Дженис, Байрон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Байрон Дженис

Ба́йрон Джа́йнис[1][2], также Дже́нисК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2877 дней] (англ. Byron Janis; род. 24 марта 1928, Мак-Киспорт, штат Пенсильвания) ― американский пианист.





Биография и творчество

Родился в семье еврейских эмигрантов (Янкелевичей) из России. Сам Дженис описывал своего отца как поляка, а мать — как «русскую с польскими корнями»[3]. Учился у Иосифа и Розины Левиных, затем в течение шести лет ― у Адели Маркус. В 1943 впервые выступил с Симфоническим оркестром NBC под управлением Фрэнка Блэка, исполнив Второй концерт Рахманинова. Через год он исполнил то же сочинение с Питтсбургским симфоническим оркестром, за пультом которого стоял четырнадцатилетний Лорин Маазель. В числе присутствовавших на том концерте был Владимир Горовиц, который предложил Дженису учиться у него. Сотрудничество с Горовицем длилось три года, и в 1948 Дженис с большим успехом дебютировал в Карнеги-холле, заявив о себе как об одном из перспективнейших молодых пианистов современности. Он начал выступать с сольными концертами и в сопровождении ведущих мировых оркестров, гастролировал в разных странах, в 1960 и 1962 ― в СССР. В 1961 в честь 150-летия со дня рождения Ференца Листа он исполнил два его фортепианных концерта в сопровождении Бостонского симфонического оркестра под управлением Шарля Мюнша. В 1962 г. в Лондоне был удостоен Международной музыкальной премии Гарриет Коэн.

Из-за болезни (артрита) в середине 1960-х Дженис прекратил выступления, но в 1972 вновь вернулся на сцену. Полностью преодолеть последствия заболевания ему не удалось, поэтому выступать он стал намного реже. В 1967 Дженис, находясь во Франции, нашёл неизвестные до того рукописи вальсов Фредерика Шопена, что произвело сенсацию в музыкальном мире. О находке был снят фильм и написано множество статей. В 1985 по приглашению президента Рейгана Дженис дал концерт в Белом доме.

С 1988 он активно занимается композицией, сочиняя в основном музыку для кино и телевидения, а также преподаёт и помогает молодым музыкантам, организуя фестивали и благотворительные фонды.

Дженис ― пианист-виртуоз, безупречно владеющий техникой игры на инструменте, обладающий живым темпераментом и яркой музыкальностью. Репертуар пианиста весьма широк, но он наиболее известен как исполнитель сочинений первой половины XX века ― от Рахманинова до Прокофьева. Дженис ― лауреат множества премий и наград разных стран, в том числе французского Ордена искусств и литературы (стал первым американским пианистом, удостоенным этой награды) и Гран При дю Диск (престижнейшая французская награда в области звукозаписи).

Награды

Напишите отзыв о статье "Дженис, Байрон"

Примечания

  1. Музыкальная энциклопедия. Том 2. М., 1974, стлб.220.
  2. Музыкальный энциклопедический словарь. М., 1990, с. 170.
  3. Janis B. Chopin and Beyond... Hoboken, 2010, p.15.

Литература

  • Janis B., Cooper Janis M. Chopin and beyond. My extraordinary life in music and the paranormal. Hoboken, NJ: John Wiley & Sons, 2010.

Дискография

  • Byron Janis: The complete RCA album collection (11 CD и 1 DVD) // RCA 88725484402 (Sony)

Ссылки

  • [www.byronjanis.com/ Официальный сайт Джениса]
  • [www.classic-music.ru/janis.html Байрон Дженис на Classic-music.ru]
  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:31476~T1 Байрон Дженис] (англ.) на сайте Allmusic
  • [www.youtube.com/watch?v=0qcmMrUKHQ4 The Byron Janis Story] (фрагменты фильма)

Отрывок, характеризующий Дженис, Байрон

Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.