Джебесой, Али Фуат
| Али Фуат Джебесой | |
| тур. Ali Fuat Cebesoy | |
 Али Фуат Джебесой | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
сухопутные войска |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
25-я пехотная дивизия, 14-я пехотная дивизия, 5-я пехотная дивизия, 20-й армейский корпус, Национальные войска в Западной Анатолии, 2-я армия |
| Сражения/войны | |
| В отставке | |
Али Фуат Джебесой (тур. Ali Fuat Cebesoy; 23 сентября 1882 — 10 января 1968) — османский и турецкий политический и военный деятель. Участник итало-турецкой, Балканских, Первой мировой войн и войны за независимость Турции. Член парламента Турции, его спикер (1948).
Содержание
Биография
Детство и юность
Али Фуат родился в 1882 году в знатной семье Исмаила Фазил-паши. Он также являлся внуком Мехмет Али-паши, который был командующим Дунайской армией во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов, затем участвовал в работе Берлинского конгресса в составе османской делегации.
Али Фуат окончил военную школу в 1902 году, военный колледж в 1905 году и в чине штабс-капитана поступил на службу в османскую армию.
Военная карьера
Он был зачислен в 3-й батальон 28-го кавалерийского полка (5-я армия), базировавшегося в Бейруте, затем служил в 15-м артиллерийском полку (3-я армия) в Салониках. Также Фуад вступил в партию «Единение и прогресс» (партийный билет № 191).
Затем Фуат был переведен на должность штабного офицера при штабе 3-й армии, после чего был повышен в звании и назначен начальником области Караферье (ныне Верия). 9 января 1909 года он был назначен военным атташе Османской империи в Италии. После службы в Риме, 1 октября 1911 года был направлен в Западную армию и назначен одновременно начальником штабов 1-го и 7-го корпусов. Принимал участие в подавлении албанского восстания, участвовал в боях с повстанцами у Ипека и Яковы.
Триполитанская и Балканские войны
Во время войны с Италией, Фуат занимался доставкой оружия и боеприпасов в Ливию, где шли боевые действия против итальянских войск.
С началом Первой Балканской войны, Фуат был назначен начальником штаба корпуса, а 10 ноября 1912 года был назначен командиром 23-й пехотной дивизии. 12 декабря греческие войска начали наступление. Фуат принял решение организованно отсупать. Однако в рядах дивизии началась паника и она была фактически разгромлена. Во время боёв у Бизани, Фуат был ранен в бедро, однако продолжал руководить османскими войсками. 6 марта 1913 года командующий корпусом Эсат-паша приказал войскам Фуата сдаться греческой армии. После чего он был отправлен в больницу греческого города Кифиссии для оказания медицинской помощи.
Первая мировая война
15 января 1914 года Али Фуат был назначен начальником штаба 8-го корпуса, а 19 сентября того же года получил звание подполковника и назначен командиром 25-й пехотной дивизии.
После вступления Османской империи в Первую мировую войну, в январе 1915 года Фуат участвовал в Суэцкой операции, его дивизия участвовала в боях против британских войск у Беэр-Шевы. Однако туркам захватить Суэцкий канал не удалось и его дивизия с другими османскими войсками вернулась в Палестину.
После начала Дарданелльской операции его дивизия была включена в состав 17-го корпуса (1-я армия) и участвовала в боях на Галлиполи. 20 января 1916 года Фуат был назначен командиром 14-й пехотной дивизии. Первоначально эту дивизию планировалось отправить в Египет для второго наступления на Суэцкий канал, однако из-за начавшегося наступления русской армии на Кавказском фронте, 14-я дивизия была включена в состав 2-й армии и направлена на Кавказ.
В сентябре 1916 года стал командиром 5-й пехотной дивизии, а затем начальником штаба 2-й армии. 12 января 1917 года Фуат был снова переведен на Синайско-Палестинский фронт, 30 июня 1917 года стал командиром 20-го корпуса. После подписания Мудросского перемирия и выхода Турции из войны продолжал командовать 20-м корпусом, а затем 7-й армией.
Война за независимость Турции
После начала войны за независимость Фуат организовал турецкое сопротивление против греческого вторжения в Западной Турции. Фуат был командующим турецкими силами в Западной Анатолии, позже Совет представителей выбрал Фуата командующим национальными силами в войне за независимость. Анкара где находился штаб Фуата стал центром освободительной войны турецкого народа.
В этом же году был избран депутатом первого парламента. В 1921 году после ссоры с Исметом Инёню, Фуат был назначен послом Турции в Советском Союзе. Фуат лично вёл переговоры с Лениным и Сталиным и подписал Московский договор, по которому Советский Союз оказывал помощь Турции в войне против иностранных войск, за что Турция обязываолась передать Батум в состав СССР.
После окончания миссии в Москве был снова избран членом парламента.
Политическая карьера
После окончания войны Фуат продолжил работу в парламенте Турции. Он вступил в оппозиционную Прогрессивную республиканскую партию, а в 1924 году стал её лидером. Во время курдского восстания в 1925 году Джебесой был обвинен в попытке государственного переворота, однако в 1926 году был полностью оправдан.
После этого Джебесой ушел из политики. Однако в 1931 году он снова был избран в парламент депутатом от Коньи. Затем занимал пост министра общественных работ (1939—1943), а в 1948 году стал спикером парламента. В 1950 году он был избран в парламент от Эскишехира. Джебесой работал в парламенте до 1960 года. После государственного переворота в Турции в 1960 году, он был арестован вместе с другими деятелями Демократической партии, однако вскоре был выпущен на свободу. После этого Али Фуат навсегда оставил политику.
Умер в 1968 году и был похоронен во дворе мечети Гейве, однако в 1980 году его останки были перенесены на кладбище в Анкаре.
Напишите отзыв о статье "Джебесой, Али Фуат"
Литература
- Ayfer Özçelik. Ali Fuad Cepesoy, Akçağ Yayınları, 1993, ISBN 975-338-006-2
- Ali Fuat Cebesoy, Sınıf Arkadaşım Atatürk: Okul ve Genç Subaylık Hâtıraları, Temel Yayınları, 2000, ISBN 975-410-065-9
- Osman Selim Kocahanoğlu, «Bir Osmanlı Ailesi ve Ali Fuad Cebesoy», Ali Fuat Cebesoy’un Arşivinden Askeri ve Siyasi Belgeler, Temel Yayınları, İstanbul, 2005, ISBN 975-410-092-6
Отрывок, характеризующий Джебесой, Али Фуат
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.
Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
