Джентльмены предпочитают блондинок

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Джентльмены предпочитают блондинок
Gentlemen Prefer Blondes
Жанр

комедия

Режиссёр

Ховард Хоукс

Продюсер

Сол С. Сигел

Автор
сценария

Чарльз Ледерер, Джозеф Филдс

В главных
ролях

Джейн Рассел
Мэрилин Монро

Композитор

Хоги Кармайкл
Элиот Дэниел
Лайонел Ньюмен

Кинокомпания

20th Century Fox

Длительность

91 минута

Сборы

$12 000 000

Страна

США США

Язык

Английский

Год

1953

IMDb

ID 0045810

К:Фильмы 1953 года

«Джентльмены предпочитают блондинок» (англ. Gentlemen Prefer Blondes) — музыкальный фильм по одноимённой книге Аниты Лус, комедия режиссёра Говарда Хоукса. Фильм поставлен по мотивам одноимённого мюзикла (1949).

Спустя два года вышло продолжение фильма — «Джентльмены женятся на брюнетках», не имевшее такого успеха у зрителей, как первая часть.





Сюжет

Дороти Шоу (брюнетка) и Лорели Ли (блондинка) — две певицы и близкие подруги, отправляются в морской круиз на борту лайнера «Queen Mary» через Атлантику на свои гастроли в Париж. Обе незамужние девушки находятся в поиске потенциальных женихов. Но если Дороти предпочитает брак по любви, то Лорели только по расчёту. Между тем, Лорели уже обручена с миллионером Гасом Эсмондом. Подозрительный отец Эсмонда отправляет вслед за своей невесткой частного сыщика, поручив ему следить за тем, будет ли Лорели верна Гасу.

По пути в Париж хваткая Лорели встречает миллионера и владельца алмазных приисков «Пигги» Бикмана и легко соблазняет его. Частному сыщику Эрни Мелоуну удаётся собрать на эту тему компромат. Несмотря на то, что Мелоун искренне влюбляется в подругу Лорели, Дороти, пикантные фотоснимки попадают в руки отца жениха, и он убеждает Гаса отказаться от заключения брака с Лорели. По прибытии в Париж девушки обнаруживают, что Эсмонд отказывается оплачивать их проживание в фешенебельном отеле. В это же время их настигает новая проблема: жена Бикмана обвинила Лорели в краже её бриллиантовой тиары, которую миллионер на самом деле передарил девушке на борту лайнера. После отказа той возвращать украшение она пообещала привлечь Лорели к ответственности.

После выступления Дороти и Лорели узнают, что у французской полиции есть ордер на арест последней. Лорели соглашается вернуть тиару, но не находит её — украшение кто-то украл. Тогда Дороти, надев светлый парик, отправляется на суд вместо подруги, а та остаётся в гримёрной с пришедшим к ней Гасом, пытаясь уговорить его оплатить тиару.

На суд приходят Эсмонд-старший и Мелоун. Дороти удаётся остаться неузнанной всеми, кроме Мелоуна, и убедить его в том, чтобы отказаться от своих показаний. Через некоторое время Мелоун говорит, что догадывается, где находится тиара, и готов доставить её в зал суда. Получив такую возможность, вскоре он приводит миллионера Бикмана. Дело объявляется закрытым.

В конце Лорели и Гас встречаются с его отцом. Она остаётся с ним наедине и убеждает в своей правоте. Фильм завершается сценой двух одновременно проходящих свадеб: Гаса и Лорели и Эрни и Дороти, состоявшихся на борту того же круизного лайнера.

В ролях

Интересные факты

  • Гонорар Мэрилин Монро за этот фильм составил $11 250.
  • Макет судна, который исполнял роль «Queen Mary», использовался на съёмках фильма «Титаник» (1953).[1]
  • Первоначально на роль Лорели Ли планировалась Бетти Грейбл, которой пришлось бы заплатить за фильм $ 150 000, но из-за успеха кинофильма Ниагара, эта роль досталась Мэрилин Монро.
  • Директора студии планировали, что Мэрилин Монро будут дублировать, так как её голос казался «слишком глупым».

Напишите отзыв о статье "Джентльмены предпочитают блондинок"

Примечания

  1. [www.imdb.com/title/tt0045810/trivia trivia for «Gentlemen Prefer Blondes» imdb.com] ссылка проверена 26 января 2009

Ссылки

Отрывок, характеризующий Джентльмены предпочитают блондинок

Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.