Джей Джона Джеймсон
| Джона Джеймсон | |
 | |
| История публикаций | |
|---|---|
| Издатель | |
| Дебют |
The Amazing Spider-Man #1 (март, 1963 года) |
| Авторы | |
| Характеристики персонажа | |
| Позиция | |
| Полное имя |
Джон Джона Джеймсон[1] |
| Псевдонимы |
Джей Джей Джеймсон |
| Рост |
180 см |
| Вес |
80 кг |
| Цвет глаз |
Голубые |
| Цвет волос |
Чёрные с проседью |
| Место рождения | |
| Гражданство | |
| Семейное положение |
Женат |
| Род занятий |
Владелец, издатель, главный редактор газеты «Дейли Бьюгл», мэр Нью-Йорка |
| Союзники | |
| Враги | |
Джей Джо́на Дже́ймсон[2] (англ. J. Jonah Jameson), наиболее известен как Джей Джей Джеймсон или Джона Джеймсон (англ. J. J. Jameson, Jonah Jameson), настоящее имя — Джон Джона Джеймсон-младший (англ. John Jonah Jameson Junior) — вымышленный персонаж из комиксов, издаваемых компанией Marvel Comics. Придуман Стэном Ли и художником Стивом Дитко.
Содержание
История публикаций
Джей Джона Джеймсон был создан писателем Стэном Ли и художником Стивом Дитко. Впервые Джеймсон появился в The Amazing Spider-Man #1 (март 1963 года). В своём интервью Стэн Ли заявил, что смоделировал Джеймсона с более грубой версии самого себя[3].
Характер
Джона производит впечатление грубого, резкого, невероятно грозного и беспринципного человека. Но люди, хорошо его знающие, понимают, что это всего лишь «рабочая» маска. В душе он добр, порядочен и всегда поддерживает друзей в трудные минуты. Поэтому сотрудники газеты ценят своего «сумасшедшего» шефа и спокойно относятся к его вспышкам гнева.
Вымышленная биография
Джей Джона Джеймсон (J. Jonah Jameson) — редактор «Дейли Бьюгл», одной из популярнейших газет Нью-Йорка, а также суровый босс Питера Паркера. Его карьера началась на должности репортёра в заштатной газетёнке. Проработав в прессе много лет, он, наконец возглавил «Дейли Бьюгл», одну из ведущих нью-йоркских газет. В это время работа стала главным смыслом его жизни. Став шеф-редактором, Джона делал всё, чтобы его газета была самой интересной и покупаемой в Нью-Йорке. Его репортёры должны были добывать ситуации самыми возможными и невозможными способами. Человек-паук должен был стать сенсацией, которая могла принести «Дейли Бьюгл» огромную прибыль и повысить её без того огромные тиражи. И, хотя Джона не нравился новоявленный супергерой, такой шанс он упускать не хотел. Он поручил репортёрам собрать все сведения о Человеке-пауке, и, главное, узнать, кем он является на самом деле. Несмотря на его постоянные жалобы в адрес Питера, Джеймсон дал ему место фотокорреспондента на полный рабочий день. Правда, через некоторое время из-за сокращений Питеру снова пришлось стать внештатным фотографом. Кроме того, Джеймсон оплатил услуги адвоката, когда его арестовали во время истории с клонами.
Джона ненавидит Человека-Паука и всеми силами старается его скомпрометировать или поймать. Для этого он даже готов пойти на крупные финансовые расходы и не слишком законные действия. В результате одной из таких попыток появился суперзлодей Скорпион. В данный момент Джона исполняет обязанности мэра Нью-Йорка. Теперь, когда Человек-Паук официально признан героем, относится к нему более лояльно.
У Джеймсона есть сын — Джон Джеймсон. Он был астронавтом, а затем работал в Рейвенкрофте — больнице для умалишенных, где содержались психически больные уголовники. Джон Джеймсон известен также под именем Человек-Волк.[4]
Альтернативные версии
Ultimate
В Ultimate-вселенной сын Джеймсона был астронавтом и погиб при взлете ракеты. Джеймсон считал его настоящим героем и думал, что супергерои — всего лишь костюмированные преступники. В частности, Человек-Паук. Джеймсон публично высмеивал его и обвинял в преступлениях. Никто не знал настоящей причины ненависти Джоны к Пауку. Но однажды Человек-Паук спас Джеймсона от банды Кингпина, и Джона немного изменил своё мнение. Джона по-прежнему считал Человека-Паука преступником, пока не случился Ultimatum. Во время Ультиматума Джона увидел, как тот, кого он презирал, спасал людей и рисковал своей жизнью. Когда Джона узнал, что Человек-Паук погиб, он написал статью, в которой признался, что нагло лгал людям про Человека-Паука. Но Человек-Паук оказался жив. Позже Джона был похищен Хамелеоном и подстрелен. Во время пребывания в плену узнал тайну Человека-Паука. После выстрела выжил и решил никому не рассказывать про то, что знает, кто под маской. Позже у них с Питером был разговор и Джона предложил ему сделку: Человек-Паук совершает подвиг и дает интервью Дейли Бьюгл. Присутствовал на похоронах Питера Паркера. В комиксе Miles Morales: Ultimate Spider-Man #6 пытался убить Нормана Озборна выстрелив в него, когда тот пришел к нему в дом, чтобы дать интервью. Однако недооценив способности безумца, в панике сам же был и убит.
