Джангитау
Поделись знанием:
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
| Джангитау карач.-балк. Джангы тау | |
 | |
| Джангитау- наивысший пик слева. Справа от него пик Катынтау. Ещё правее (треугольный пик, частично закрытый облаком)- Гестола. Снимок сделан с пика Семеновского. | |
| 43°01′06″ с. ш. 43°03′27″ в. д. / 43.01833° с. ш. 43.05750° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.01833&mlon=43.05750&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 43°01′06″ с. ш. 43°03′27″ в. д. / 43.01833° с. ш. 43.05750° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.01833&mlon=43.05750&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Страны |  Россия Грузия |
| Регионы | Кабардино-Балкария, Самегрело-Верхняя Сванетия |
| Горная система | Кавказ |
| Хребет или массив | Главный Кавказский хребет |
| Высота вершины | 5085[1] м |
| Первое восхождение | 1888 г. Джон Коккин[2] |
Джангита́у[3], или Джанга[3] (карач.-балк. Джангы тау — «Новая гора») — горная вершина центральной части Главного Кавказского хребта, на границе России и Грузии. Высота главной вершины — 5085 м[1], пятая по высоте вершина Кавказа и России, и вторая в Грузии (после Шхары). В массиве Джангитау выделяют ещё две вершины — западная 5058,8 м[4] (43°01′08″ N, 43°03′07″E), именно она на картах генштаба подписана как г. Джангитау; и восточная 5033,6 м[4](43°00′48″ N, 43°04′14″E), на картах генштаба, так же ошибочно, подписана как Пик Пушкина, который на самом деле находится на 6,5 км северо-восточнее в массиве Дыхтау).
Джангитау является центральной частью уникального 13-километрового горного массива, известного под названием Безенгийская стена.
Популярное место альпинизма. На вершину проложены маршруты 4Б-5А категории сложности[2], также через неё проходит траверс Безенгийской стены (5Б), зимний вариант (6А).
Напишите отзыв о статье "Джангитау"
Примечания
- ↑ 1 2 [peakbagger.com/peak.aspx?pid=10413 Peakbagger.com]
- ↑ 1 2 [mounts.narod.ru/book/naum_cc/04_03.htm Библиотека альпиниста - Джангитау]
- ↑ 1 2 Географический энциклопедический словарь: Географические названия / под ред. Э. Б. Алаева и др., гл. ред. А. Ф. Трёшников. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — 2-е изд. — С. 150. — 592 с. ISBN 5-85270-057-6
- ↑ 1 2 Лист карты K-38-27 Верх. Балкария. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1984 год. Издание 1988 г.
|
Это заготовка статьи по географии Кабардино-Балкарии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи по географии Грузии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Джангитау
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
