Джейкобсон, Говард
Поделись знанием:
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
| Говард Джейкобсон | |
| англ. Howard Jacobson | |
| Дата рождения: |
25 августа 1942 (81 год) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
писатель, журналист |
| Годы творчества: |
1983—настоящее время |
| Направление: |
«еврейский юмор»[1] |
| Жанр: | |
| Премии: | |
Го́вард Дже́йкобсон (англ. Howard Jacobson, 25 августа 1942 года, Манчестер) — британский писатель и журналист. Наиболее известен благодаря написанию юмористических романов на тему проблем британских евреев. Лауреат Букеровской премии 2010 года за роман «Вопрос Финклера»[2] (англ. The Finkler Question[3]).
Книга, опубликованная лондонским издательством «Блумсбери», исследует вопросы современной жизни евреев, а также посвящена темам «любви, потери и мужской дружбы». Председатель жюри Букеровской премии 2010 Эндрю Моушн (англ. Andrew Motion) сказал о романе следующее:
|
Джейкобсон стал старейшим лауреатом (68 лет) со времён присуждения премии Уильяму Голдингу в 1980 году, а «Вопрос Финклера» — первым юмористическим романом-победителем за всю 42-летнюю историю премии[4].
Его брат Стивен Джейкобсон (англ. Stephen Jacobson, род. 1946) — художник, бывший гитарист групп The Whirlwinds и The Mockingbirds[5][6].
Содержание
Произведения автора
Художественная литература
- 1983 — Coming From Behind, Chatto & Windus
- 1984 — Peeping Tom, Chatto & Windus
- 1986 — Redback, Bantam
- 1992 — The Very Model of a Man, Viking
- 1998 — No More Mister Nice Guy, Cape
- 1999 — The Mighty Walzer, Cape
- 2002 — Who’s Sorry Now, Cape
- 2004 — The Making of Henry, Cape
- 2006 — Kalooki Nights, Cape
- 2008 — The Act of Love, Cape
- 2010 — The Finkler Question, Bloomsbury, 2010, ISBN 978-1-4088-0910-5
- 2012 — Zoo time
- 2016 — Shylock Is My Name
Издания на русском языке
- Джейкобсон Г. [www.azbooka.ru/content/catalog/default.asp?shmode=3&idp=13224&idc=518 Вопрос Финклера] / Пер. с англ. Василия Дорогокупли. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. — 384 с. — ISBN 978-5-389-02147-1.
- Джейкобсон Г. Время зверинца / Пер. с англ. Василия Дорогокупли. — Москва.: «Иностранка», 2013. — 416 с. — ISBN 978-5-389-04789-1.
Нехудожественная литература
- 1978 — Shakespeare’s Magnanimity: Four Tragic Heroes, Their Friends and Families (совместно с Wilbur Sanders), Chatto & Windus
- 1987 — In the Land of Oz, Hamish Hamilton
- 1993 — Roots Schmoots: Journeys Among Jews, Viking
- 1997 — Seriously Funny: From the Ridiculous to the Sublime, Viking
Напишите отзыв о статье "Джейкобсон, Говард"
Примечания
- ↑ [www.vokrugsveta.ru/news/10322/ Букер за еврейский юмор]. Вокруг Света (13.10.2010). Проверено 15 сентября 2011. [www.webcitation.org/68we85EeN Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ 1 2 [www.azbooka.ru/content/catalog/default.asp?shmode=3&idp=13224&idc=518 Говард Джейкобсон. Вопрос Финклера]. Издательство "Азбука". Проверено 15 сентября 2011. [www.webcitation.org/68weC9MQL Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ 1 2 [www.themanbookerprize.com/news/stories/1459 Howard Jacobson wins the Man Booker Prize for Fiction 2010] (англ.), Man Booker Prize (12 October 2010). Проверено 15 сентября 2011.
- ↑ Singh, Anita. [www.telegraph.co.uk/culture/books/booker-prize/8060132/Man-Booker-Prize-Howard-Jacobson-is-surprise-winner.html Man Booker Prize: Howard Jacobson is surprise winner], The Telegraph, Telegraph Media Group (12 October 2010). Проверено 12 октября 2010.
- ↑ [www.stephenjacobson.co.uk/ Stephen Jacobson]
- ↑ [www.manchesterbeat.com/groups/mockingbirds/mockingbirds.php The Mockingbirds]
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Джейкобсон, Говард
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