Вне комиксов
Телевидение
- Джеймсон появляется в мультсериале Человек-паук 1994 года, где его озвучивает Эдвард Аснер. В этом мультсериале объясняется его ненависть к Человеку-пауку и другим героям в масках: в прошлом мафиози в чёрной маске убил его жену. В первом сезоне Джеймсон участвует в создании Скорпиона, чтобы тот уничтожил Человека-паука, но в конце встаёт на сторону последнего, понимая, что он совершил ошибку. В прошлом он был известен как "Ищейка Джеймсон". В серии "Чужой костюм. Часть 1" он объявляет награду за голову Человека-паука, считая, что он виновен в катастрофе шатла его сына. Когда Эдди Брок подсовывает ему ложную улику, Джеймсон вскоре узнаёт об этом и увольняет его. Здешний Джеймсон очень привязан к Питеру Паркеру, хоть и скрывает это. К примеру, он нанимает адвоката Мэтта Мердока, чтобы тот оправдал его, хоть и запрещает кому-то говорить об этом. Он также всеми силами пытается оправдать Робби, когда его подставляет Надгробие. В альтернативной реальности Стального Человека-паука, он не ненавидит Питера Паркера и является его крёстным.
- В мультсериале Новый Человек-паук Джона Джеймсон озвучен Кит Кэррадайном. Здесь Джеймсон изображается как чрезвычайно сильно ненавидящий Человека-паука. В последней серии его ненависть проявляется «по-настоящему», и он просит Паука покинуть город навсегда.
Фильмы
Трилогия Сэма Рэйми
В первой трилогии о Человеке-Пауке роль Джеймсона исполнил актёр Джонатан Кимбл Симмонс. Он также постоянно критикует Человека-паука и то же самое делает со снимками Питера, хотя всё равно берёт их. Но всё же, когда в кабинет Джеймсона влетает Зелёный Гоблин и требует чтобы Джона выдал ему автора снимков Человека Паука, Джона обманывает его и говорит, что не знает кто он и что снимки приходят по почте, тем самым защищая Питера Паркера даже под страхом смерти. Даже когда в третьей части все любят Человека-паука, он хочет выставить его злодеем. Поэтому он очень зол на Эдди Брока, подсунувшего ему поддельное фото Паука, ограбившего банк.
Дилогия Марка Уэбба
Джеймсон упоминается в разговоре Питера и его тёти Мэй в фильме Новый Человек-паук. Высокое напряжение. Как и в других версиях Джеймсон ненавидит Человека-паука и мало платит Питеру за снимки. Предполагалось появление персонажа в третьей части. Джей Кей Симмонс заявлял, что открыт для предложений о возвращении к роли Джеймсона[5].
Напишите отзыв о статье "Джей Джона Джеймсон"
Примечания
- ↑ [www.comicvine.com/j-jonah-jameson/29-1487/ J. Jonah Jameson (comic book character)]
- ↑ [www.marvel.com/universe/Jameson,_J._Jonah Jameson, J. Jonah]. Marvel. Проверено 30 октября 2008. [www.webcitation.org/66NFq492Z Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
- ↑ Conan, Neal (October 27, 2010). [www.npr.org/templates/story/story.php?storyId=130862700 "Stan Lee, Mastermind Of The Marvel Universe"]. NPR.
- ↑ Человек-паук #7 (2002)
- ↑ [www.craveonline.com/film/articles/193147-jk-simmons-is-open-to-playing-j-jonah-jameson-in-amazing-spider-man-2 J.K. Simmons is Open to Playing J. Jonah Jameson in Amazing Spider-Man 2 | CraveOnline]
Ссылки
- [www.marveldatabase.com/J._Jonah_Jameson Marvel Directory entry]
- [www.spiderfan.org/characters/jjj.html SpiderFan.org: J.Jonah Jameson]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Джей Джона Джеймсон
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
