Джет Блэк

Джет Блэк Jet Black
Основная информация
Полное имя	Brian John Duffy
Дата рождения	26 августа 1938(1938-08-26) (85 лет)
Место рождения	Эссекс Англия
Годы активности	1974 – по настоящее время
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	барабанщик
Жанры	панк-рок пост-панк джаз
Коллективы	The Stranglers
Лейблы	United Artists Epic Records
[www.stranglers.net Rat's Lair] (англ.)]

Джет Блэк (Jet Black, настоящее имя Брайан Джон Даффи, англ. Brian John Duffy; 26 августа 1938) — британский рок-музыкант, более всего известный как барабанщик The Stranglers, группы, в составе которой он выступал вплоть до 2007 года.

Биография

Брайан Джон Даффи родился 26 августа 1938 года в Илфорде, Эссекс, где и провел детские годы. Будучи выходцем из преподавательской среды, больше всего на свете он ненавидел школу, поэтому при первой же возможности бросил учебу и начал работать плотником и строительным рабочим, по вечерам играя на ударных в джаз-оркестрах в Сохо (где и приобрел прозвище Jet Black). В Гилдфорде (к этому времени успев дважды жениться и развестись) Блэк организовал собственный бизнес. Он основал одну из первых британских частных пивоварен (до начала 70х годов они были нелегальными), которая превратилась вскоре в крупное предприятие, работавшее как на внутренний, так и на внешний рынок. На верхних этажах его магазина Jackpot размещались офисы пивного предприятия, в подвале — цех по производству мороженого, имевший обширный транспортный отдел.

К началу 1974 года Блэк решил организовать профессиональную рок-группу. Безрезультатно прослушав около 25 гитаристов и 40 басистов, он затем сам откликнулся на объявление в Melody Maker. Так произошла его встреча с Хью Корнуэллом и Johnny Sox — в Кэмдене, районе Северного Лондона. При том, что многие источники утверждают, что Джет, будто бы, «присоединился» к Johnny Sox, сам он подчеркивает, что это не совсем так. Он поиграл полчаса с группой (сессия прошла в пустой заброшенной квартире на севере Лондона, где Хью обитал в качестве сквоттера), нашёл её «интересной»  и предложил музыкантам, не имевшим на тот момент ни гроша, перебраться к нему в Гилдфорд — это было бы удобнее для всех, но главное, как сам он понимал, группе предстояло проделать серьёзную подготовительную работу. Участники Johnny Sox не соглашались на переезд до тех пор, пока Джет не упомянул о возможности расселить их на верхнем этаже винного магазина. После нескольких дней непрерывных репетиций, Джет пришел к выводу, что всерьез к музыке никто, кроме Хью не относится и уволил остальных. Так прекратили своё существование Johnny Sox и возникло ядро The Stranglers.

Вскоре после того, как к составу присоединился Жан-Жак Бернел, Джет Блэк передал управление всем своим бизнесом менеджеру и перевез трио в Чиддингфорд (в десяти милях от Гилфорда), где снял дом, в котором расположилась группа. Взяв на себя обязанности менеджера, он избрал выигрышную тактику: позвонив в клуб, интересовался, какая там звучит музыка, и тут же объявлял: «Мы играем именно то, что вам нужно!» Наконец, преисполнившись уверенности в том, что группу ожидает большое будущее, он продал все свои предприятия: на вырученные деньги группа безбедно существовала вплоть до получения первого большого контракта. Джет оставил при себе один только фургон, в котором прежде развозилось мороженое: в течение многих месяцев он и служил группе единственным средством передвижения.

Джет Блэк формально не участвовал в написании текстов песен, но был активным генератором идей. Блэк, единственный участник группы, интересовавшийся парапсихологией, сверхъестественными явлениями и НЛО (однажды с женой он сам видел неопознанный летающий объект), считается автором идеи, которая легла в основу альбома The Gospel According to The Meninblack.

Джет Блэк был образцом сдержанности в коллективе, но и у него случались срывы. Вот как Бернел описывал поведение барабанщика после жестокого уличного столкновения с бандой raggere:

…Мы вернулись в отель, и нас отказались обслуживать в ресторане, хотя до закрытия оставался час. Джета это доконало. Он подхватил стол — он у нас крепкий парень, вы знаете — и высадил им стеклянную витрину. Когда стало ясно, что и после этого нас обслуживать не хотят — а мы ведь сначала просили их вежливо! — он стульями разнёс бар. Но и после этого они нас не захотели обслуживать. Тогда он вышел из зала, снял с платформы игровой автомат, вернулся с ним в ресторан и разгромил им всё… Тем вечером нас выдворили из Альдебурга, пришлось уезжать в Стокгольм. Джет продолжал по пути задирать шведов: подходил к ним и говорил: «У вас скучная страна!..»

Оригинальный текст (англ.)  

…We went back to the hotel and they wouldn't serve us food although it was an hour before closing. And Jet just totally flipped. He picked up a table - he's a strong big boy y'know - and he threw it through a plate-glass window. And they still refused to serve him - we did ask nicely at first - so then he smashed up the bar with a few chairs. And they still didn't wanna serve us, so then he went out and came back with one of those video type games - a whole thing standing about this high from the ground - brought it into the restaurant and smashed the whole thing. We were forced out of Aldeburgh that night and had to drive to Stockholm - by which time Jet had tried beating up a few people on the way, aggravating a few Swedes, going up to their faces and saying, "Your country's boring"...

Так в репертуаре The Stranglers появилась песня Sweden (вошедшая в третий альбом) — ироническое воспоминание о «скучной» Швеции, с клипом, где роль «пациента» играет Джет Блэк — стрэнглер, которого шведская скука «окончательно доконала».

Перед началом работы над Feline Блэк принял решение больше не записываться в студии вживую: вместо этого он начал программировать партии электронных ударных, используя набор Simmons, за ударную установку возвращаясь лишь на гастролях.

Джет Блэк — автор брошюры «Much Ado About Nothing» (1981), в которой описываются подробности беспорядков в Ницце, который, по версии французской полиции, были спровоцированы участниками The Stranglers в 1980 году.

Блэк всегда играл просто, но временами на сцене (особенно когда исполнялись «Duchess» и «Down in the Sewer») пускался в мощные и изобретательные импровизации. Как и многие барабанщики, он был неудовлетворен возможностями стандартной ударной установки и постоянно работал над её усовершенствованием. В числе новшеств, на которые Джет Блэк имеет патент, — Jet Black Power Bass Drum Pedal, которая значительно упростила работу барабанщика и позволила свободно варьировать месторасположение басового барабана.

Ссылки

[www.punk77.co.uk/groups/stranglersjet.htm www.punk77.co.uk Jet Black]

Отрывок, характеризующий Джет Блэк

– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.