Джесуп, Моррис Кетчум

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Джесуп, Моррис»)
Перейти к: навигация, поиск
Моррис Кетчум Джесуп
англ. Morris Ketchum Jesup
Род деятельности:

Бизнесмен, меценат, президент Американского музея естественной истории

Дата рождения:

21 июня 1830(1830-06-21)

Гражданство:

США

Дата смерти:

22 января 1908(1908-01-22) (77 лет)

Моррис Кетчум Джесуп (англ. Morris Ketchum Jesup; 21 июня 1830, Вестпорт (Коннектикут) — 22 января 1908, Нью-Йорк) — американский капиталист, филантроп и меценат. Известен прежде всего в качестве одного из учредителей и третьего президента Американского музея естественной истории, во главе которого финансировал ряд научных экспедиций. Во многом благодаря Джесупу стали известны имена таких крупных учёных как Франц Боас, Генри Осборн и Барнум Браун. Иногда в русскоязычных источниках фамилия бизнесмена переводится как Джесап либо Джезуп.





Биография

Ранние годы

Родился в 1830 году в религиозной пресвитерианской семье, в которой господствовали послушание и протестантская этика, в то время как карточные игры, танцы и посещение театра были запрещены, поскольку считались дьявольскими забавами[1][2]. Отец Чарльз Джесуп, потомок английских переселенцев середины XVII века, достаточно успешно занимался торговлей в Вестпорте и Нью-Йорке. Мать Абигейл Шервуд, дочь адвоката и конгрессмена Самуэля Шервуда, вела домашнее хозяйство[3]. Пятый из восьми детей, маленький Моррис большую часть времени проводил в церкви. Последствия финансового кризиса 1837 года (англ. Panic of 1837) и внезапная смерть 42-летнего отца поставили семью в тяжёлое финансовое положение[4]. В 1838 году мать с детьми переезжает в Нью-Йорк, в те годы город с менее чем 400-тысячным населением[5]. Хотя получение хорошего образования было одним из приоритетов Морриса, по окончании 6 классов школы он принимает решение закончить учёбу и устроиться на работу, чтобы поддержать семью. Лишь в конце жизни благотворительные заслуги Джесупа дадут ему возможность получить высшее образование: степень магистра Йельского и Колумбийского университетов, степень доктора юридических наук в Колледже Вильгельма (англ. Williams College) и Принстонском университете[6].

В возрасте 12 лет Джесуп устраивается на работу посыльным на завод Rogers, Ketchum & Grosvenor, который строит паровозы и хлопкопрядильные машины. Он быстро продвигается по службе и вскоре отвечает за все финансовые операции фирмы, следит за отправкой грузов потребителям. Несмотря на возросшую ответственность, зарплата остаётся прежней, и Джесуп решает оставить должность и открыть собственное дело [7].

Коммерческая деятельность

Первая фирма, которую создал Джесуп в 1852 году совместно с бухгалтером Чарльзом Кларком (Charles Clark), называлась Clark & Jesup. Компаньоны скупали оборудование у производителей и перепродавали его железнодорожным компаниям. В 1857 году предприниматель открывает новое дело, на этот раз при содействии шотландского предпринимателя Джона Кеннеди (John S. Kennedy) — компанию M. K. Jesup & Company. Эта фирма поначалу также занимается спекулятивными продажами, однако постепенно переходит к преимущественно финансовой деятельности. Джесуп заводит знакомства с банкирами на Уолл-стрит и с помощью инсайдерской информации принимает решения о покупке акций железнодорожных и сырьевых компаний, а также принимает участие в их страховании[8]. Доходы предпринимателя быстро растут, и он начинает скупать обанкротившиеся железные дороги, которые затем реорганизует и перепродаёт[2]. В 1870 году на смену покинувшему к тому времени компанию Кеннеди в совет директоров вошёл Джон Патон (John Paton), и компания сменила название на M. K. Jesup, Paton & Company. Это название сохранялось вплоть до 1884 года, когда разбогатевший Джесуп решил полностью отойти от дел и сконцетрироваться на благотворительной деятельности[9].

