Джарасандха

Джараса́ндха (санскр. जरासंध) — герой древнеиндийского эпоса «Махабхарата» и Пуран, великий и могущественный правитель Магадхи, сын ведийского царя Брихадратхи. Как правило выступает как негативный герой, в основном по причине своей вражды с кланом Ядавов.

Рождение

Отец Джарасандхи Брихадратха был правителем Магадхи. Он был женат на двух прекрасных царевнах-близняшках из Каши. Брихадратха был славным царём и жил счастливо в роскоши и почёте, однако он был неспособен зачать детей. Огорчённый этим, Брихадратха удалился в лес, где начал прислуживать святому мудрецу по имени Чандакаушика. В конце концов риши сжалился над Брихадратхой и дал ему освящённый фрукт, наказав ему отправится к себе во дворец и дать его своей жене (риши не знал, что у Брихадратхи было две жены), после чего та должна была забеременеть. Не желая оскорбить одну из своих жён, Брихадатха разрезал фрукт пополам, и дал каждой из жён по одной половинке. Вскоре жёны забеременили и родили ему по половине ребёнка. При виде двух безжизненных половинок тела младенца Брихадратха пришёл в ужас и приказал выбросить их в лес за городом. Ракшаси по имени Джара подобрала их и соединила две половины тела. Они тут же срослись и на свет появился младенец, начавший громко плакать. Не решившись убить младенца, демоница отдала его назад царю Брихадратхе, рассказав о случившемся. Отец тогда дал младенцу имя Джарасандха. В это время ко двору прибыл риши Чандакаушика. Он предсказал, что Джарасандха будет сильным и могущественным, и прославится как великий преданный Шивы.

Жизнь

После того, как Джарасандха вырос и унаследовал престол от своего отца, он значительно расширил империю и стал могущественным правителем. Он одержал победу над многими соседними царями и был коронован императором Магадхи. Однако у Джарасандхи не было детей мужского пола, что причиняло ему большие беспокойства. Следуя совету своего близкого друга царя Банасуры, Джарасандха выдал своих двух дочерей (Ашти и Прапти) замуж за царевича Матхуры Камсу. Вскоре Джарасандха помог Камсе совершить в Матхуре государственный переворот, послав ему на помощь свою армию и поддержав его своими советами. В результате правитель Матхуры Уграсена оказался в тюрьме и на престол взошёл Камса.

После того, как Камса был убит Кришной, Джарасандха, став свидетелем горя своих овдовевших дочерей, возненавидел Кришну и поклялся во что бы то ни стало убить его. Джарасандха атаковал Матхуру 18 раз, доставив огромное беспокойство Уграсене, главнокомандующему армии Акруре, а также Кришне и Балараме. После восемнадцатой по счёту атаки Кришна убедил Уграсену и своего отца, царевича Васудеву, оставить земли Матхуры и основать новое царство в Двараке, подальше от Джарасандхи.

Смерть

В «Сабхапарве» (второй книге «Махабхараты») говорится, что Джарасандха был самым могущественным царём своей эпохи и держал многих других правителей в плену. Когда Юдхиштхира намеревался совершить жертвоприношение раджасуя, могущество Джарасандхи стало препятствием для него. Тогда Кришна в сопровождении Бхимы и Арджуны отправился в столицу Джарасандхи с намерением убить его. Джарасандха принял вызов и в течение 13 дней и ночей сражался с Бхимой. На четырнадцатые сутки Бхима смог одержать верх и убил противника голыми руками (Джарасандха мог быть убит только таким способом). После смерти Джарасандхи 86 находившихся у него в плену царей были отпущены на свободу и стали вассалами Юдхиштхиры. Сына убитого Джарасандхи по имени Сахадева Кришна назначил правителем Магадхи.

Литература

• Gibbs, Laura. [www.mythfolklore.net/india/encyclopedia/jarasandha.htm Jarasandha] Modern Languages MLLL-4993. Indian Epics.
• Dowson, John (1820—1881). A classical dictionary of Hindu mythology and religion, geography, history, and literature. London: Trübner, 1879 [Reprint, London: Routledge, 1979]. ISBN 0-415-24521-4
• [www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=o308 Махабхарата. Книга вторая: Сабхапарва, или Книга о собрании / Пер. с санскрита и коммент. В. И. Кальянова] / Ответственный редактор академик АН Литовской ССР Б. А. Ларин. — Москва: Научно-издательский центр «Ладомир», 1992. — 256 с. — (Литературные памятники). — 1000 экз. — ISBN 5-86218-016-8.

Отрывок, характеризующий Джарасандха

– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.