Фенхольт, Джефф

Джефф Фенхольт Jeff Fenholt
Полное имя	Jeffrey Craig Fenholt
Дата рождения	15 сентября 1951(1951-09-15) (72 года)
Годы активности	c 1966
Страна	США
Профессии	вокалист автор песен
Инструменты	вокал
Жанры	хэви-метал,христианская музыка
Коллективы	Black Sabbath, Bible Black
[www.fenholt.com/ holt.com]

Джеффри Крэйг Фенхольт (англ. Jeffrey Craig Fenholt; 15 сентября 1951) — американский певец, получивший известность по ведущей роли в бродвейской театральной адаптации рок-оперы Иисус Христос — суперзвезда, где он играл Иисуса и по появлению на обложке журнала «Time». В более поздние годы он мог получить славу как христианский евангелист и певец но этому помешала его причастность к хэви-метал-группе Black Sabbath.

Биография

Фенхольт рос в штате Огайо и пошёл в школу в городе Колумбус.

В своей автобиографии, вышедшей в Fenholt’s 1994 году под названием «Из Тьмы во Свет» (англ: From Darkness To Light) утверждал о своем тяжелом детстве и избиениях. В свою очередь, его родные браться говорили, что Фенхольт придумал это для своей карьеры евангелиста. В 1996 году, как сообщило агентство TBN его родители выставили судебный иск на сумму 12 миллионов долларов каждый к самому Фенхольту и издателю автобиографии за клевету. Позднее судебный процесс был прекращен после того, как Фенхольт предъявил документы из Верховного суда штата, подтверждающие его слова. Позднее Фенхольт говорил что поддерживает «тёплые отношения» с матерью.

Он был связан со многими рок-группами и принимал участие в различных школьных мероприятиях. Фенхольт впервые попал в хит-парад Top 40 в 14 лет записав с группой «The Fifth Order» песню «Gone Too Far». По его собственным словам он был обеспокоенной ростом преступности среди молодежи и несовершеннолетних. Позже, он работал, учась в университете Jeffrey Mining Machinery Co. Фенхольт в течение двух лет посещал музыкальное отделение Университета штата Огайо.

В 1971 году Фенхольт прошёл отбор и получил главную роль в бродвейской постановке рок-оперы Иисус Христос — суперзвезда в театре Mark Hellinger Theatre. Ирония в том, что Ted Neeley, который играл эту роль в дальнейшем, а также снялся в фильме 1974 года, был дублёром Фенхольта. Кроме того, другие легенды этой рок-оперы, такие как Карл Андерсон и Ивонн Эллиман сопровождали его во время мирового турне с рок-оперой (роли Иуды и Марии Магдалины).

В 1978 году Фенхольт записывает пластинку в стиле диско под названием «Smile» для CBS получает за неё вознаграждение в размере трёхсот тысяч долларов. Фенхольт так же работает как приглашенный артист для компаний Capitol Records, Universal, Paramount, Polygram, Polydor, Decca, RCA.

В начале 1980-х годов стал вокалистом американской группы «Bible Black», созданной двумя бывшими участникам «Rainbow» — басистом Крэйгом Грабером и барабанщиком Гэри Дрисколлом вместе с гитаристом Эндрю Макдоналдом.

Приход к христианству

В своей автобиографии Фенхольт пишет, что к концу турне «Иисус Христос — суперзвезда» он серьёзно увлекся наркотиками и алкоголем. Это же подтверждает и работник Nick Disipio, который в то время чинил дом Фенхольта, нанятый его женой. Фенхольт окончательно утвердился в христианстве и последующие годы постоянно балансировал между своей верой и карьерой. Его роль Иисуса была использована Фенхольтом для позиционирования себя как евангелиста. Фенхольт часто появляется со своей женой Морин, которую он зовет «Рини». В это время он так же отрастил себе длинные волосы.

Black Sabbath

Фенхольт построил свою собственную карьеру на TBN главным образом из за роли на Бродвее и участием в группе Black Sabbath. В книге «Never Say Die» Фенхольт говорит, что внезапно менеджер Black Sabbath Дон Арден информировал его о том, что он будет петь в Black Sabbath.

