Джейкоб Блэк

Джейкоб Блэк
Jacob Black
Создатель:	Стефани Майер
Произведения:	«Сумерки»
Пол:	мужской
Национальность:	индеец
Раса:	оборотень
Возраст:	15 лет (первая книга) 16 лет
Семья:	Билл Блэк (отец), Рэйчел Блэк (сестра), Ребекка Блэк (сестра)
Роль исполняет:	Тэйлор Лотнер

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Джейкоб Билли Блэк (англ. Jacob Billy Black) — персонаж из серии романов Стефани Майер «Сумерки». Он появляется во всех книгах серии и большая часть событий происходит при его участии. В фильмах «Сумерки», «Сумерки. Сага. Новолуние», «Сумерки. Сага. Затмение» и «Сумерки. Сага. Рассвет» роль Джейкоба исполняет американский актёр Тэйлор Лотнер. Мать Джейкоба погибла в автокатастрофе. Отец Билли — инвалид, передвигающийся в коляске.

Концепция и создание

Согласно Стефани Майер, первоначально Джейкоб был введён в сюжет для того, чтобы рассказать Белле о тайне Эдварда в «Сумерках». Однако автору, её агенту и их редактору персонаж так понравился, что они решили дать ему значимую роль в следующей книге, «Новолуние». Стефани Майер отзывается об этом персонаже так:

Майер написала на своём официальном сайте, что после того, как Джейкоб превратился в настолько значимого персонажа в «Новолунии», она вернулась к тексту «Сумерек», который редактировала в то время, чтобы придать более значимую роль Джейкобу и его отцу, Билли Блэку.

Роль в книгах

Сумерки

У Джейкоба небольшая роль в первой книге серии. Он является сыном Билли Блэка, друга отца Беллы Свон. Когда Белла использует его, чтобы получить информацию об Эдварде Каллене и его семье, Джейкоб рассказывает ей легенды Квилетов (англ. Quileute) и делится с ней представлением о том, что Эдвард вампир. Именно тогда Джейкоб влюбляется в Беллу.

Новолуние

После несчастного случая на дне рождения Беллы, когда она ранит палец об обёртку подарка и Джаспер, сводный брат Эдварда, едва не нападает на неё, Эдвард решает покинуть любимую ради её же безопасности. Проведя несколько месяцев в глубоком отчаянии из-за разрыва с Эдвардом, Белла находит утешение в дружбе с Джейкобом. Их дружба становится всё прочнее, и к тому же, Джейкоб испытывает к ней романтические чувства, на которые Белла не отвечает взаимностью. Джейкоб — один из представителей древнего вида оборотней племени квилетов, которые призваны навечно быть смертельными противниками вампиров. Он испытывает первую трансформацию и превращается в волка, что на некоторое время отчуждает его от Беллы. Он, как и все «волки», бессмертен, пока не научится полностью контролировать свои превращения. Затем он начнёт взрослеть и стареть. Ему запрещено рассказывать об оборотнях кому бы то ни было. К тому же он становится слишком занят, патрулируя лес вместе со своей стаей и обследуя территорию на наличие вампиров. Когда Белла на поляне натыкается на вампира Лорана (в первой части фигурировавшего в компании Джеймса, убитого Калленами, и вампирши Виктории, которая намерена мстить за убийство своего возлюбленного), Джейкоб и его стая приходят на помощь, справляясь с Лораном и спасая Беллу от кровавой расправы.

Белла прыгает со скалы, чтобы услышать Эдварда во время очередного выброса адреналина, и едва не тонет, но Джейкоб спасает её жизнь. Когда Эдвард ошибочно полагает, что Белла умерла, он отправляется в Италию с единственной целью — умереть. Узнав об этом, Белла и Элис, сестра Эдварда, в спешке едут в Италию с намерением спасти Эдварда от самоубийства. Для Джейкоба отвратительно и возмутительно возвращение Эдварда в Форкс, а также готовность Беллы вернуться к любимому. Также его отталкивает желание Беллы стать такой же, как и Эдвард. В порыве ревности Джейкоб доносит на Беллу её отцу Чарли о том, что она тайно ездила на мотоцикле, надеясь, что тот запретит ей встречаться с Эдвардом, а также напоминает Эдварду о договоре семьи Калленов с его племенем, не позволяющем Калленам создавать новых вампиров. Белла не только быстро прощает ему эту выходку, но и считает себя виноватой в его агрессивном поведении.

Затмение

Эдвард и Белла снова вместе, но Джейкоб Блэк не желает с этим мириться. Он уверен, что Белла тоже любит его, но сама не может признаться себе в этом. Пытаясь влюбить в себя Беллу, прибегает к различным уловкам и даже насильно целует её, однако, несмотря на привязанность к другу, Белла по-прежнему не отвечает ему взаимностью. В конце концов, оборотни и вампиры объединяются перед лицом Виктории и её армии новорожденных вампиров.

