Джеральд Виндзорский

Джеральд Виндзорский

Джеральд (иногда, Геральд) Виндзорский (англ. Gerald of Windsor; ум. до 1136 года) — англонормандский рыцарь, активный участник нормандского завоевания Южного Уэльса в конце XI — начало XII века, кастелян замка Пембрук и основатель англо-ирландского дворянского дома Фицджеральдов.

Биография

Джеральд был сыном Уолтера Фиц-Ото, англонормандского рыцаря, кастеляна Виндзорского замка в период правления Вильгельма Завоевателя и хранителя королевских лесов Беркшира. На момент составления Книги страшного суда (1086), Уолтеру принадлежали маноры в Беркшире, Бакингемшире, Хэмпшире и Миддлсексе. С 1087 года Уолтер Фиц-Ото являлся комендантом Виндзорского замка. По одной из версии род Уолтера восходил к англосаксонским тэнам, а матерью Джеральда была валлийка Гвладис верх Риалл.

В 1093 году Джеральд Виндзорский находился на службе у Роджера де Монтгомери, 1-го графа Шрусбери, и в составе его отрядов участвовал в покорении Юго-Западного Уэльса. Нормандским баронам удалось захватить часть Пембрукшира, где был возведён замок Пембрук. Эта территория была передана королём в лен младшему сыну Роджера де Монтгомери, Арнульфу. Вероятно в это же время Джеральд был назначен констеблем (кастеляном) Пембрукского замка. С самого начала завоевания Пембрукшира система организации хозяйства в этой области значительно отличалась от других валлийских владений англонормандских феодалов. Эта территория представляла собой достаточно обширную плодородную равнину, резко ограниченную на востоке возвышенностями, переходящими в отроги Кембрийских гор. После захвата Пембрукшира нормандцами, валлийцы были вытеснены с равнины, а сюда стали активно переселяться английские, а позднее — фламандские колонисты. Уже в первые десятилетия XII века англо-фламандский элемент в Пембрукшире был доминирующим. Это позволяло успешно отражать попытки валлийцев вернуть себе контроль над регионом. Кроме того, замок Пембрук, в то время ещё относительно примитивное сооружение типа «motte and bailey», располагался на выступающем далеко в море скалистом мысу, что было крайне выгодно с оборонительной точки зрения.

Когда в 1094 году в Уэльсе вспыхнуло массовое восстание валлийцев против англонормандской власти, Пембрукшир остался единственной территорией в юго-западном Уэльсе, сдерживающей напор восставших. Кередигион и Кармартеншир были захвачены валлийцами, и Пембрук оказался отрезанным от остальных нормандских владений. В 1095 году валлийские отряды осадили замок Пембрук, однако под руководством Джеральда Виндзорского крепость выстояла. В течение последующих лет земли Пембрукшира неоднократно разорялись валлийцами, но сам замок так и не был захвачен и стал базой для постепенного отвоевания нормандцами своих позиций в юго-западном Уэльсе.

Успехи в Пембрукшире значительно укрепили позиции Джеральда Виндзорского. Около 1100 года он женился на валлийской принцессе Нест верх Рис, дочери Риса ап Теудура, короля Дехейбарта, которая за свою красоту получила прозвище «Елена Валлийская». Одно время Нест была любовницей английского короля Генриха I, от которого родила сына. Когда в 1102 году король разгромил дом Монтгомери, контролировавший Средний и Юго-Западный Уэльс, Джеральд получил ряд земельных владений в Пембрукшире, а также манор Маулсфорд в Беркшире. К востоку от Пембрука, на пути вдоль южного побережья Уэльса, Джеральд возвёл замок Карей, ставший позднее одной из главных резиденций его потомков.

В 1109 году замок Карей (по другой версии, замок Килгерран в северном Пембрукшире) был атакован отрядом Оуайна ап Кадугана, принца из валлийского королевского дома правителей Поуиса, который влюбился в Нест, жену Джеральда. Оуайну удалось захватить Нест и увезти её с собой. По легенде, Джеральд спасся от ворвавшихся в замок, спрыгнув в сточную трубу туалета. Похищение Нест привело к конфискации владений Оуайна и его семьи английским королём и почти полной ликвидации королевства Поуис. Нест родила Оуайну двух сыновей, а после его бегства в Ирландию вернулась к Джеральду. В 1114 году Оуайн примирился с королём Генрихом I, но во время похода на Дехейбарт в 1116 году в составе королевской армии, на Оуайна напали люди Джеральда Виндзорского и убили его. О дальнейшей судьбе Джеральда Виндзорского ничего не известно.

Брак и дети

От брака (ок. 1100) с Нест верх Рис (ум. после 1136), дочерью Риса ап Теудура, короля Дехейбарта, Джеральд Виндзорский имел пятерых детей:

• Уильям Фиц-Джеральд (ум. в 1173), лорд Карей, основатель рода Карей (англ. Carew), существующего до настоящего времени;
• Морис Фиц-Джеральд (ок. 1100 — 1176), один из англонормандских завоевателей Ирландии и основатель дома Фицджеральдов, занимавшего одну из лидирующих позиций в Ирландии с XIII по XIX век.
• Давид Фиц-Джеральд (ум. ок. 1176), архидьякон Кардигана и епископ Сент-Дейвидса;
• Ангаррада, замужем за Уильямом де Барри, мать выдающегося историка Геральда Камбрийского;
• дочь (возможно Гвладис), мать Мило де Когана.

Литература

• [vlib.iue.it/carrie/texts/carrie_books/nelson/index.html Nelson, L. H. The Normans in South Wales, 1070—1171. — Austin, 1966]
• Lloyd, J. E. A history of Wales from the earliest times to the Edwardian conquest. — London, 1911
• Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956, ISBN 978-0-19-821707-7

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p10469.htm#i104683 Джеральд Виндзорский на сайте The Peerage.com]  (англ.)
• [freepages.genealogy.rootsweb.ancestry.com/~whosyomama/2/10794.htm Джеральд Виндзорский на сайте Ancestry.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Джеральд Виндзорский

Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..