Книга 'Never Say Die' выпущенная Garry Sharpe-Young и позже дополненная под названием «Sabbath Bloody Sabbath — The battle for Black Sabbath» утверждает, что во времена Фенхольта с группой было сделано большое количество записей. Это были тяжёлые и запутанные времена у группы. Певец Дэвид Донато покинул группу после шести месяцев, успев сделать только запись демо. Гизер Батлер и Билл Уорд так же покинули группу, оставив Тони Айомми как единственного участника.

Дон Арден предложил Айомми использовать Фенхолда как солиста и наконец, записать песни для нового альбома. В книге 'Never Say Die' написано со слов других участников группы того времени — что Фенхольт не знал о планах Айомми выпустить сольный альбом.

Клавишник Джефф Николс утверждает что Айомми хотел использовать различных певцов, включая Дэвида Ковердэйла, Стива Марриота, Глена Хьюза и Роба Хэлфорда.

Фенхольт говорит, что некоторые из мелодий написанные им использовались при выпуске альбома Seventh Star и что он не получил за них никакого вознаграждения. Ни один из текстов сочиненных Фенхольтом не использован, что подтверждается сравнением демозаписи и альбома. Слухи говорят о том, что он оставил проект из-за личного конфликта между его верой и текстами песен, написанными Джефом Николсом. Позднее Айомми заявил, что Фенхольт никогда не был в группе, а сделанные записи не более чем проба его голоса для группы. Он так же сказал что у Фенхольта хороший голос, но он не сочетается с лирикой группы.

Падение

С 1985 по 1988 года Джефф становится вокалистом группы Joshua, исполняющей хэви-метал с христианскими текстами. С ней он записывает альбом «Surrender» (1985).

В 1987 году Фенхольт в составе христианского хора выступал в спорткомплексе «Олимпийский», Москва. В 1993 году Фенхольт в передаче 700 Club на телевидении заявил, что планирует организовать на Хелловин фестиваль в местечке en:Mount Horeb, Wisconsin., однако после своего прибытия туда получил от настоятельницы церкви Селены Фокс судебный запрет не только на проведение шоу но и на приближение к границам деревни.

В декабрьском номере журнала Vanity Fair прошлое Фенхольта охарактеризовали как «мальчик игрушка» для Галы Дали — супруге художника Сальвадор а Дали. Гала была известна увлечением юными художниками на позднем отрезке своей жизни.

Фенхольт развелся в 1998 году и покинул TBN , за исключением некоторых кратких выступлений, в том числе после событий 11 сентября 2001 года. Фенхольт заявил, что после своего развода он «потерял огонь».

Фенхольт появился на сцене 3 марта 2004 года как гость программы Behind the Scenes с ведущим Paul Crouch, где говорил о Black Sabbath цитируя на их биографию ‘Never Say Die’. В 2008 году Фенхольт являлся исполнительным продюсером серии концертов на Олимпийских играх в Пекине.

На официальном сайте Фенхольта отмечено что он являлся приглашенным вокалистом для групп «Black Sabbath» и Rainbow.

Личная жизнь

Фенхольт проживает со своей женой Ким в пляжном домике в городе Ньюпорт-Бич, штат Калифорния, имеет ранчо в Колорадо.

Цитаты

Джефф Fenholt пел на некоторых записях для Тони Айомми в 1985 году в (Лос-Анджелесе). Тони искал вокалиста для своего сольного альбома. Джефф пришел и работал в студии с января по май. Этот проект стал альбомом "Sevent Star" "Black Sabbath" с Гленном Хьюзом на вокале, и моим первым альбомом. Вот, собственно и вся история. У Джеффа был прекрасный голос, но просто с ним ничего не вышло. Эрик Сингер

Библиография

• Из Тьмы во Свет — C. Fenholt Jeffrey. From Darkness to Light. — Harrison House, 1994. — P. 79. — ISBN 9780892747306.

Ссылки

• Фенхольт, Джефф (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [ibdb.com/person.php?id=96321 Фенхольт, Джефф] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
• www.fenholt.com/
• www.elijah.org/fenholt/
• [www.discogs.com/artist/%D0%A4%D0%B5%D0%BD%D1%85%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%82%2C+%D0%94%D0%B6%D0%B5%D1%84%D1%84 Фенхольт, Джефф] (англ.) на сайте Discogs

Отрывок, характеризующий Фенхольт, Джефф

Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»