Джаявираварман

Джаявираварман — император Кхмерской империи (1002—1006/11-12)

Отобрал власть у Удаядитьявармана I.

После объявления войны Сурьяварманом I , Джаявираварман стал укреплять свою столицу, но это не помогло ему.

Датский учёный Ф. Д. К. Босх полагает, что Удаядитьяварман I и Джаявираварман были братьями, выросшими на Яве, куда обратилась в бегство их мать от кхмерского двора. Босх утверждает, что Удаядитьяварман I женился на местной принцессе и стал правителем Бали, приняв имя Удаяна, а позднее вернулся в Камбоджу и захватил престол. А уже заполучив власть, уступил её своему брату Нарапатививаварману, который принял имя Джаявиравармана. Джаявираварман потерпев поражение в бою от Сурьявармана I, вернулся на Яву и вернул себе прежние имя — Нарапатививаварман.

Последняя надпись эпохи правления Джаявиравармана в Яшодхарапуре датируется 1006 годом.

Монархи Камбоджи
Предшественник: Удаядитьяварман I	Император Камбуджадеши ок. 1002 — 1006	Преемник: Сурьяварман I

Отрывок, характеризующий Джаявираварман

– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.