011 года); Зулпукаров Эльдос (убит 11 марта 2012 года); Гусейн Мамаев (убит 15 мая 2012 года); Сиражудин Гучучалиев (задержан 1 июня 2013 года); Руслан Дарсамов (убит 9 декабря 2014); Арсанали Камбулатов (убит 24 апреля 2015 года); Гусейн Тагиров (убит 7 июля 2016 года);

Гимринский джамаат

Гимринский джамаат. — Унцукульский район; лидер — Ибрагим Гаджидадаев (убит 21 марта 2013 года); Абдурахман Абдурахманов (убит 23 июня 2015)

Левашинский джамаат

Левашинский джамаат — лидер — Раббани (убит 17 сентября 2007) — Зайпулла Газимагомедов (задержан);

Кадарский джамаат

Кадарский джамаат — лидеры — Исмаил Ичакаев (убит 7 января 2010); Джамалтин Джаватов по кличке «Халифа» (убит 26 июня 2010г); Яхъя Асланов (убит 1 апреля 2011), Бадрудин Салимов (убит 21 сентября 2011); Джамал Абуев (убит 23 апреля 2012); Залитинов М.М (убит 12 декабря 2014); Гаджи Мирзаев.

Шуайбкалинский джамаат

Шуайбкалинский джамаат — лидер — турок Шейх Абдусалам (убит 12 мая 2012);

Кизлярский джамаат

Кизлярский джамаат — лидер — Махач Идрисов (убит 22 июня 2011); Рустам Гасанов (убит 8 июня 2012); Шахбан Гасанов (убит 31 марта 2015);

Диверсионно-террористическая активность

За период с 2002 года по настоящее время участниками ваххабитско-экстремистского подполья Дагестана совершены десятки террористических актов, в том числе:

• взрыв во время праздничной демонстрации 9 мая 2002 года в Каспийске, в результате которого погибли 43 человека и более 170 были ранены;
• подрывы автомобилей правоохранительных органов в декабре 2001 — январе 2002 годов,
• теракт 18 января 2002 года в Махачкале, когда в результате взрыва бомбы погибли 7 военнослужащих и ещё 11 были ранены,
• теракт 1 июля 2005 года в Махачкале против бойцов спецназа «Русь», в результате которого 11 военнослужащих погибли и 15 человек ранены.,
• теракт 8 августа 2006 года, когда в результате двух взрывов погиб прокурор Буйнакска Битар Битаров и был ранен руководитель МВД Дагестана Адильгерей Магомедтагиров.

Всего, по данным спецслужб, в 2001—2007 годах в Дагестане было совершено свыше 60 терактов против сотрудников МВД, УФСБ и военнослужащих.

Лидеры

• Расул Макашарипов (Муслим) — с 2002 года до 6 июля 2005 года (убит 6 июля 2005).
• Мурад Лахиялов — с 7 июля 2005 года до 25 октября 2005 года (убит 25 октября 2005).
• Раппани Халилов (Раббани) с конца 2005 года до 17 сентября 2007 года (убит 17 сентября 2007).
• Ильгар Моллачиев (Абдул-Маджид) — с 1 октября 2007 до 7 сентября 2008 (убит 7 сентября 2008).
• Умар (Омар) Шейхулаев (Муаз) — с 5 декабря 2008 года до 5 февраля 2009 года (убит 5 февраля 2009).
• Умалат Магомедов (Аль-Бара) — с 12 апреля до 31 декабря 2009 года (убит 31 декабря 2009).
• Ибрагим Гаджидадаев (Ибрахим Гимринский) — с февраля до 15 июля 2010 года. (убит 21 марта 2013 года).
• Магомедали Вагабов (Сейфуллах Губденский) — с 15 июля до 21 августа 2010 года (убит 21 августа 2010 года).
• Исрапил Велиджанов (Хасан) — с 30 августа 2010 года до 18 апреля 2011 года (убит 18 апреля 2011 года).
• Ибрагимхалил Даудов (Салих) — с 9 мая 2011 года до 14 февраля 2012 года (убит 14 февраля 2012).
• Рустам Асильдеров (Мухаммад Абу Усман) — и. о. амира с 4 апреля 2012 года, с 6 августа 2012 года до 28 декабря 2014 года — амир.
• Камиль Саидов (Саид Араканский) — амир с 28 декабря 2014 года. до 11 августа 2015 года (убит 11 августа 2015 года).

Ссылки

• [studies.agentura.ru/to/russia/jennet/ Джамаат «Шариат» на сайте Агентура.ру]

Отрывок, характеризующий Джамаат Шариат

Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.