Джафар аль-Аскари

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Джафар аль-Аскари
араб. جعفر العسكري<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр обороны Ирака
17 мая 1935 — 30 октября 1936
Предшественник: Рашид Ходжах
Министр иностранных дел Ирака
19 октября 1931 — 3 ноября 1932
Предшественник: Абдулла Бей ал-Дамлуджи
Преемник: Абдул Кадир Рашид
Министр обороны Ирака
23 марта 1930 — 15 декабря 1930
Премьер-министр Ирака
21 ноября 1926 — 31 декабря 1927
Предшественник: Абд аль-Мухсин ас-Саадун
Преемник: Абд аль-Мухсин ас-Саадун
Министр иностранных дел Ирака
21 ноября 1926 — 18 января 1928
Предшественник: Абд аль-Мухсин ас-Саадун
Преемник: Ибрагим Наджи ас-Сувейди
Премьер-министр Ирака
22 ноября 1923 — 3 августа 1924
Предшественник: Абдул аль-Мухсин-бей ас-Саадун
Преемник: Ясин аль-Хашими
Министр обороны Ирака
16 октября 1920 — 18 ноября 1922[1]
Предшественник: Должность учреждена
 
Вероисповедание: Ислам, суннитского толка
Рождение: 15 сентября 1885(1885-09-15)
Багдад, Османская империя
Смерть: 30 октября 1936(1936-10-30) (51 год)
Багдад, Королевство Ирак
Образование: Военный

Джафар Паша Мустафа ибн Абдул Рахман аль-Аскари (15 сентября 1885, Багдад, Османская империя — 30 октября 1936, Багдад, Королевство Ирак) — иракский политический и государственный деятель, шурин премьер-министра Нури аль-Саида. Первый министр обороны Ирака. Премьер-министр Ирака: с 22 ноября 1923 по 3 августа 1924 года и с 21 ноября 1926 по 31 декабря 1927 года[2].



Биография

Родился в семье офицера османской армии, вырос в Мосуле. Его фамилия происходит от названия местечка Аскар, расположенного недалеко от Киркука, в котором с 16 века жили его предки, перебравшиеся из Медины.

В 1901 году окончил военное училище в Багдаде, а в 1901 году, в звании второго лейтенанта, — военную академию в Стамбуле. В 1910-1912 гг. проходил повышение военной квалификации в Германии. Во время Первой Балканской войны был отозван и назначен командиром роты 11-го полка 2-го корпуса. После ранения а октябре 1912 года был переведен в генеральный штаб 10-го корпуса. Начальником корпуса на тот момент был Энвер-паша. После завершения Балканских войн работал инструктором в военной академии в Алеппо и сдал экзамены в академии Генерального штаба.

Во время Первой мировой войны служил офицером в османской армии, пока в битве при Акакире (1916) не попал в плен к британским войскам. Ему удалось бежать из плена на восток империи, где он присоединился к Великому арабскому восстанию 1916 года[3], став после попавшего в немилость Азиза аль-Мисри командующим арабской армией. Принимал участие в утверждении эмира Фейсала на сирийском и иракском троне. В 1919 году Фейсал назначил Джафара Военным губернатором Алеппо. Он стал одним из первых членов нового иракского правительства под британским мандатом[4].

По окончании Первой мировой войны занимал пост генерального инспектора сирийской армии (1919—1920) и военного губернатора провинции Алеппо. В 1920 г. король Фейсал I включил его в состав первого иракского правительства, где он занял пост министра обороны. В 1923 и 1924 гг. занимал должность дипломатического посланника в Лондоне.

Два раза занимал пост премьер-министра, а также министра иностранных дел. На этом посту в 1923 г. занимался созывом Учредительного собрания и утверждением британо-иракского договора (1924). В правительстве Ясина аль-Хашими Джафар аль-Аскари занял пост министра обороны. В октябре 1936 года офицеры во главе с генералом Бакр Сидки при поддержке лидера националистической организации «Аль-Ахани» Хикмета Сулаймана осуществили военный переворот. Во время переворота Джафар аль-Аскари был убит[5]. В 25 км к северу от Багдада его автомобиль остановили шесть офицеров, которые произвели около 30 выстрелов[6].

Напишите отзыв о статье "Джафар аль-Аскари"

Примечания

  1. [www.al-bayyna.com/modules.php?name=News&file=article&sid=16550 جريدة البينة — جعفر العسكري: خدم في 6 جيوش وقاتل في 8 بلدان]  (ар.)
  2. [hnn.us/blogs/archives/24/2004/5/ Inactive Askari Street — Hala Fattah]  (англ.)
  3. [forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=80&t=103198&p=1097649 Turkish Officers in North African Front (Libya) during WW1]  (англ.)
  4. [askarifamily.net/book_jafar.htm The Askari Family]  (англ.)
  5. [www.salaam.co.uk/themeofthemonth/january02_index.php?l=14 HISTORY OF IRAQ (1936—1945)] (англ.)
  6. [rulers.org/indexa4.html Index Ar-As] (англ.)


Отрывок, характеризующий Джафар аль-Аскари

«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.