На посту президента музея

В 1868—1869 годы молодой натуралист Алберт С. Бикмор (Albert S. Bickmore) встречается и проводит консультации с рядом влиятельных бизнесменов и общественных деятелей, убеждая их оказать финансовую помощь в создании нового естественнонаучного музея, аналогичного подобным музеям в крупных европейских столицах. В феврале 1869 года после согласования с властями штата этот музей, получивший название Американского музея естественной истории, распахнул свои двери для широкой публики, и одним из его учредителей стал Моррис Джесуп[10]. Позже он также занял должность председателя исполнительного комитета музея (англ. Chairman of the Executive Committee)[11].

В 1881 году вскоре после переезда в новое здание музей оказался в крайне затруднительном финансовом положении. Непомерные траты на приобретение коллекций, неудобное расположение, слабая спонсорская поддержка и отсутствие посетителей поставили музей на грань закрытия[12]. 14 февраля 1881 года второй президент музея Роберт Стюарт (Robert L. Stuart) подал в отставку, и на его место был избран Моррис Джесуп[13]. Это назначение оказалось поворотным моментом в судьбе культурного учреждения: за время 25-летнего правления Джесупа его штат увеличился с 12 до 185 человек, площадь экспозиций выросла с 5 тыс. до 55 тыс. кв. м, фонд пожертвований превысил 1 млн долларов[2].

Основными задачами Джесупа в должности президента стали популяризация науки и представление экспозиции таким образом, чтобы она стала привлекательна и понятна простому обывателю. Кроме того, Джесуп полагал, что музей должен получить мировое признание за свою исследовательскую и научную работу, и результаты этой работы должны быть отражены в соответствующих коллекциях[14]. Для достижения успеха он сформулировал следующие задачи[15]:

  • Экспонаты должны быть правильно оформлены и установлены в доступном для посетителей месте;
  • Экспонаты должны доходчиво объяснить обывателю своё место в системе человеческий знаний, свой вклад в благополучие человека;
  • Экспонаты должны быть связаны в единую систему с другими экспонатами подобного рода.

В 1883 году был создан фонд пожертвований в пользу музея[16]. Значительно увеличились ассигнования со стороны городский властей, за период с 1875 по 1891 год их сумма возросла более чем в 10 раз[17].

Были открыты новые отделы, их координация с уже существующими строилась по научному принципу. Возросшая стоимость коллекций и их разнообразие привели к значительному увеличению штата музея за счёт научных сотрудников и консультантов. В частности, в 1901 году Джесуп пригласил на должность вице-президента и куратора в новый отдел палеонтологии Генри Осборна, впоследствии ставшим следующим президентом музея[18]. Под руководством этого специалиста по ископаемым позвоночным музей организует несколько палеонтологических экспедиций в штаты Вайоминг, Монтана, канадские провинции Саскачеван и Альберта. Искатель динозавров Барнум Браун добывает для музея огромную коллекцию ископаемых останков этих животных, в том числе в 1902 году находит до этого неизвестного науке тираннозавра[19]. В 1895 году Джесуп совместно с другими попечителями музея выкупает коллекцию динозавров Эдварда Копа из 483 видов, а спустя пять лет его же коллекцию низших позвоночных[20].

В январе 1902 года вводится должность директора музея, на которую назначен профессор зоологии Брауновского университета Гермон Бумпус (Hermon Carey Bumpus, 1862—1943)[21]. Переложив большую часть административной работы на помощников, сам Джесуп концентрируется на финансировании экспедиций, имеющих научное и музейное значение. Он финансирует полярные экспедиции Роберта Пири и экспедицию по открытию Земли Крокера. В частности, Пири находит в Гренландии крупнейший на тот момент метеорит и организует его доставку в музей.

