Псаки, Дженнифер

Дженнифер Псаки англ. Jennifer Psaki<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Помощник президента США по коммуникациям
с 1 апреля 2015 года
Президент:	Барак Обама
Предшественник:	Дженнифер Палмиери
Официальный представитель Государственного департамента США
11 февраля 2013 года — 31 марта 2015 года
Предшественник:	Виктория Нуланд
Преемник:	Джон Кёрби
Помощник президента США по коммуникациям
19 декабря 2009 года — 22 сентября 2011 года
Предшественник:	Дэниел Пфайффер
Преемник:	Дженнифер Палмиери
Заместитель пресс-секретаря Белого дома
20 января — 19 декабря 2009 года
Предшественник:	Тони Фратто
Преемник:	Билл Бёртон
Рождение:	1 декабря 1978(1978-12-01) (45 лет) Стэмфорд, штат Коннектикут, США
Супруг:	Грегори Мечер
Дети:	Женевьева Грейс Мечер
Образование:	Колледж Вильгельма и Марии

Дже́ннифер Рене́ (Джен) Пса́ки (англ. Jennifer Rene «Jen» Psaki, МФА ['sɑːkiː]; род. 1 декабря 1978, Стэмфорд, Коннектикут) — действующий помощник президента США по коммуникациям. С 2013 по 2015 годы — официальный представитель Государственного департамента США, ранее официальный представитель президента США Барака Обамы.

Биография

Родилась в Стэмфорде, штат Коннектикут. Её отец Джеймс Псаки (James R. Psaki, греч. Dimitris Psakis) происходит из греческой провинции Мессения — застройщик многоквартирных домов в группе девелоперских компаний Groton, штат Коннектикут; в настоящее время на пенсии. Мать Элин Мидвей (Eileen D. Medvey) — психотерапевт, занимающаяся частной практикой в Гринвиче.

Джен Псаки имеет греческие и польские корни. Окончила Greenwich High School в 1996 году и исследовательский университет Колледж Вильгельма и Марии в 2000 году. Обучаясь в университете, была членом студенческого женского объединения Chi Omega, занималась плаванием на спине.

Псаки начала свою политическую карьеру в 2001 году, участвуя в кампании перевыборов кандидатов от Демократической партии в штате Айова Тома Харкина и Тома Вилсэка. Затем Псаки становится заместителем пресс-секретаря в предвыборной кампании Джона Керри в 2004 году. В 2005—2006 годах Псаки работала директором по связям с общественностью у члена Палаты представителей Джозефа Краули и местным пресс-секретарём Democratic Congressional Campaign Committee.

Во время президентской кампании 2008 года Псаки являлась путешествующим пресс-секретарём сенатора Барака Обамы. После победы Обамы на выборах Псаки последовала за ним в Белый дом в должности заместителя пресс-секретаря и 19 декабря 2009 года стала директором. Псаки оставила эту должность 22 сентября 2011 года, став старшим вице-президентом и управляющим директором отдела по связям с общественностью фирмы Global Strategy Group в Вашингтоне.

В 2012 году Псаки возвращается в политику как пресс-секретарь Барака Обамы на президентских выборах 2012 года. 11 февраля 2013 года она становится официальным представителем Государственного департамента США. В феврале 2015 года стало известно, что с 1 апреля Псаки перейдёт на работу в Белый Дом, где заменит Дженнифер Палмиери на посту руководителя отдела по связям с общественностью. С 1 апреля 2015 года её на старом посту заменил Джон Кёрби.

Личная жизнь

С 1 мая 2010 года замужем за Грегори Мечером (Gregory Mecher). Дочь Женевьева Грейс Мечер (род. в июле 2015).

Выступления по поводу политического кризиса на Украине

В качестве официального представителя с марта 2014 года Государственного департамента США Псаки регулярно озвучивала точку зрения своего ведомства на украинские события. Её выступления вызывали широкий резонанс и множество критических отзывов.

Во время пресс-конференции, посвящённой референдумам о самоопределении Донецкой и Луганской областей Украины, Псаки заявила о так называемых «карусельных механизмах» голосования, однако разъяснить их суть, отвечая на вопрос корреспондента Associated Press Мэтью Ли, не смогла, сославшись только на то, что видела об этом упоминания и не вдавалась в подробности.

