Джаханнам

Джаха́ннам (араб. جهنم‎ — ад‎) — в мусульманском учении наиболее распространённое название геенны или ада.

В Коране упоминается как место грядущего наказания грешников: «Джаханнам — место им назначенное всем» (15:43). Согласно Корану, в Джаханнам попадут и люди, и джинны (11:120; 41:24), пребывать будут там вечно (23:105). Главные мучения, которые ожидают грешников в Джаханнаме,— от жгучего огня. Образ огня преобладает в отличающемся натуралистическими деталями кораническом описании Джаханнама.

«А те, которые несчастны,— в огне, для них там вопли и рёв» (11:108).

«Поистине, тех, которые не верили в Наши знамения, Мы сожжём в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим её другой кожей, чтобы они вкусили наказания» (4:59).

Грешники, находящиеся в Джаханнам, связаны цепями, «одеяние их из смолы, лица их покрывает огонь» (14:50—51), «огонь обжигает их лица и они… мрачны» (23:106). Питьё грешников — кипяток (37: :б5; 38:57), который «рассекает их внутренности» (47:17), и гнойная вода. Когда грешник проглатывает эту воду, «приходит к нему смерть со всех мест, но он не мёртв, а позади его — суровое наказание» (14:19— 20). В Джаханнаме растёт дерево заккум, у которого вместо плодов — головы шайтанов (37:60—64).

По кораническому представлению, широко разработанному комментаторами и богословами, Джаханнам образуется сочетанием концентрических воронкообразных кругов. Джаханнам имеет ворота (39:71—73; в одном из описаний — семь ворот, 15:44). В некоторых местах Корана Джаханнам представляется также в виде дрожащего, движущегося чудовища (89:24; 67:7—8), что аналогично некоторым западноевропейским средневековым представлениям об аде.

Поздние варианты предания развивали оба коранических представления о Джаханнаме. В них появилось также толкование широко употребительного в Коране выражения «прямая дорога», «прямой путь» (ассират алмустаким), как протянутого над Джаханнамом моста шириной в лезвие меча, по которому будут проходить люди в день страшного суда. В «Тысяче и одной ночи» («Хасиб и царица змей») понятие Джаханам обозначает только внешнюю зону Ада (аналог — круги Ада у Данте).

В противовес Джаханнаму, праведные мусульмане имеют возможность попасть в Джаннат (Рай).

Литература

• Али-заде, А. А. Джаханнам : [[web.archive.org/web/20111001002821/slovar-islam.ru/books/d.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>

Ссылки

• [web.archive.org/web/20030504025053/myfhology.narod.ru/myth-plases/dgahannam.html Джаханнам в «Мифологической энциклопедии»]
• [en.wikipedia.org/wiki/Jahannam Jahannam]

Отрывок, характеризующий Джаханнам

«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.