По приглашению Джесупа с 1895 по 1905 год в отделе этнологии работает один из основателей современной антропологии Франц Боас. Под его руководством и при личном финансировании Джесупа музей организует масштабную научную экспедицию по этнографии и языковедению народов северо-запада Северной Америки, Дальнего Востока и Восточной Сибири.

Благотворительная деятельность

  • В 1861 году во время Гражданской войны Джесуп выступил одним из учредителей благотворительной организации United States Christian Commission, которая закупала медицинское оборудование, медикаменты и религиозную литературу раненым солдатам. Сам бизнесмен в организации выполнял роль главного казначея[22]. Печатанием и распространением христианской литературы также занималась организация New York City Tract Society, президентом которой был Джесуп[23].
  • Джесуп известен как один из основателей молодёжной религиозной организации YMCA. В качестве президента он возглавлял эту организацию с 1872 по 1875 год[24].
  • В 1867 году Джесуп входит в состав попечителей реабилитационного центра Five Points House of Industry, который даёт приют детям-сиротам из печально известного района Пяти Точек (англ. Five Points, Manhattan), помогает им получить образование и найти работу. С 1871 года до самой смерти Джесуп занимает пост президента этой организации[25].

Семья

Джесуп был женат на Марии Ван-Антверп-Де-Витт (Maria Van Antwerp De Witt, 1834—1914), второй дочери министра нью-йорской коллегиальной церкви[26][27].

Признание и память

Напишите отзыв о статье "Джесуп, Моррис Кетчум"

Примечания

  1. ↑ Brown, 1910, p. 18.
  2. ↑ 1 2 3 Preston, 1993, p. 22.
  3. ↑ Brown, 1910, p. 8.
  4. ↑ Brown, 1910, p. 21.
  5. ↑ Brown, 1910, p. 22.
  6. ↑ Brown, 1910, p. 24.
  7. ↑ Brown, 1910, p. 30.
  8. ↑ Brown, 1910, p. 34.
  9. ↑ Brown, 1910, p. 36.
  10. ↑ Brown, 1910, pp. 141—142.
  11. ↑ Brown, 1910, p. 148.
  12. ↑ Preston, 1993, p. 21.
  13. ↑ Brown, 1910, p. 137.
  14. ↑ Brown, 1910, pp. 157—158.
  15. ↑ Brown, 1910, p. 158.
  16. ↑ Brown, 1910, p. 159.
  17. ↑ Brown, 1910, p. 160.
  18. ↑ Brown, 1910, p. 161.
  19. ↑ Preston, 1993, p. 69.
  20. ↑ Brown, 1910, p. 167.
  21. ↑ Brown, 1910, p. 162.
  22. ↑ Brown, 1910, p. 47.
  23. ↑ Brown, 1910, p. 91.
  24. ↑ Brown, 1910, p. 2.
  25. ↑ Brown, 1910, p. 25.
  26. ↑ Brown, 1910, p. 201.
  27. ↑ [research.frick.org/directoryweb/browserecord.php?-action=browse&-recid=6732 Jesup, Morris K. (Morris Ketchum), 1830-1908]. Archives Directory for the History of Collecting in America.. research.frick.org. Проверено 11 июня 2012. [www.webcitation.org/68KZfbyYU Архивировано из первоисточника 11 июня 2012].

Литература

  • Brown, William Adams. Morris Ketchum Jesup: A character sketch.. — New York: Charles Scribner's sons, 1910.
  • Preston, Douglas J. Dinosaurs in the Attic: An Excursion Into the American Museum of Natural History.. — St. Martin's Griffin, 1993. — 256 p. — ISBN 978-0312104566.

Ссылки

  • Brown, William Adams. [www.archive.org/stream/morrisketchumjes00browrich/morrisketchumjes00browrich_djvu.txt Morris Ketchum Jesup: A character sketch.] (1910). Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/68E1Ixv96 Архивировано из первоисточника 6 июня 2012].

Отрывок, характеризующий Джесуп, Моррис Кетчум

– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Джесуп,_Моррис_Кетчум&oldid=72252756»