На брифинге 16 июня Псаки выступила с осуждением беспорядков у российского посольства в Киеве, а также в защиту и. о. министра иностранных дел Украины Андрея Дещицы, процитировавшего популярную на Украине нецензурную футбольную кричалку в адрес Президента России Владимира Путина.

В ходе брифинга в феврале 2015 года Псаки отрицала причастность к подготовке переворота в Венесуэле, указав, что США, следуя старым принципам, не поддерживают смену политической власти неконституционным путём. В ответ на вопрос корреспондента ИТАР-ТАСС Андрея Шитова, почему Псаки поддержала неконституционную смену правительства на Украине в начале 2014 года, политик эмоционально отреагировала, обвинив в искажении фактов и указав, что бывший президент Виктор Янукович покинул страну добровольно (left of his own accord), а затем проигнорировала реплику журналиста, утверждавшего, что Янукович «не покидал своей страны» (He did not leave his country).

Критика

Критика Дж. Псаки в российских СМИ привлекла внимание мировой прессы.

В российских СМИ

Российские СМИ и пользователи Рунета в своих репортажах и заявлениях зачастую высказывают сомнения в компетентности и объективности Псаки: в обсуждениях событий на востоке Украины Псаки регулярно ссылается на некоторые источники из Правительства Украины и очевидцев с места событий, но не пытается анализировать информацию.

В Интернете за короткое время появилась серия анекдотов на тему «Как заявила Псаки».

Государственный медиахолдинг «Голос России» опубликовал на своём англоязычном сайте статью «Джен Псаки — символ администрации Обамы и её слабой внешней политики».

Глава медиахолдинга «Россия сегодня» и телеведущий Дмитрий Киселёв посвятил Дженнифер Псаки уничижительный комментарий в своей воскресной аналитической программе.

Однако, некоторые российские СМИ приписывали Псаки заявления, которые она никогда не произносила. Например про «Ростовские горы».

Реакция на критику

11 июня 2014 года Псаки заявила, что является «жертвой российской пропаганды», сравнила себя с «новой демократической Украиной» и раскритиковала Россию за метод ведения информационной войны. Псаки оправдала резкие выпады американских политиков в адрес России; она также заявила, что у США не вызывает опасения наличие жертв на Юго-Востоке Украины, погибших в ходе спецоперации, проводимой украинской армией.

«Я воспринимаю происходящее как знак отличия», — сказала Псаки русской службе радиостанции «Голос Америки». — «Забавно и занятно, что за прошедшее время масса времени была потрачена на рисование картинок „Фотошопом“ и нападки на меня».
«Я нахожусь в хорошей компании высокопоставленных должностных лиц США. На самом деле, многие женщины из их числа также были объектами атак той же самой российской пропагандистской машины. Поэтому всё происходящее я воспринимаю спокойно», — сказала она.

Оригинальный текст (англ.)  

“I take it as a badge of honor,” Psaki told VOA’s Russian Service. “It is funny and entertaining that there has been a lot of time spent dedicated to Photoshopping pictures and different attacks on me over the course of time.”
“I am in a good company: U.S. officials. In fact, many women who are U.S. officials over time who also have been victims of the same Russian propaganda machine, so I take it all in stride,” she said.

Комментируя публикацию выдуманных новостей о себе, Дженнифер Псаки указала на то, что сфабрикованные «новостные поводы» и «злобные личные нападки» в её отношении свидетельствуют о слабости позиции российской стороны.

Ссылки

• [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2010/05/13/AR2010051304223.html The details of Jennifer Psaki and Gregory Mecher’s wedding], The Washington Post, May 13, 2010
• [www.buzzfeed.com/maxseddon/russian-state-media-is-suddenly-really-really-obsessed-with «Russian State Media Is Suddenly Obsessed With State Department Spokeswoman Jen Psaki»]
• Константин Бенюмов. [meduza.io/feature/2015/01/29/rossiyskomu-rukovodstvu-ne-vsegda-stoit-verit-na-slovo «Российскому руководству не всегда стоит верить на слово» Интервью пресс-секретаря Госдепартамента США Джен Псаки «Медузе»]. // «Meduza», 29.01.2015

См. также

• Харф, Мэри

Отрывок, характеризующий Псаки, Дженнифер

– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.