Перед боем Джейкоб узнаёт, Эдвард и Белла вскоре собираются пожениться. Уходя на битву с новообращёнными, Джейк говорит Белле, что, если будет возможность, он лучше погибнет, чем вернётся снова, а Белла просит его остаться, беспокоясь за него. Джейк требует, чтобы Белла доказала это, и тогда она позволяет ему поцеловать себя. Во время поцелуя она понимает, что любит Джейкоба, пусть и не так, как Эдварда. Но даже после поцелуя Джейкоб всё равно уходит на битву. Виктория с молодым вампиром Райли, впоследствии растерзанным во время схватки с Сетом, пробирается к палатке. Сет и Эдвард побеждают Райли, а Эдвард убивает Викторию. Тем временем Каллены вместе с оборотнями справились с новообращёнными.

Во время боя Джейкоб получает серьёзные травмы, которые даже со способностью оборотней лечить свои раны с огромной скоростью, заживают несколько дней. В лечении ему помогает Карлайл Каллен. Эдвард не держит на Беллу зла за её поцелуй с Джейкобом, и она делает свой окончательный выбор в пользу Эдварда. Белла навещает Джейкоба и рассказывает ему о своём решении, а он говорит, что всегда будет любить и ждать её. После выздоровления Джейкоб отвергает всех своих друзей и убегает.

Рассвет

Джейкоб появляется на свадьбе Беллы и Эдварда, узнаёт, что они собираются провести «настоящий» медовый месяц, и едва не перевоплощается в волка, чтобы расквитаться с Эдвардом за то, что тот подвергает девушку опасности. Белла во время свадебного путешествия забеременела, и плод развивается очень стремительно, принося жестокие муки своей будущей матери. Джейкоб узнаёт об этом и ненавидит плод всем сердцем. Стая решает, что ребёнок может быть опасен для жителей Форкса, так как его природа неизвестна. Джейкоб, узнав, что Белла, скорее всего, погибнет ещё до рождения ребёнка от зубов его соплеменников, покидает стаю Сэма и уходит защищать Калленов. По праву рождения Джейкоб альфа-вожак стаи. К нему присоединяется Сет Клируотер, который находится с Калленами в хороших, по сравнению с другими оборотнями, отношениях, а затем и Ли — его сестра. Новая стая пытается защитить Беллу и её ребёнка.

У Эдварда и Беллы рождается дочь, полувампир-получеловек, получившая имя Ренесми. Роды оказываются настолько тяжелы, что единственный способ спасти Белле жизнь — превратить её в вампира. Эдвард отравляет её своим ядом, вкалывая шприц прямо в сердце. Но поскольку Белла не подаёт никаких признаков жизни, Джейкоб думает, что она умерла и решает немедленно убить новорожденную девочку. Направляясь в комнату, где находится Ренесми, Джейкоб внезапно испытывает непреодолимую тягу к девочке, а в тот момент, когда он уже готов перевоплотиться и напасть на неё, их взгляды встречаются, и между ними происходит запечатление.

Стая Джейкоба и стая Сэма принимают участие в противостоянии с Вольтури. Именно оборотни становятся тем, что в первую очередь остановило итальянский клан (особенно Кая) при наступлении. После стечения некоторых обстоятельств Вольтури отступают. Джейкоб и все остальные узнают, что Ренесми всегда будет молодой и никогда не умрёт. Она станет взрослой через семь лет после рождения. Но несмотря на это, Джейкоб всё равно пока не думает о ней, как о будущей девушке — он просто заботится о ней и хочет, чтобы она была счастлива.

Внешность и характер

В книгах Джейкоб описан как индеец племени Квилетов. Проживает в индейской резервации Ла Пуш, недалеко от городка Форкс, штат Вашингтон. На протяжении развития событий в книге «Новолуние» с ним происходят трансформации, дающие ему возможность обращаться в большого красно-коричневого волка-оборотня с самой длинной в стае шерстью. Исходя из законов наследования, должен был возглавлять стаю, но отказался от бремени лидерства в пользу Сэма.

У Джейкоба гладкая красновато-коричневая кожа, высокие скулы, резкий подбородок. черные волосы до плеч и миндалевидные тёмные глаза. В «Сумерках» он описывается как долговязый пятнадцатилетний парень с длинными черными волосами. Его рост на тот момент составлял 6’2" (6 футов, 2 дюйма, что примерно равно 188 см). В «Новолунии» он заметно вырастает и коротко постригает волосы. В «Рассвете» его рост достигает 213 см (7 футов). Честный, мужественный, сексуальный, общительный, обаятельный, красивый, добрый, уверенный в себе молодой человек. Лидер по своей сути. При этом вспыльчивый, упрямый и прямолинейный, в гневе ужасен.

Несмотря на то, что Белла выбрала вампира, он всё равно не сдается и хочет быть рядом с ней. Белла испытывает к Джейкобу симпатию, и временами ей трудно точно определить, с кем именно она хочет остаться. Джейкоб любит Беллу и, несмотря ни на что, не может оставить её во время беременности. После превращения Беллы в вампира он понимает, что уйти он не мог из-за дочери Беллы и Эдварда — Ренесми, которая становится той единственной, с кем Джейкоб мечтает быть всегда вместе.

Отрывок, характеризующий Джейкоб Блэк

– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.