Джейго, Гордон

Гордон Джейго
Общая информация
Полное имя	Гордон Гарольд Джейго
Родился	22 октября 1932(1932-10-22) (91 год) Лондон, Англия
Гражданство	Англия
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
—	Далич Хэмлет	? (?)
1954—1962	Чарльтон Атлетик	147 (1)
Тренерская карьера
—	Истборн Юнайтед
1967—1969	Балтимор Бэйс
1969	США
1971—1974	Куинз Парк Рейнджерс
1974—1977	Миллуолл
1978—1982	Тампа-Бэй Раудис
1984	Куинз Парк Рейнджерс	и. о.
1984—1989	Даллас Сайдкикс
1991—1997	Даллас Сайдкикс
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Гордон Гарольд Джейго (род. 22 октября 1932 года в Лондоне) — английский футболист и футбольный тренер.

Биография

Джейго родился в Попларе, Лондон, и начал свою карьеру в Футбольной лиге Англии с «Чарльтон Атлетик», к которому он присоединился в 1954/55 сезоне, перейдя туда из любительского «Далич Хэмлет». Он сыграл в общей сложности 147 матчей, забив один гол на «Вэлли». Его последний сезон с клубом — 1961/62, после этого он вернулся в любительский футбол, став тренером «Истборн Юнайтед».

В 1967 году он был назначен тренером клуба Североамериканской футбольной лиги «Балтимор Бэйс». После двух лет с клубом Джейго был назначен тренером национальной сборной США, но был уволен после того, как проиграл оба своих первых матча. В 1970 году Джейго присоединился к тренерскому штабу «Куинз Парк Рейнджерс» и возглавил клуб в январе 1971 года. Он подписал будущих ключевых игроков КПР: Стэна Боулса, Дона Гивенса, Дэйва Томаса и Фрэнка Маклинтока — и привёл клуб к повышению в Первый дивизион в 1972/73 сезоне. Джейго покинул клуб в октябре 1974 года. В 1975/76 сезоне команда, костяк которой создал Джейго, стала серебряным призёром чемпионата, на одно очко отстав от «Ливерпуля». Сам Джейго был назначен тренером «Миллуолла», где он оставался до 1977 года. В 1976 году Джейго вывел «Миллуолл» из третьего дивизиона во второй.

Он вернулся в Северную Америку, где четыре года тренировал клуб NASL, «Тампа-Бэй Раудис». Он добился больших успехов, особенно в первые годы в Тампе, став участником Соккер Боула в 1978 и 1979 годах и выиграв чемпионат по шоуболу во второй год с клубом. Джейго вывел «Раудис» в финал сезона 1981/82, но в решающем матче проиграл «Сан-Диего Соккерс». Он подал в отставку после неудачного сезона 1982 года и уже не тренировал клуб в шоубольном сезоне.

Джейго позже дважды возглавлял шоубольный клуб «Даллас Сайдкикс» в 1984—1997 годы (в 1990 году не тренировал). Он был президентом Всемирного Шоубольной Лиги с 1998 года до её слияния с MISL в сезоне 2002 года. До недавнего времени он был исполнительным директором Кубка Далласа. В знак признания его достижений в 2006 году королева Елизавета II сделала его членом Ордена Британской империи. В декабре 2010 года «ESPN WIde World of Sports Disney Showcase» вручила Гордону Джейго награду «Пожизненное достижение» в Диснейуорлде в Орландо.

В марте 2013 года Джейго был одним из шести футболистов, включённых в 2013 году в Зал славы шоубола. Пятью другими стали Преки, Кай Хааскиви, Золтан Тот, Брайан Куинн и Майк Станкович.

Гордон Джейго комментирует матчи «Даллас Сайдкикс» в MASL на канале «Norm Hitzes», контракт подписан на сезоны 2013/14 и 2014/15.

В ноябре 2013 года Джейго подал в отставку с должности исполнительного директора Кубка Далласа и стал послом и спецконсультантом турнира.

Ссылки

• [www.soccerbase.com/managers2.sd?managerid=545 English club management statistics at Soccerbase] (англ.)

Отрывок, характеризующий Джейго, Гордон

В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.